Страница 49 из 63
Брожу по пустой квартире, замечая мелочи, которые мама таскала с собой из одного дома в другой. Зеленая фарфоровая русалка, картина, изображающая обнаженную женщину, выглядывающую из окна. Старые потрепанные банки из-под чая, кофе и сахара. Я наполняю чайник и включаю его, проверяя, нет ли молока в холодильнике. Удивительно, но немного есть, и когда я нюхаю его, оно даже кажется свежим.
Я завариваю чашку чая, роюсь в шкафу в ее комнате в поисках одеяла и сворачиваюсь калачиком на диване, чтобы посмотреть телевизор, и беспокоюсь о бабуле.
Джеймс пишет, чтобы спросить, как дела. Я отвечаю неопределенно, объясняя, что с бабушкой все в порядке, мама ушла на представление, и, надеюсь, утром все прояснится. Он обеими руками за то, чтобы приехать сегодня вечером, но мысль о том, чтобы попытаться уговорить маму встретиться с ним и объяснять ей все, что происходит — я просто слишком устала и не могу с этим возиться. Но когда кладу телефон и у меня урчит в животе — осознаю, что ничего не ела с утра, я чувствую, как страх заволакивает комнату, как ночной туман с моря. Я не хочу, чтобы бабуля умерла. Я уже потеряла дедушку.
Мой телефон снова пищит.
Ты жива?
Это Алекс. Я отвечаю сразу:
Оставила ее в палате, полной стариков, печатаю я. И я боюсь, что потеряю ее. У меня почти нет семьи.
С ней все будет в порядке. Его сообщение доходит быстро. Ты сделана из довольно крепкого материала. Ты всегда говорила, что это происходит от твоей бабушки Бет. Что они сказали?
Они дали ей какое-то лекарство, и врач будет там завтра.
Ты будешь там?
А должна?
Определенно. Приходи в приемные часы — я поискал, они начинаются в десять. Врачи не будут проводить обход до этого времени, так что ты сможешь просто сказать им, что хочешь присутствовать при разговоре. Попроси свою бабушку сказать, что она хочет, чтобы ты была там.
Я вздыхаю с облегчением. Приятно, когда рядом есть кто-то, кто знает, о чем говорит, и мне приходит в голову, что у Алекса такие добрые, успокаивающие манеры, что из него, должно быть, получится действительно хороший медбрат.
Обязательно, пишу я. А затем добавлю, спасибо — я правда ценю это. Xxx
Для этого и нужны друзья, — отвечает он. Секундой позже появляется еще одно сообщение. Это всего лишь один x.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Джесс
3 октября, Борнмут
На следующее утро в половине восьмого меня будит телефонный звонок. Должно быть, я заснула на кровати в свободной комнате прямо в одежде — я все еще накрыта одеялом, моя голова неловко лежит на бархатной подушке. Я хватаю свой мобильный и отвечаю прежде, чем успеваю понять, кто звонит.
— Джесс, — задыхаясь, произносит Софи. — Извини, что звоню тебе так рано, но у меня весь день постоянные совещания, и я хотела узнать, что там происходит с бабушкой Бет.
Софи тоже знает бабулю почти всю свою жизнь.
— Узнаю больше, как только попаду в больницу.
— Напиши мне, — настойчиво просит она. — Я буду держать Джеймса в курсе. Он приедет?
Я чувствую, как мое лицо хмурится:
— Куда приедет?
— В Борнмут. Тебе не кажется, что было бы неплохо, если бы он был рядом для моральной поддержки?
— Не знаю, — я приподнимаю одеяло и свешиваю ноги с кровати, ощущая под босыми ногами мягкий коврик, который раньше был в спальне моего детства. — Вчера вечером он сказал что-то насчет того, чтобы приехать, но я чувствую, что это просто будет еще одна проблема, с которой придется иметь дело. Плюс, ты же знаешь, семейные дела — это сложно, — говорю я, запинаясь.
— А Джеймс — твой парень. Если бы что-то подобное случилось, Рич был бы рядом со мной.
— Ага, но вы с Ричем живете вместе. Вы — настоящая пара.
Софи говорит очень медленно и четко, как будто она разговаривает с кем-то, кому трудно понять самые базовые вещи:
— Да, и подобные вещи — это то, что вас сближает. Держу пари, Джеймс захотел бы приехать и составить тебе компанию.
— И познакомиться с мамой?
Софи издает звук, нечто среднее между стоном и фырканьем:
— Ммм, да, ну, в этом есть обратная сторона медали.
— Вот именно, — я протираю глаза, чтобы прогнать сон, и моя челюсть хрустит, когда огромный зевок вырывается изо рта.
— Ну, когда-нибудь ему придется с ней встретиться, — резонно замечает Софи. — Нет лучшего времени, чем сейчас, и все такое.
— Посмотрим, — говорю я уклончиво, и мы прощаемся и вешаем трубку.
Позже тем же утром, сидя у кровати бабушки и ожидая, пока врач сделает обход, я получаю сообщение от Джеймса.
Поговорил с Софи на работе. Я собираюсь приехать завтра. Никаких возражений.
Я печатаю: Нет, пожалуйста, не нужно, затем смотрю на мгновение смотрю на слова. Я несправедлива? Он хочет быть рядом, чтобы поддержать меня. Именно в этом и должны заключаться отношения, не так ли? Я удаляю слова и смотрю на мигающий курсор.
Чертова Софи. Я знаю, она думает, что поступает правильно, но… я раздраженно вздыхаю. Просто… сейчас неподходящее время. Я слышу, как она бодро говорит: «Никогда не бывает подходящего времени, Джесс», и я чувствую себя немного зверской. Я все еще смотрю на телефон, обдумывая свой ответ Джеймсу, когда появляется доктор.
Доктор помогает нам всем почувствовать себя лучше. Я не осознавала, что, по сути, затаила дыхание, но когда она объясняет, что у бабули поднялось кровяное давление, и они дают ей таблетки, чтобы держать его под контролем, но собираются наблюдать за ней в течение нескольких дней, я чувствую, как мои плечи опускаются от облегчения. Однако пройдет несколько дней, прежде чем ее отпустят обратно домой. Она не очень этому рада.
— Держу пари, что Морин украдет мое любимое кресло у окна в гостиной, — сердито говорит она.
— Должны быть и другие места, мам, — говорит моя мама, открывая несколько карточек с пожеланиями выздоровления и кладя их на прикроватный столик. Я замечаю, что она их не читает. Позже я возьму каждую из них и зачитаю сообщения бабушке, которая любит следить за подобными вещами.
Мы с мамой идем в кафе в больнице, чтобы пообедать. Часы посещений довольно свободные, но ожидается, что в обеденное время нас будет немного. Больница находится слишком далеко от города, чтобы туда стоило ехать, поэтому вместо этого мы сидим и едим бутерброды с ветчиной и пьем черный чай, настоянный на танине, и наблюдаем, как другие родственники делают то же самое.
Тебе бы здесь понравилось, пишу я Алексу. Это рай для людей.
Именно за это я люблю свою работу, отвечает он пять минут спустя. Надеюсь, все хорошо. Она комфортно провела ночь?
Реально хорошо, отвечаю я. На самом деле, она уже начала флиртовать с медбратом, шучу я, думая о медбрате прошлой ночи.
Ох да, со мной это происходит постоянно.
Держу пари, так и есть, я печатаю, не задумываясь. Затем слегка краснею, потому что мысль об Алексе в его рабочей одежде и о том, что он может оказаться у моей постели, всплывает у меня в голове, и хотя никто больше не знает, о чем я думаю, я чувствую себя… Боже, что я делаю?
— Пишешь Джеймсу? — спрашивает мама, с интересом глядя на меня.
Я разрываюсь между попытками объяснить ей ситуацию с Алексом и заставить ее хоть на секунду поверить, что мы просто друзья, или сказать маленькую невинную ложь. Я решаю остановиться на простом варианте и говорю, что это Джеймс.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Джесс
4 октября, Борнмут
На следующий день бабуля явно чувствует себя лучше, потому что она попросила меня принести ее любимую красную помаду и расческу.
Она надевает вязаную крючком ночную рубашку, приводит в порядок волосы и красит губы, так что теперь, она гораздо больше похожа на себя. Мы говорим о других пациентах в ее палате, когда я слышу маму. Она в коридоре, разговаривает с симпатичным медбратом — она издает звенящий смех, в котором я узнаю ее в режиме флирта.