Страница 33 из 69
Его голос, кажется, дрогнул, но за те секунды, что потребовались Петрову, чтобы отвлечься от музыки и повернуться к другу, на губах Ильфа уже появилась торжествующая улыбка.
И Женя улыбнулся в ответ:
– Очень понравилось! Прекрасная вещь!..
Потом они медленно шли домой, и Петров с восторгом рассказывал, что именно прекрасно в ташкентской постановке «Кармен», и как ему это понравилось. Он так соскучился по опере, что даже простил ташкентцам совершенно варварское сокращение куплетов Эскамильо во втором действии.
– А вам как, Ильюша?..
– Мне тоже очень понравилось, Женя, – спокойно ответил Ильф. – Не зря сходили. По крайней мере, мне расхотелось убивать некоторых бестолковых товарищей и складировать их тела в сарае. Вот она, сила искусства. Ну что ж, пойдемте. Завтра встанем пораньше, возьмем билеты в Москву. Мне бы хотелось поехать на поезде: так дольше, но не так обременительно по деньгам. Вы же не будете против? Отлично: возьмем билеты на послезавтра, а завтра еще погуляем, посмотрим Ташкент.
Интерлюдия. Телеграмма Учителю
Текст телеграммы приводится по копии, обнаруженной А. Ширяевцем в сарае
Кому: угол оборван, можно разобрать только: « …ин Г.Е.»
Куда: Главпочтамт, до востребования
ДОРОГОЙ УЧИТЕЛЬ ВСКЛ ЗН ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ СПРЯТАЛ ВЕЩИ СКАЗАЛ ЖЕНЕ ОТВЕЛ БОРЕ ПОДТВЕРДИЛ ТЧК ПОДСЫПАЛ ЧАЙ ТЧК ХОДИЛ МРАЧНЫЙ ВЗЯЛ ВЕРЕВКУ ПОЧТИ ЗАЛЕЗ ТЧК ИЛЬФ ЗАРАЗА ПРИШЕЛ РАНО ИСПОРТИЛ УСПОКОИЛ ТЧК ЧАС КРИЧАЛ ТЧК НЕТ НЕ ПОНЯЛ ПОДУМАЛ ШУТКА ОЧЕНЬ ЗЛИЛСЯ ТЧК СКОРО ДОМОЙ ТЧК РАССКАЖУ ПОДРОБНО ТЧК ПОСЫЛКИ ВЗЯЛ ВЫЕЗЖ ПОЕЗД ТЧК ВАНЯ
Часть 2. Три смерти на троих. Глава 12
15.08.1942
Москва. Место: данные изъяты
Имя: данные изъяты
Сегодня начальство не орет, а ходит по сараю кругами и восхищается:
– Отличная работа! Просто великолепно! Мастерство сразу видно!
– Надеюсь, вы не решили расплачиваться со мной комплиментами, – бормочу я, изучая его лоснящуюся физиономию.
Вообще-то я редко вижу этого типа довольным. В другое время я насладился бы этим удивительным зрелищем, но сейчас мне как-то не по себе. У нас сегодня день расчета за чучело, и сумма там достаточно крупная, а начальник у меня – скопидом. Сейчас решит сэкономить, и все. Амба.
Впрочем, дело не в экономии. Просто в какой-то момент бесценные исполнители превращаются в ненужных свидетелей.
И вот я стою в углу, упираясь боком в разделочный стол (пришлось отодвинуть его к стене, чтобы освободить место для экспозиции) и прикидываю, успею ли я схватить свой разделочный нож.
А начальник поет дифирамбы чучелу Ленина.
И я не могу с ним не согласиться.
Ленин сидит в глубоком кресле. Я нарядил его во фрак, голову чуть откинул назад, а руки сложил на коленях. Желтоватая кожа на его изможденном лице засохла пергаментной маской, бородка торчит вперед, стеклянные глаза отражают свет.
И на живого вождь мирового пролетариата совсем не похож.
Хотя мой начальник живого и не заказывал. Я сразу предупредил, что никогда не работал по людям, и чучело может выйти страшненьким. Собственно, оно таковым и вышло.
– Неровная кожа это издержки от быстрой сушки, – говорю я. – Ну вы же сами сказали поторопиться.
Крупные животные сушатся полтора-два месяца, а мне пришлось уложить в полтора месяца вообще все работы, включая убийство. Да, и какому нормальному таксидермисту придет в голову начинать работу, пока тушка еще жива?!
Кстати, после того, как начальник сказал, что внутренности придется вытаскивать у живой жертвы, я впервые подумал, а не погорячился ли с этой авантюрой.
– Великолепно, великолепно! – продолжает восхищаться начальник. – Но пахнет мерзко. Долго эта вонь будет выветриваться?
Мне очень хочется подойти и понюхать чучело – оно уже не должно пахнуть, там же вроде все высохло – но я держу в памяти разделочный нож и отвечаю издалека:
– Какая вонь, подумаешь, немного формальдегида. Не выветрится, так принюхаетесь. Вы же не в спальне собираетесь его ставить?
Начальство отвечает странным смешком. Что это значит? Все-таки в спальне?
Какого «цензура». Я. Связался. С этим. Маньяком.
– Проветривайте почаще, – профессионал во мне все-таки побеждает. – Только без сквозняков, вдруг там еще не все засохло.
– Ладно, ладно, – бурчит руководство. – Проветрим, не Мавзолей. Кстати, вот твои деньги.
Дорогое начальство протягивает мне сложенную вдвое бумажку, но я не спешу ее брать. Для этого нужно отойти от стола и обойти чучело Ленина.
А у начальника одна рука за спиной. И кто знает, что в ней появилось, пока я разглядывал вождя мирового пролетариата.
– Я уж подумал, что вы забыли, – говорю я, пытаясь прикинуть, что делать.
Конечно, я всегда могу напасть первым. Схватить разделочный нож и ударить. Но до начальника три шага, и что-то я сомневаюсь, что он будет стоять и ждать.
Дорогой наниматель однозначно попытался пристрелить меня первым.
Да, именно пристрелить, потому, что в той жизни меня расстреляли, а незабвенное руководство повернуто на таких вещах. Наверно, оно не напало только из-за того, что боится повредить Ленина – чучело вождя мирового пролетариата у нас как раз на линии огня.
Пожалуй, мне следовало подумать об этом вчера.
Только вчера все было нормально. Руководство орало по телефону и живописно рассказывало, что будет, если я опять сдвину сроки.
А сегодня начальник почему-то стал ласковым, как ягненок.
Если бы я только подумал об этом вчера…
– Чего ты стесняешься?! – не выдерживает руководство. – Решил работать бесплатно? Придурок!
Ласковое начальство исчезает в мгновение ока. Вместо него появляется хорошо знакомый мне психопат – и это слегка успокаивает.
Вот только руку он по-прежнему держит за спиной.
– И что? Я могу быть свободен?.. – недоверчиво уточняю я.
Перемещаю вес на правую ногу и незаметно пододвигаюсь к ножу. Главное – не подать виду. И не отводить глаз.
Сейчас.
Сей…
Начальник ловит мой взгляд и закатывает глаза:
– Мда. Вижу, что ты не трудоголик. Извини, но поработать еще придется. Во-первых, это чудесное чучело, – он смотрит на Ленина и чуть ли не облизывается от удовольствия, – нужно доставить в одно место, я тут записал куда. Машину пригонят, с тебя упаковка. Во-вторых, у нас недобитый Дзержинский, его выписали из больницы, и он мешается. И, в-третьих, вот еще цели.
Начальник вытаскивает вторую руку из-за спины и демонстрирует несколько сложенных вдвое тетрадных листов. Исписанных инструкциями с двух сторон! Зараза! Он ведь специально держал руку за спиной, посмеяться хотел!
А я…
А я перетрусил на пустом месте!
– Цели, да? Я должен был заподозрить, что вы опять меня загрузите.
Уныло беру список, пробегаюсь глазами и начинаю неудержимо материться от стресса.
Начальство разглядывает меня с садистской ухмылкой.
– А ты что думал? В сказку попал? – вопрошает оно с нескрываемым удовольствием.
– Я думал, вы пристрелите меня, да и дело с концом, – жалобно говорю я.
– Конечно, а кто тогда будет работать?! Маньяк, конечно, из тебя пока выходит посредственный…
И он начинает бубнить, припоминая мне сначала давнюю историю с Троцким, а потом эпизод с неудавшимся инфарктом для Дзержинского. Вот тут уж я точно не виноват, потому что дозировку рассчитывал не я. Бутылочки с минеральной водой, которую наливали высоким гостям на съезде, мне привезли запечатанными.
Пропускаю нотации мимо ушей и снова разворачиваю список целей:
– А чего тут опять Евгений Петров, а? Вы же его вроде вычеркнули? После того, как ваш нежный поэт не смог добраться до него в Ташкенте?
– А ты когда-нибудь перестанешь ныть?! – вспыхивает начальство.