Если ты осмелишься

— Я помогу тебе. Я прослежу, чтобы ты не утонула.

Паника скручивается у меня в животе, но Уэс Новак протягивает мне руку, и я не могу не взять ее.

Его пальцы переплетаются с моими, посылая через меня электрический разряд.

Вода холоднее, чем я ожидала, отчего мои соски выпирают из-под бикини. Уэс позволяет мне не торопясь, медленно погружаться в воду, все глубже и глубже, пока я не оказываюсь по пояс в воде, когда он обнимает меня за бедра под водой, где никто не может увидеть нашу связь.

Он сжимает так сильно, что моя плоть сжимается между его пальцами. Я ахаю.

Его прикосновение не робкое и не неуверенное. Это не прикосновение мужчины, прощупывающего почву.

Это прикосновение мужчины, который знает, чего он хочет, и принимает это. Который знает, что я этого хочу.

Грубый. Доминантный. Притягательный.

Прикосновение мужчины, заявляющего права на то, что принадлежит ему.

— Знаешь, ты им нравишься.

Я так взволнована его рукой на себе, что понятия не имею, о чем он говорит.

— О ком ты?

Он кивает в сторону берега.

— Моя семья. Они ненавидели мою бывшую.

— Правда? — Взвизгиваю я. Печально известная бывшая, которая разбила ему сердце.

— Может быть, мои родители и не ненавидели ее — в отличие от Хлои, — но она им тоже не нравилась. Они притворялись, как могли, но ты? Ты уже вроде как принадлежишь нам.

Обалдеть. Принадлежишь нам. Принадлежу ему. В те дни, когда я проводила в одиночестве, пока мама работала на одной из трех своих работ или урывала несколько часов сна между сменами, все, о чем я мечтала, — это о семье, к которой я могла бы принадлежать.

Теперь я нашла одну. Я знаю, что, когда я представлю их маме, она тоже поймет. Образ нас всех вместе на День Благодарения проносится в моей голове. На моем дне рождения. На нашей с Уэсом свадьбе…

Вау. Что, черт, со мной не так? Мы еще даже не поцеловались, а я уже планирую свои брачные клятвы. Я действительно не в себе.

— Вайолет? — Его мягкий, но властный голос.

Я встречаюсь с ним глазами, пока его взгляд не опускается на мои губы. Сосредотачиваюсь на моем рте с такой концентрацией, что кажется, это единственная видимая часть меня. Единственная часть тела, которая имеет значение.

Он собирается поцеловать меня. Я так уверена в этом, что бабочки в моей груди вырываются из своих коконов и улетают.

Но когда я ожидаю, что он придвинется ближе, коснется своими губами моих, вместо этого они расходятся.

— Хлоя не хочет, чтобы мы были вместе.

— Она не хочет? — Я впервые слышу об этом. Она ни словом не обмолвилась обо мне и Уэсе с тех пор, как я впервые встретила его, когда она уверенно заявила, что он мне нравится, а он не ходит на свидания. — Почему бы и нет?

— Предположительно, не хочет, чтобы мы расстались, и она оказалась посередине. Несмотря на свои слова, он продолжает гладить мою обнаженную кожу.

Я не могу винить Хлою за ее опасения. Если бы мы с Уэсом действительно встречались и расстались, ситуация была бы, в лучшем случае, невероятно неловкой. В худшем случае она может почувствовать, что ей придется выбирать между нами.

Уэс — семья. Она выбрала бы его. У меня болит в груди при мысли о том, что я могу потерять ее.

— Но я в это не верю, — добавляет он.

Я поднимаю бровь в его сторону.

— Нет?

— Не-а. Она просто не хочет, чтобы я набрасывался на тебя каждый раз, когда мы вместе. Она знает, что если я доберусь до тебя, то не смогу сдержаться. Она была бы рада за нас, но мы бы чертовски разозлили ее.

Я смеюсь несмотря на то, что его слова зажигают меня. Произнесено с такой убежденностью. Как обещание.

Я представляю руки Уэса Новака на себе и надеюсь, что это обещание он не нарушит.

Глава 18

После

Вайолет

После полуночи приходят три сообщения от Уэса.

Нам нужно поговорить.

Встретимся возле университетского центра.

Сейчас.

Мое сердце бешено колотится в груди. Наконец-то. Разговор, которого мы с Уэсом ждали месяцами.

Я не уверена, почему он ни с того ни с сего передумал, но мне все равно. Пока он готов поговорить со мной, услышать мои извинения, это все, что имеет значение.

Я надеваю шорты и кроссовки, осторожно, чтобы не разбудить Анису, маской для сна закрываю ей глаза.

Университетский центр назван так из-за его центрального расположения в кампусе. Но в это ночное время в середине недели кампус пустынен и устрашающе тих. Я крепко обхватываю себя руками за талию, дрожа больше от нервов, чем от холода в воздухе. Случайный фонарный столб освещает мой путь, и я придерживаюсь тротуара, вертя головой, чтобы убедиться, что я одна и какой-нибудь подонок не прячется в тени.

Когда я, наконец, добираюсь до Университетского центра, я никого не вижу вокруг. Уэс меня подставляет? Или, может быть, все это было просто уловкой, чтобы вытащить меня сюда посреди ночи, одну и беззащитную.

Паника нарастает до тех пор, пока кто-то не начинает двигаться в тени, где он прислоняется спиной к зданию.

Уэс.

Я узнаю его высокий рост и развязную походку даже в тени.

Когда он выходит, свет от фонарного столба позади меня освещает сплошную белую маску, закрывающую его лицо, не открывая ничего, кроме пронзительных голубых глаз через две большие дырочки и очертаний его ухмылки за группой дырочек от булавочных проколов у рта.

Жидкий жар разливается внизу моего живота. Всепоглощающий ужас, смешанный с невероятным приступом возбуждения.

Он заманил меня сюда. Не для разговоров.

Для чего-то гораздо худшего.

— Добро пожаловать в свой кошмар, маленький цветочек.

Прежде чем я успеваю закричать, грубая рука зажимает мне рот сзади.

— Не издавай ни единого гребаного звука. — Угроза Трея взбивает кислоту у меня внутри. — Или ты пожалеешь об этом.

Он удерживает меня на месте, пока Уэс неторопливо приближается к нам, каждый стук его армейских ботинок пробирает меня до костей.

Позади него из темноты появляются остальные Дьяволы.

Я совершенно одна, окруженная двадцатью пятью мужчинами в одинаковых масках. Каждый из них выполняет приказы своего капитана.

Трей зажимает мне рот рукой, пока Уэс не подходит ко мне. Он проводит тыльной стороной пальца по моей щеке, в то время как другая его рука сжимает мое плечо, твердо удерживая меня на месте. Слезы уже жгут мне глаза, но его прикосновение разжигает огонь внизу моего живота.

Меня тошнит. Кричу. Бегу. Бросаюсь к нему. Целую его. Все сразу.

— Что это, Уэс? Что это? — шепчу я.

— Мы собираемся немного повеселиться, маленький цветочек.

Трей хихикает у меня за спиной.

У меня кровь стынет в жилах. Это именно то, чего я боялась.

— Ты когда-нибудь играла в manhunt (с англ. —  «Охота на человека»)? — Спрашивает Уэс, низкий рокот искажен маской.

— Нет. — Я извиваюсь под его рукой, но его хватка тверда как сталь.

— Вот как мы играем, — мурлычет он. — Мы даем тебе десятисекундную фору. Затем мы охотимся на тебя. И тебе лучше надеяться, что мы тебя не поймаем.

Лед пробегает по моему позвоночнику.

— Что случится, если вы это сделаете? Что будет? — шепчу я.

Его волчья улыбка становится шире.

— Ты не захочешь это выяснять.

Мой желудок скручивает. Нет, не захочу.

— Десять. Девять. Восемь…

— Пожалуйста, не делай этого, Уэс. — Отрывистый крик заставляет окружающих нас Дьяволов захихикать.

Его глаза бесстрастны, на них не действует моя мольба.

— Семь, шесть…

— Мы можем просто поговорить? Пожалуйста!

— Пять, четыре…

— Уэс…

— Лучше беги, сука. — Зловещее предупреждение Трея мне в ухо и его скользкая рука на моем бедре заставляют меня вырываться из их хватки.

Они не преследуют меня. Пока.

— Три. Два…

Уэса не переубедить. Ни его, ни кого-либо из них не отговорить от этого.

Поэтому я разворачиваюсь и бегу по бетону через парковку так быстро, как только могу, сердце колотится, а страх струится по моим венам.