Если ты осмелишься

Может быть, если я трахну ее один раз, то смогу выкинуть это из головы. Выкинуть ее из головы.

— Так чего же ты хочешь, кроме НХЛ? — спрашивает она, откидывая голову назад и греясь на солнце.

— Что? — Мой разум настолько переполнен мыслями о том, как я раздену Вайолет и буду первым парнем, который доведет ее до оргазма, что я едва понимаю ее вопрос.

— Чего еще ты хочешь после колледжа? Дом? Дети? Или ты пытаешься быть Леонардо Ди Каприо?

— Встречаться с горячими двадцатилетними девушками до конца моей жизни звучит не так уж плохо. — Даже когда слова слетают с моих губ, я знаю, что это неправда. Я хочу того, что есть у моих родителей. Такой брак, который похож на вечный медовый месяц. Верность, обязательства, любовь.

Но мне нужна верная девушка. Вместе навсегда.

— Правда? — Вайолет приподнимает бровь, карие глаза смотрят в мои. Она становится смелее. Мне это нравится. Я хочу, чтобы она встретилась со мной взглядом, когда моя голова окажется у нее между ног, когда она, наконец, кончит на мой член.

— Это на тебя не похоже.

— На кого я похож? — Я поддразниваю. В прошлый раз она назвала меня загадкой. Сомневаюсь, что сейчас она знает обо мне намного больше. Легко узнать о девушке столько, сколько захочешь, когда ходишь за ней по кампусу, а твоя сестра — ее соседка по комнате.

Вайолет на секунду прикусывает губу.

— Парень с большим сердцем, которое не любит показывать. Ты бросаешь все, чтобы быть рядом, когда твоя сестра нуждается в тебе. Ты приезжаешь домой на выходные только потому, что твоя мама скучает по тебе. Ты не ходишь на свидания, потому что вкладываешь в отношения все свое сердце, а когда оно разбито, на восстановление уходит много времени. Ты хочешь большой дом и детей, но слишком боишься признаться в этом самому себе. Потому что, если ты позволишь себе чего-то хотеть, если ты снова рискнешь своим сердцем и оно разобьется, ты не уверен, что когда-нибудь сможешь это исправить.

Черт. Предполагается, что я тот, кто знает ее лучше. Тот, кто знает о ней то, о чем она никогда мне не рассказывала. Ее любимые конфеты (шоколадные батончики с арахисовым маслом), аромат ее шампуня (медовая дыня), вторые блюда, которые она заказывает (индейка с майонезом, листьями салата, помидорами и болгарским перцем на пшеничном хлебе). Который понимает в ней то, в чем она никогда никому не признавалась вслух.

Каким-то образом она видит сквозь мое дерьмо все, что я так хорошо скрывал от всех остальных.

Я сохраняю хладнокровие, опираясь руками о бетон.

— Так ты меня раскусила, да?

Она пожимает плечами.

— Не совсем. Мне все еще нужно выяснить, какие твои любимые конфеты.

Из моей груди вырывается смешок.

— Мармеладки.

— Ну вот. Теперь я все знаю. — Она одаривает меня улыбкой.

— О, маленький цветочек. Тебе еще многому предстоит научиться.

Дерзкая ухмылка сползает с ее лица, прежде чем она сглатывает.

— Тогда, возможно, тебе стоит научить меня.

— Кто хочет лимонада? — Зовет мама, и я прыгаю в бассейн, чтобы спрятать свой напряженный член под водой.

Господи Иисусе. Какой эффект производит на меня Вайолет. Как, черт возьми, я должен держать свои руки подальше от нее, пока она проводит все выходные в моем доме, я понятия не имею.

Может, и не буду.

Вайолет

На следующее утро, родители Хлои объявляют, что сегодня пляжный день. У них уже есть холодильник, набитый бутербродами, газировкой и водой.

Когда мы паркуемся параллельно тротуару, я предлагаю им деньги за бензин, но миссис Новак ахает и отмахивается от денег.

— Я не буду брать деньги ни у кого из моих детей.

Мое сердце переполняется. Она знает меня меньше двадцати четырех часов, а меня уже удочерили.

— Она не твой ребенок, мама, — возражает Хлоя. — У нее есть мать.

Миссис Новак отмахивается от нее.

— У девочки никогда не бывает слишком много матерей.

На пляже Уэс и мистер Новак расставляют стулья и два зонтика, пока мы с Хлоей раскладываем полотенца.

Воздух между мной и Уэсом наэлектризован. После нашего вчерашнего разговора в бассейне я собиралась с духом каждый раз, когда он был рядом, ожидая, что он оставит меня наедине, чтобы научить всему, чему мне еще нужно научиться.

Несмотря на то, что миссис Новак намазалась толстым слоем солнцезащитного крема, она устраивается под зонтиком поудобнее.

Мистер Новак расстегивает сумку и лучезарно улыбается мне.

— Хлоя сказала мне, что ты большая любительница чтения, Вайолет. Я начал читать с тех пор, как ушел из НХЛ, поэтому взял на себя смелость принести несколько книг, чтобы ты была занята.

Он достает стопку детективных романов в мягкой обложке. Не те романы, к которым я обычно тяготею, но этот добрый жест заставляет меня улыбнуться и достать из-под полотенца книгу в мягкой обложке "На вершине башни".

Я не так давно знакома с Новаками, но уже чувствую, что принадлежу им.

— Папа, смысл сводить ее на пляж был в том, чтобы заставить ее заняться чем-то иным, чем чтение, — говорит ему Хлоя.

— Она может все, — настаивает ее отец.

— Все намажьтесь солнцезащитным кремом, — призывает миссис Новак, размахивая в воздухе своим флакончиком с SPF-восемьдесят.

Позади меня низкий голос шепчет мне на ухо:

— Я намажу тебя.

Уэс, сидя на корточках, выдавливает на ладонь немного солнцезащитного крема. Как только его массивные мозолистые руки втирают лосьон в мои плечи, мне приходится прикусить губу, чтобы подавить стон. Озноб пробегает по моим конечностям, несмотря на жару.

Я молюсь, чтобы мое лицо не выдало того эффекта, который Уэс оказывает на мое тело. Последнее, чего я хочу, — это чтобы его семья узнала, что их сын и брат меня возбуждают.

Его руки скользят по моей спине, мозоли восхитительно царапают кожу. Моим глазам до боли хочется закрыться.

Хлоя хватает меня за руку, поднимая с полотенца и выводя из транса.

— Мне жарко! Давай полезем в воду!

— Веселитесь, дети, — зовет миссис Новак, уже уткнувшись носом в книгу в мягкой обложке массового выпуска. На полотенце рядом с ней растянулся мистер Новак в темных очках и негромко похрапывает.

Ноги Хлои летят по песку, а я, спотыкаясь, иду за ней. Песок становится темным и гладким там, где накатывал прилив, и я останавливаюсь у кромки воды.

— Что ты делаешь? — Спрашивает Хлоя. — Я хочу поплавать.

— Я не плаваю в океане, — возражаю я. — Там есть акулы, медузы и около тысячи других тварей, которые убьют меня. Вы видели, как косатки буквально мучают тюленей? Их не зря называют косатками.

Хлоя упирает руки в бока.

— Во-первых, дикие косатки никогда не причиняли вреда людям. Во-вторых, мы проделали весь этот путь до пляжа не для того, чтобы ты отказалась залезть в воду.

— Ты никогда не была в океане? — Рокочущий голос Уэса внезапно раздается рядом со мной. Слишком близко. Такой же полуголый, каким он был, когда я его встретила. Но вместо полотенца вокруг талии на нем пара красных плавок. У меня пересыхает во рту при виде его рельефных мышц, крепких грудных мышц и пресса, выстилающего живот. Россыпь веснушек покрывала его плечи, и мне захотелось натереть солнцезащитным кремом и его спину тоже. Может быть, мои руки на его коже произвели бы такой же эффект, как его на моей.

— Я никогда раньше не была на пляже, — признаюсь я.

— Как получилось, что ты прожила на Род-Айленде всю свою жизнь и ни разу не была на пляже?

Я не спрашиваю, откуда он знает, что я прожила на Род-Айленде всю свою жизнь. На данный момент я бы не удивилась, если бы он знал номер моего социального страхования.

— Я предлагаю тебе окунуться в океан! — Зовет Хлоя, уже отступая в ласковые волны. Она поворачивается и ныряет в воду.

— Черт, — бормочу я.

Уэс протягивает мне руку.