Страница 36 из 46
Осторожничает адмирал, несмотря на азарт и предвкушение расплаты осторожничает! Ох, не лезет первым на своем «Наниве», не лезет…
Умный или трус просто?
Ну ладно, ладно, сэр Уриу… Как уже не раз твердила — и на хитрожопых найдем свою гаечку! И накрутим против резьбы по самые…
Мудрить не стала, полезла меж удачно подвернувшимся островком и береговой линией. Как раз по центру. Глубины судя по лоции позволяют и, надеюсь, мои джапы тоже крутить выкрутасы мне тут не учудят.
Ну а, спрашивается, зачем им крутить и чудить? Час, от силы два, и они меня и так, и так — тупо в два десятка стволов в решето минут за десять даже не боя, а безответного избиения, превратят. Оторвутся за всё…
Мечтайте…
— Рулевой, курс к берегу остро… Левицкий, все мины интервалом в сто метров за борт как дам отмашку!
Отсчитала восемь мин и толкнула рулевого докрутить галочку. Четверка мин легла от островка к центру уже вторым рядом.
Ну чо, суки, теперь поиграем? Проскочить проливчик и на реальных метрах трёхста фарватера не поймать хотя бы один из двенадцати моих подарков это ваще нереальным везунчиком надо быть! Надеюсь, тётенька Фортуна сегодня со мной в такую подлянку не сыграет? Попой не повернется? Ну должна ж быть в мире справедливость!
Почти десяток миль расстояния и дымный шлейф за кормой — хрен вам сэр Уриу, а не разглядеть мои эволюции! Значит давим кулачки и ждём!
Мой милый синьор Борео, поверь, джапы тебя через десяток минут будут любить до конца твоей жизни! Прячся, бойся…
Ждём… Полезут в обход островка или попрутся? Если полезут, придется крутиться и молиться станцевать джигу уже на своих же минах…
Десять минут. Степанов шипит, пыхтит, и если б не форма, то б уже точняком все волосы на жопе вырвал. Может ему варежки на лапки подарить? Левицкий в компашке минеров медитирует у недоразумения Барановского. Всё ждём…
Двадцать минут. Три мили позади. Проскочили проливчик и выскочили на открытую воду. Приказала ещё больше дать к берегу. Нахрен соблазны дарить кругали выписывать — я тут, догоняйте, не мудрите! А то не успеете геройство проявить — сама на берег выкинусь! Джапы прошли миль восемь…
Пять миль на дальномере. Джапы всё еще молчат. И, сука, перед проливом снижают ход! Не, так, сладенькие мои, не пойдет!
— Степанов, основным. Восьми дюймовым. Пристрелочным по «Чиоде»!
Бахнули правой. «Корейчик» качнулся, проскочил облако пироксилинового дыма и напряжённо затих экипажем. Ждём… Столб воды встал левее и значительно дальше за кормой «Нанивы».
Сссс… тепанов, да твою ж мать!..
Ага… Йес! Зашевелились! «Чиода» окутался целой серией вспышек выстрелов вразнобой и потянулся в проливчик! «Нанива», зараза, всё ж не повёлся, поотстал ещё на пару кабельтовых, чуток подвернул и, глотая дым, потянулся в кильватере своего мателота. Отгородившись от нас бронированной жопой «Чиоды».
Сука, Уриу, ну почему ж ты такой осторожный!
Всплески встали хаотично, но все за нашей кормой. Недолеты ещё…
Отвлеклась на разглядывания. Степанов, сволочь такая, как подгадал и рявкнул левой восьмидюймовкой. Вздрогнула, дернулась и вписалась локтем в долбаную железяку ограждения мостика. Руку как током прострелило!
Сссс…тепанов сука!
Столб воды встал почти за кормой «Чиоды». Джапы опомнились. Или Какуити, который, Мураками настучал своим увлекающимся канонирам — ответили только одной вспышкой стодвадцатки. Пристрелочным. По правилам…
Но зато, твари, как ответили! Зарядив прямо в рубку! Вспышка, звон, меня до искр в глазах припечатало по лбу хлопнувшей дверью. Бирилева — поломанной куклой скинуло с мостика. «Корейчик» рыскнул и завалился в правую циркуляцию…
По ушам как через вату пробился чей-то истеричный вопль:
— Братцы… Капитана убило!
Сука, лакишот! Первым же осознанным и сразу лакишот! Фортуна ты, чо чудишь⁉
Шатаясь и хватаясь за стены впихнула себя в рубку. Кровь… Кровь и фарш. Подбежавшие матросы подхватили, ощупывая и оттесняя. Кто-то бросился к штурвалу…
— Курс, суки, курс! Носом на «Чиоду»!
Довернули, заваливаясь ещё больше в крен. «Чиода» окутался серией вспышек. Сжала зубы. Сейчас прилетит…
Пронесло, столбы разрывов встали левее и дальше. А в голове пронеслось, не учли циркуляцию, сейчас возьмут поправку и…
Рявкнула наша правая и тут же, как-будто специально подгадав, «Чиода» подпрыгнул на вспышке под левой скулой! Наконец-то. Нарвался…
Ещё не успел опасть фонтан воды от первого взрыва, как полыхнуло повторно, бросая «Чиоду» уже кормой и сильно вправо. Всё! Отплавался, сучоныш! Не быть тебе теперь мишенью для «Каку». Откакулся, отслужил джапам свое…
«Нанива», крутанувшись ужом, проскрежетал по левому борту почти разорванного взрывами мателота и заложил циркуляцию к островку.
Сука, ну же, ну…
Степановцы рявкнули похоже из всего, что было. Схватилась за голову — в уши как спицы забили… Твари, больно-больно-больно… бедные, бедные мои ушки…
«Нанива», в ответу окутавшись беспорядочными вспышками своих выстрелов, каким-то чудом извернулся и довершил циркуляцию. При этом миновав отмели и камни островка. И мин не нашел. Счастливчик, сука…
Зато поймал пару вспышек от наших восьмидюймовых гостинцев с подбойного борта. Задымил тварюка! Молодец Степанов. Ну ничо, щас и без мин напихаем, жди…
Ошиблась. Не напихали. Закрываясь расползающимися дымами тонущего «Чиоды», крестничек рванул по прямой. Прикрываясь уже трупом тонущей «Чиоды».
Попробовали бить поверх. Анфиладным. Ток бесполезно. Пять минут и, сука, даже восьмидюймовки стали оставлять разрывы ток перед кормой беглеца.
Сука, да куда ж ты? А как же продолжать бой?
В ответ только маты Степанова и звон в голове…
* * *
Толкотня
В мародерке остатков «Чиоды», каюсь, участия не принимала. Валялась в каюте и плакала. И голову мою бедную изнутри как черти рвали, и Пашку жалко, аж выть хотелось…
Беляев пытался помочь, взять управление телом. Не получилось. Только обблевался. И там и тут. И отрубился. Чо возьмёшь — мужик!
Сууука, мамочка как же мне плохо…
Прибежавший и сжалившийся надо мной Меркушев сделал какой-то укол. На меня волной накатила эйфория и я, путая реальность и черепушку, устроившись на Изькиных коленях, потихоньку провалилась в дрёму.
Проснулась от солнечного зайчика, бьющего в глаз. Ощущение как с дикого похмелья — голова болит, сушняк и всё тело ломит. Аннуительные, короче, ощущения…
Хотела встать — хрен там! Подскочивший пилюлькин, в приказном тоне заставил лежать — контузия у меня и взбалтывание мозга! Ещё и тряпку мокрую опять на лоб прилепил.
Сука, док, было б чо там взбалтывать, ты лучше б уши мне заткнул — а то последние мозги вытекут…
— Док, изверх… Воды хоть дай!
Договорить не успела, а уже матрос с кружкой у кровати нарисовался! Зачла прогиб, зачла. Ток кивнула, сука, зря. В голове как Степановский фугас лопнул…
Откинулась, пережидая. Прониклись. Дождались и напоили с ложечки. Полегчало чуток…
— Как там? Потери…
— Рулевой — матрос Катунин погиб. Разорвало беднягу…
Эт я и сама помню. Видела, жалко Алешу… Сука, ну чо молчишь? Пашка как? Рожай давай! Да твою ж…
— Бирилев как? Жив? Инвалид? Погиб?
Сука, да не молчи ты трубка клистирная!
— Да что ему будет-то! Синяк на заднице заработал и штаны порвал, когда с мостика сверзился!
Выдохнула, откинулась на подушки, отвернулась. На глаза предательски развернулись слезы…
— Ещё потери?
— Кочегар Сандерман Эллас обварился… Трубку от тряски опять прорвало…
— Всё?
— Всё Григорий Палыч…
Спасибо Фортуна! От души спасибо…
— Валерий Апполинарьевич, а давно ты со мной сидишь?
— Дак и не отходил…
Мда… Так плохо всё, да?
— Скока?
— Сутки почитай уже…
— Док, ты сходи, поешь хоть!
— Григорий Палыч, да как же я вас оставлю? Меня экипаж не поймет…