Предложение

— Айла? — Я смягчаю свой голос. — Что случилось?

Она сглатывает, затем расправляет плечи.

— Мне нужно кое-что сделать. — Она достает свой телефон из сумки, открывает камеру, переключает ее в режим селфи, затем поднимает его и спрашивает: — Ты не возражаешь?

Я бросаю взгляд на телефон, затем снова на нее.

— Ты хочешь, чтобы я подержал телефон, чтобы ты могла снять видео?

Она кивает.

— Это для твоей ленты в социальных сетях?

Она снова кивает.

— Ты хочешь объявить, что мы расстаемся?

Она не отвечает. Все эмоции, которые я видел на ее лице раньше, исчезли, сменившись стальной решимостью.

— Ты действительно хочешь объявить, что мы расстаемся.

— Пожалуйста, не мог бы вы просто подержать камеру повыше?

Мой пульс гулко отдается в ушах. Струйка пота стекает у меня по спине. Единственный раз, когда я была так напуган, был тот день, когда я отказался сделать то, что требовал мой похититель. Я смотрел на его лицо и понял, что это был тот день, когда я собирался сбежать или умереть, пытаясь это сделать. Нет, я лгу. Так было проще. Тогда мне нечего было терять, кроме своей жизни. Сегодня я могу потерять больше, чем свою жизнь. Я могу потерять ее.

— Лиам, пожалуйста, — шепчет она. Что-то светится в глубине ее глаз. Мольба. Смирение. Безысходность. Я не могу ей отказать. Я никогда не мог ей отказать. Все, что ей нужно сделать, это попросить, и я всегда дам ей все, о чем она попросит. Я бы поджег весь мир ради нее. Я буду сражаться с ее врагами. Убью любого, кто посмеет причинить ей боль.

Но что мне делать, когда я тот человек, которого она, кажется, не хочет впускать в свою жизнь? Я беру телефон, пытаясь скрыть охватившую меня дрожь, и поднимаю его. Она подходит ближе, так что оказывается в кольце моих рук, затем поворачивается, чтобы мы оказались в кадре на экране. Ее взгляд встречается с моим в камере. Она кивает, и я испытываю в равной степени страх и облегчение. Я не знаю, чего ожидать, но я начинаю записывать, потому что это то, о чем она меня попросила.

Несколько секунд мы молчим. Затем она говорит в камеру:

— Мне нужно вам кое-что сказать. Кое-что, что я скрывала от вас. Что-то, в чем я сама себе не могла признаться. Но пришло время, когда мне нужно сделать это для себя и для стольких других, подобных мне, которые не смогли поделиться своим истинным «я» с миром. Это для них и для моего мужа. Но больше всего это для меня. — Она снова поднимает на меня взгляд. — Больше не надо прятаться, — шепчет она, затем протягивает руку и снимает парик.

42





Хотела бы я сказать, что отрепетировала ту небольшую речь, которую произнесла перед камерой, но я этого не делала. Когда я услышала от Карины о том, что Лиам сделал для меня, словно приоткрылась завеса. Тот узел сомнений, который я даже не осознавала, что ношу под сердцем, просто растворился. Я знала, что я должна была сделать. Если он зашел так далеко, чтобы я чувствовала себя в безопасности, если он так сильно переживал за меня, то было бы правильно, что я поделилась с ним единственным секретом, который стоял между нами.

Я не планировала делать это так публично. Только в тот момент, когда я подошла к нему, посмотрела в его глаза и поняла, что будет лучше, если я выложу все за один раз. Чтобы он знал, кто я такая. Чтобы он понял причину, по которой мы больше не могли быть вместе.

Я открыла приложение «Камера» на телефоне, включила режим селфи, высказала свое мнение и сняла парик. Я напечатала короткий пост, в котором упомянула, что у меня облысение. Да, я смелая, но не настолько, чтобы сказать это вслух. Еще. Но, по крайней мере, я сделала это в тексте. И, может быть, это было немного драматично — вот так сорвать парик, но простого способа сделать это не было, не так ли?

Теперь парик свисает с моих пальцев. Я кладу его на стол, затем снимаю шапочку-парик, чтобы моя лысина была видна всем.

На экране лицо Лиама застыло в шоке. Он кажется неспособным к действию. Итак, я забираю у него телефон и загружаю видео в свою ленту в социальных сетях. Других слов в этом посте нет. Я думаю, это вполне объяснимо.

Затем я кладу телефон в сумочку вместе с париком и шапочкой для парика. Когда я бросаю на него взгляд через плечо, выражение его лица находится где-то между удивлением и гневом. Ему не нравится, как я выгляжу. Он ненавидит меня за то, что я скрыла от него. Я ожидала именно этого.

Я выхожу из-за стола и направляюсь к выходу. Я тянусь к двери и начинаю ее открывать, когда позади меня раздаются шаги.

В следующее мгновение он уже там. Он захлопывает дверь, поворачивается и прислоняется к ней.

— Куда, по-твоему, ты направляешься?

Его голос контролируемый. Я не осмеливаюсь поднять на него взгляд, поэтому все, что я могу видеть, — это его грудь и плечи. Мышцы которой бугрятся и растягивают пиджак его костюма.

— Отпусти меня.

— Нет.

— Я… я сказала то, ради чего приходила. Я готова уйти.

— Я не готов к тому, что ты уйдешь.

Облако гнева вырывается из него и врезается мне в грудь. Это видно на интуитивном уровне. Воздух между нами насыщен эмоциями… раздражением… негодованием… и яростью.

Комок ощущений поселяется у меня в горле. Такое чувство, будто на мою грудь давит тяжелый груз. Я пытаюсь дышать, но мои легкие горят. Я не собираюсь сдаваться. Не сейчас. Не после того, как я зашла так далеко. Мне нужно убраться отсюда с моим достоинством — тем, что от него осталось, — в целости и сохранности.

— Лиам, пожалуйста, — шепчу я.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать; только не после того трюка, который ты выкинула.

— Я знаю, это сюрприз…

— Сюрприз? — Кажется, у него проблемы с формированием слов. — Ты думаешь, то, что ты сделала, было сюрпризом?

Я сглатываю.

— Я знаю, это не то, чего ты ожидал.

— Ты ничего не знаешь. — Его голос такой жесткий, что я вздрагиваю.

— Я знаю, что должна была рассказать тебе о своем… состоянии.

— Ты думаешь?

— Знаешь, мне потребовалось некоторое время, чтобы смириться с этим. Я пыталась справиться с этим в течение последних пяти лет. Я знала, что мне нужно выйти и показать миру свое истинное «я», но я не могла этого сделать. И после всего, что ты для меня сделал, я решила, что я должна тебе хотя бы это.

— Итак, ты решила, что публично открыть правду?

— Мне показалось, что это лучший способ сделать это.

— И ты не подумала, что сначала должна поделиться этим со мной?

Я колеблюсь. Я все еще не поднимала на него глаз, но вижу, как бьется пульс у него на шее.

— Я подумала, что лучше всего сделать все это за один раз. Как содрать пластырь, понимаешь?

— Ты хоть представляешь, через что я из-за тебя прошел? Я думал, ты собираешься объявить, что мы расстаемся. Вместо того чтобы быть откровенной со мной, ты причиняешь боль мне, но, что более важно, ты причиняешь боль себе. — Низкий рокот его голоса пронзает пространство.

— Это должно было случиться. — Я поднимаю плечо.

— Я бы сделал все, что угодно, чтобы защитить тебя от этого. Мне невыносимо видеть, как кто-то причиняет тебе боль, Айла. Даже ты сама.

Я поднимаю взгляд к его лицу. Он внимательно наблюдает за мной, и я не могу понять выражение его лица.

— Ты видишь меня, Лиам? — Я указываю на свою лысую голову. — Это та, кто я есть.

— Я знаю, кто ты, Божья коровка, — мягко говорит он.

Я моргаю. В этом нет никакого смысла. Он должен быть расстроен из-за того, что я скрывала это от него. Он должен злиться из-за того, что женщина, на которой он женился, далеко не идеальна. Что возможной матерью его ребенка является кто-то, кто живет с подобным заболеванием.

— Нет, я имею в виду, ты действительно меня видишь?

— Я видел только тебя с того момента, как впервые положил на тебя глаз.