Страница 22 из 66
Куда их везли? Этого не знал никто. Но было очевидно: поезд шел на юг. Об этом свидетельствовал пейзаж местности, по которой они проезжали. На полях не видно снега, да и деревья не обронили листву. Здесь все еще стояла золотая осень... Об этом рассказывали вновь прибывшие призывники, до отказа забившие все места в вагонах.
На верхней полке разместился худощавый паренек, с которым Будников очень быстро нашел общий язык. Паренек прибыл с последней партией и, осмотревшись, сразу же обратился к нему. Видимо, посчитал его старшим.
— У вас кажется есть свободное место? Я пожалуй его займу!
— Занимай, — кивнул головой Будников — Положи туда свой чемоданчик. Теперь это место будет твое. У нас тут все просто: кто первый занял, тот и хозяин. Не забудь потом у проводника взять постельное белье.
Паренек застенчиво улыбнулся:
— Я смотрю, у вас здесь спокойно. В соседних отсеках много пьяных. Все чего-то выясняют, того гляди передерутся... Я этого не люблю. Он разделся, аккуратно сложил на свою полку одежду и присел напротив. Его живые умные глаза понравились Будникову. Он тоже улыбнулся в ответ:
— Ну значит поедем вместе. Я вот тоже как и ты не люблю пьяных. У нас в купе все трезвые... — тут он взглянул на высокого верзилу с внушительным чубом, громко храпевшего у окна, и поправился. — Почти все. Тебя как звать-то?
— Меня — Павел! — паренек протянул руку. — Можно звать просто Пашкой. Фамилия — Анохин, а родом я из Саратова.
Рука у Пашки была сухая и теплая, и это Будникову тоже понравилось. Он давно научился распознавать людей по самым незначительным признакам. От этого парня исходят правильные волны и аура у него светлая. Он не способен на подлость и предательство.
— А меня Геныч! — назвался Будников.
— Геныч? — Пашка удивился. - Это имя или фамилия?
— Имя. Вообще-то я Геннадий, но все почему-то зовут Геныч. Я к этому давно привык...
* * *
А в соседнем отсеке намечалась драка. Там уже говорили на повышенных тонах. Нормальная человеческая речь перешла на нечто совсем уж непотребное. Через каждое слово — трехэтажный мат такой невероятной конфигурации, что оставалось только удивляться, насколько изобретательной иногда бывает загадочная русская душа, если ее задеть за живое. Чубатый верзила проснулся, насторожился... Быстро сообразил, что там без него никак не обойдутся, и решительно встал со своего места. Вскоре он был в самой гуще событий!
У этого парня оказался невероятный бас. Его могучий голос пронесся по вагону и заставил многих замолчать. Все с испугом затихли пытаясь понять, что там происходит в середине вагона.
— Шаляпин! — восхищенно прокомментировал парень с верхней полки. Пашка прислушался.
— Сейчас махаться будут! — сказал он. — Не нравится мне все это!
— Да уж! — согласился с ним парень с верхней полки. — Если там начнут, нам тоже мало не покажется. Что скажешь, Геныч, сможем отбиться?
Будников невозмутимо произнес:
— Не бери в голову, отобьемся! Ты не слезай, мы и без тебя управимся. У меня здесь хороший помощник есть, ты нам только помешаешь. Правильно я говорю, братишка?
— Да-а!.. — протянул Пашка. — Тебе хорошо говорить, ты вон какой здоровый! А я даже драться не умею.
— А что же ты так? Мужчина должен уметь драться. А вдруг понадобится за девушку заступиться? В жизни всякое может произойти!
— Я и сам это понимаю! — удрученно развел руками Пашка. — Если бы у меня был старший брат, может он и научил бы. Но у меня только сестры, я воспитывался в женском коллективе. Одна надежда на армию, может там научат...
В соседнем отсеке страсти накалились до предела. Повышенные тона перешли на крик, послышались хлесткие удары. Чубатый парень с грохотом вывалился в проход, но тут же вскочил и, обводя безумными глазами притихших ребят, остановил свой взгляд на Геныче.
— Земляк! — прохрипел он, сплевывая кровавую слюну. — Дай мне нож!.. Мне нужен нож!
"Ага, обрадовался! Так я тебе сразу его и дал... Кто вообще просил тебя туда идти?"
— А зачем тебе нож? — спросил Геныч.
— Резать их буду!..
Дальше пошел сплошной мат. Грозный голос Чубатого уже перекрывал все звуки в вагоне. Даже за перегородкой затихли и стали прислушиваться. А Чубатый разошелся не на шутку. Он возбужденно размахивал руками, выкатывал огромные глаза и объяснял всем присутствующим в этом купе, какой он крутой. Оказывается, в Казани есть район Дербышки и там он — король! Там его все боятся!.. Если он выйдет на улицу, все сразу становятся тише воды, ниже травы... А эти, за перегородкой... Он сейчас пойдет и всех их там задавит!..
За перегородкой возмутились. В ответ пошли угрозы не менее страшные. Вот только голоса у этих парней были не столь внушительные — перекричать Чубатого им было не по силам. Геныч посмотрел на Пашку:
— Вот дает!.. Не знаю как тебе, а мне это порядком уже надоело! Пойду, успокою их всех.
Он встал, легко подмял верзилу под себя. Потом поднял и вытолкнул его обмякшее тело из отсека. Подмигнул Пашке, скрылся за перегородкой и стал наводить порядок уже там. Пашка Анохин напрягал слух, пытаясь угадать, что там происходит? Заглянуть за перегородку он не решался. А вдруг, не дай бог, прилетит и ему!.. А там крики и грохот затухали, сменялись короткими повизгиваниями. Так повизгивают обиженные щенки, когда их пинают ногами. Но скоро и это смолкло — в вагоне наступила тишина.
Геныч вернулся на свое место и взглянул на Пашку. Тот совершенно ошарашенными глазами, не мигая, смотрел на него.
Геныч рассмеялся:
— Ты чего? Расслабься, все уже закончилось! Вот видишь, без драки иногда никак не обходится.
— Ну ты даешь! — наконец выговорил Пашка. — Знатно у тебя получается, никогда раньше ничего подобного не видел. Ты где так драться научился?
— А вот будем служить вместе, — сказал Будников, — я и тебя научу. Ты только держись поближе ко мне. Я в Зареченске тренировал пацанов и имею большой опыт.
— Зареченск? — Пашка задумался. — Нет, не слышал! А где это?
— Это в Сибири. А край наш называется Замежье. У нас там знаешь какие места! У нас там воздух сладкий! У нас лоси, бывает, в деревню просто так заходят. Совсем людей не боятся... А река! Знаешь, какая там вода прозрачная — на дне каждый камушек видно!
— Там у вас наверное и рыба лососевая водится? — предположил Пашка.
— А как же! У нас там чего только не водится: и семга, и ленок, и хариус... и даже таймень. Ты когда-нибудь пробовал уху из тайменя?
— Нет, не пробовал.
— Многое потерял! Мясо у тайменя особенное, целебное. А вкус... Словами передать это нельзя — здесь надо пробовать!
— А вы что, просто так эту рыбу ловите? — удивился Пашка. — Она же промысловая! А рыбнадзор как на это смотрит?
— Нормально смотрит. Чему ты удивляешься? Это наша река! Значит и рыба в этой реке тоже наша. А у вас разве не так? Вы тут на Волге наверное черную икру ложками едите!
Анохин посмотрел на Будникова как на ненормального:
— Обрадовался!.. Может, кто-то и ест, но только не мы. Ну конечно есть люди, которые тайно вылавливают осетрину во время нереста. Но мы об этом молчим. У нас браконьерство преследуется законом.
— Это что, намек? — строго спросил Будников. — Ты прекращай, братишка! У нас в Замежье нет браконьеров. Браконьер ведь что? Он вылавливает рыбу в огромных количествах с целью наживы и совсем не задумывается о том, какой урон наносит природе. Мы же хозяева на своей земле и никому не позволим наши богатства разбазаривать! Если и ловим рыбу, то только для себя. Излишками делимся с соседями. А чужих людей там нет. Места у нас непроходимые, для пришлых недоступные. Так что, все что там есть — все наше! И зверье, и рыба, и грибы с ягодами. В кедраче орехи собираем... Мы там, Паша, не голодаем!
Анохин взобрался на верхнюю полку и оттуда мечтательно произнес:
— Ты так аппетитно все рассказываешь, что мне и самому уже захотелось побывать в ваших краях. Посмотреть, как вы живете, попробовать вашего тайменя... А где все это находится? Я-то смогу туда добраться?