Предложение

— Лиам… — Я больше ничего не могу сказать. Каким-то образом все, что я хочу донести, заключено в этом одном слове.

— Я знаю. — Он полуулыбается. — Но я еще не закончил с тобой.

— Я, наверное, не смогу кончить снова, — протестую я.

— Ты можешь, и ты сделаешь это. — Его голос тверд, как и взгляд. Сила его доминирования пригвождает меня к кровати. — Я собираюсь обмотать этим шарфом твои глаза. — Это приказ, но я понимаю, что это также его способ сказать мне, что если я захочу остановить его сейчас, он это сделает.

Когда я киваю, удовольствие озаряет его черты.

— Хорошая девочка.

Все мое тело загорается, как фейерверки на день независимости. Прилив удовольствия переполняет мои клетки. Я — одна большая масса тающего желе, и каждая капля этого волнистого месива преследует только одну цель — доставить ему удовольствие. Я принадлежу ему. Он овладел мной. Он наложил на меня свой отпечаток. Я никогда не освобожусь от него.

И, о боже, я знала, что это произойдет. Я знала, что прошлая ночь была ошибкой, но я не могла остановиться. И мне придется заплатить за это. Просто не сейчас.

Он обматывает тканью мои глаза, и напряжение в моем теле мгновенно спадает. Как будто, пока я не вижу мир, пока я нахожусь с ним в этой комнате, я могу отодвинуть все остальное в сторону. Мне не нужно делать выбор, сталкиваться с решениями или иметь дело с последствиями своих действий. Я могу просто быть его сабмиссивом, его женой, женщиной, которая счастлива открыться перед ним и позволить ему поступать со мной по-своему.

Затем я чувствую, как он снова двигается. Раздается еще один щелчок, и воздух наполняет жужжание, на этот раз более слабое, но воздействие на мое тело еще более интенсивное. Как у хорошо выдрессированного домашнего животного, тепло разливается по моей крови, и мой пульс учащается. Каждая частичка меня чувствует себя намного легче, более готовой. Более чувствительный.

Я почти не испытываю шока, когда то, что ощущается как булавочные уколы восторга, пробегает по моей ноге. Это как будто расческой проводят по моей коже, только намного легче, но в то же время тяжелее. Из каждой точки соприкосновения удовольствие проникает в мои поры, соединяясь в сеть вожделения, которая распространяется по моим венам, моим клеткам и самой моей плоти. Это растет и нарастает, пока я не начинаю корчиться и стонать, пытаясь найти облегчение от пустоты, которая расползается по моей сердцевине. Я бы плакала и умоляла его позволить мне кончить. Я хочу плакать и умолять его позволить мне кончить, но клетки моего мозга, похоже, утратили способность образовывать слова, и мой язык тоже не слушается.

Затем, так же внезапно, жужжание прекращается. В течение долгих секунд я дергалась и извивалась и лежала там, постепенно выходя из того порочного пространства, в которое он меня привел. Я чувствую, как он двигается, затем что-то большое и тупое дразнит мою жаждущую киску.

— Лиам? — Я стону. Я хочу протестовать еще больше, но гормоны счастья, бурлящие во мне, превратили мои мышцы в желе. Я чувствую себя так, словно парю. Как будто я превратилась в жидкость и являюсь одним счастливым комочком, которому он может придать любую форму, какую захочет.

Должно быть, он смазал это устройство большим количеством смазки, потому что в сочетании с моим очень счастливым расслабленным состоянием оно легко проскальзывает сквозь кольцо мышц. Я делаю вдох, моя задница сжимается вокруг устройства. Оно широкое и растягивает меня, но по мере того, как мое тело приспосабливается, это чувство исчезает, сменяясь предвкушением.

Эта невесомость в моем животе усиливается, пока каждая частичка меня не становится живой, открытой и извивающейся от желания. Вибрация прошелестела по воздуху, затем по мне. Я задыхаюсь. Это не совсем неожиданно, но, о боже, эта дрожь у меня в заднице не похожа ни на что, что я испытывала раньше. Покалывание распространяется по моей коже, по моей крови и достигает моих конечностей. Обвиваясь вокруг моих сосков, пальцев ног, ладошек, клитора. Каждая частичка меня отзывчива, открыта, готова и ждет. Мое дыхание учащенное. Кровь стучит у меня в висках; наполняет мою киску до тех пор, пока она не становится болезненно набухшей.

И ждет… ждет. Я сжимаю пальцы в кулаки и упираюсь пятками в матрас, прислушиваясь к его дыханию, к каждому его движению. Затем, так же внезапно, устройство выключается.

Кровать прогибается, и я задыхаюсь. Я чувствую его жар между своих ног, тяжесть его тела, когда он втискивается между моими бедрами. Он проводит пальцами по моему клитору, и я вскрикиваю. Из точки соприкосновения вылетают искры. Каждая частичка меня настолько чувствительна, что оргазм угрожает захлестнуть меня с головой. Моя киска плачет, и он, кажется, понимает, насколько я близка к краю, потому что обхватывает ладонями мое лицо и наклоняется, пока его дыхание не касается моих губ.

— Ты не кончишь, пока я не дам тебе разрешения, — рычит он.

Часть моего мозга, отвечающая за выживание, признает его полное превосходство надо мной. Я хочу ответить ему, но слова, кажется, растворяются в разжиженном бассейне потребности, в который превратилось мое тело.

И снова он, кажется, понимает меня, потому что проводит пальцем по моей нижней губе.

— Кивни, если слышишь меня, детка.

Я киваю.

— Хорошая девочка. — Он прижимается своими губами к моим, но прежде чем я успеваю открыть рот и побудить его углубить поцелуй, он отстраняется, и только толстая головка его члена заменяет его пальцы в моей киске.

39





Она так близко, что все ее тело вибрирует от потребности в освобождении. Пот выступает у нее на груди бисером, груди набухли, кожа раскраснелась, и она напрягается, сжать мышцы.

Я задерживаю головку своего члена у ее входа. Она более открыта, чем когда-либо была при мне. Более уязвимой, чем она когда-либо позволяла себе быть. Она тяжело дышит, ее дыхание вырывается тяжелыми вздохами. Она извивается подо мной, пытаясь прогнать вторжение, которым является мой член.

Я держу себя в руках, не двигаясь. Я стискиваю зубы, чтобы удержаться от проникновения. Мне нужно, чтобы ей было так хорошо, чтобы она не думала о том, чтобы уйти от меня. Мне нужно, чтобы это был самый интенсивный оргазм, который у нее когда-либо был. Мне нужно, чтобы это был тот опыт, который соединит ее со мной, чтобы она всегда помнила, каково это — быть по-настоящему моей.

Я отстраняюсь, и она стонет:

— Лиам, не дразни меня.

— Поверь мне, детка, это последнее, о чем я думаю.

Я сажусь на пятки и снимаю ремни с ее лодыжек, затем протягиваю руку между нами и беру электрод E-Stem, который я использовал, чтобы подразнить ее задницу. Я медленно вытягиваю его из нее.

Она дрожит и издает мяукающие звуки, которые сводят меня с ума от желания.

Я заменяю его своими пальцами. Она стонет, приподнимает подбородок, затем наклоняет бедра, чтобы мои пальцы скользнули глубже внутрь нее. Из ее рта вырывается стон, и губы приоткрываются.

Я протягиваю руку и снимаю повязку с глаз, затем наклоняюсь и целую сначала одно закрытое веко, затем другое. Она открывает глаза, и я ловлю ее взгляд своим.

Я становлюсь между ее бедер, делаю выпад вперед и проникаю в нее. Она открывает рот, но не издает ни звука. Ее зрачки расширены, кожа на скулах натянута. Я протягиваю руку и развязываю веревки на ее запястьях. Она мгновенно закидывает ладони мне на плечи. Я просовываю руку под верхнюю часть ее бедра, побуждая ее обхватить ногами мою талию, затем начинаю двигаться. Я медленно вхожу в нее, наблюдая, как ее черты искажаются от удовольствия. Я погружаюсь в нее, вдавливаю свою тазовую кость в ее клитор, и она вскрикивает. Ее киска прижимается к моему члену, она запрокидывает голову и оказывается так близко к краю, слишком близко. Я замедляю шаг, и она стонет.