Страница 9 из 13
«Зачем ты меня мучаешь? Куда ведёшь? – вопросы вновь терзали враз потяжелевшее сердце. – Облегчило ли ты участь моей прапрабабки, впитав в себя часть её тоски? Которую вливаешь теперь в меня… Ты злая вещь? Мне никак тебя не понять… Что ты такое? Дай знать!»
Алиса кое-как доплелась до какой-то скамейки и упала на неё почти без чувств.
Прошло не меньше получаса, прежде чем слабость отступила, сердцебиение пришло в норму, мысли окончательно прояснились. Девушка вновь почувствовала себя здоровой, но задумчивость не покидала её.
Алису уже не интересовали исторические достопримечательности Пекина. Не развлекали удобства и роскошь первоклассного отеля. Она считала минуты до того времени, когда можно будет наконец-то вызвать такси и отправиться к человеку, любезно откликнувшемуся на просьбу о встрече.
Но когда Алиса Гончарова оказалась у нужного ей дома на склоне горы Дунлин…
Все вновь вылетело из головы. Перед девушкой был целый комплекс, окружённый чудесными деревьями, непривычными взгляду русского человека.
Старинный китайский дом, как из сказки. Он не просто по-восточному прекрасен, он несёт на себе отпечаток особой азиатской изысканности, древней гордости, передаваемой из поколения в поколение. В загадочном вечернем свете особняк казался невероятным, почти призрачным… Его уверенно окружали другие здания, видимо, более поздние пристройки. И во всём – отблеск величия и безусловного достатка.
Вот здесь-то и жил историк Лань Тау.
«Боже мой! – в смятении подумала Алиса. – Зачем я сюда приехала? О чём вообще думала? Это же семья миллиардеров, сливки общества. Кто тут захочет выслушивать мои страшные сказки, пусть и к ночи?»
Но такой уж она была – чем жутче, тем отчаяннее подхлестывало вперёд.
На минуту Алиса замерла перед всем этим великолепием.
«Но что за глупые мысли? – подумала она. – Богатые или не очень, русские, китайцы… мы все люди. С чего мне бояться и переживать?»
Но она, конечно же, боялась и переживала. Хотя знала, что выглядит хорошо. Даже очень. Фигуру приятно облегал брючный костюм, не вычурный, но элегантный. Дорогая ткань – тёмно-зелёная, глубокого малахитового оттенка. На её фоне особый блеск приобретали распущенные по спине длинные локоны, чуть присобранные у висков. Закрытые чёрные туфли на высоких каблуках. Немного неяркой помады, но длинные тёмно-рыжие ресницы и светлая кожа с природным нежным румянцем не нуждались в косметике.
А еще – изящная, но вместительная сумка. В ней – зеркало, из-за которого она, Алиса, здесь. Магическая вещь вернулась на родину… она чего-то хочет… ждёт… торопит.
«Хватит дрожать, Гончарова, – приказала самой себе Алиса. – Лань Тау сегодня увидит зеркало. Я так решила».
Глава 8
Когда Тау открыл дверь, перед ступеньками стояла именно она. Девушка, личное дело которой он прочитал от начала до конца раз сорок. Чьи зелёные глаза с фотографии не давали покоя, выбивая всегда сдержанного мужчину из равновесия. В груди разрастался комок энергии, взявшийся невесть откуда. Одновременно раздражающее и интригующее чувство, доселе не испытанное историком. Такого любопытства он ещё не ощущал по отношению ни к одной из женщин.
Молчание затянулось. Двое смотрели друг на друга, но первой опомнилась Алиса. Хотя ей было не по себе. Когда открылась дверь, девушка ощутила одновременно и облегчение, и новую волну мурашек. И сейчас она впивалась взглядом в незнакомого мужчину, показавшегося ей не слишком-то похожим на впечатляющие изображения в сети. Тогда Алиса попыталась спрятать волнение под мягкой, немного застенчивой улыбкой.
– Добрый вечер, Лань Тау, – произнесла она, впрочем, довольно уверенно на английском, странно звучащем из-за акцента. – Как ваши дела? Я Алиса Гончарова. Спасибо, что любезно согласились на встречу.
И протянула ему ладонь для рукопожатия.
Мужчину тут же передернуло от этого странного выговора и наглости. Сморщив нос и кивнув, он жестом пригласил незнакомку в дом. Уже поворачиваясь к ней спиной, произнёс приветственные слова на родном языке:
– Wǎnshàng hǎo, hěn gāoxìng huānyíng nín lái dào wǒjiā! (Добрый вечер, рад принимать вас в своём доме). I don't speak Russian at all, but I speak English perfectly (Я совсем не говорю по-русски, но в совершенстве владею английским).
Алиса ощутила холод внутри. Лань Тау как будто не заметил её протянутой руки. Это была не просто невежливость, хуже – демонстрация неприязни. Сомнения снова обрушились на девушку беспощадной волной. Зачем? Зачем она здесь?
Но делать было нечего, и она вошла в дом вслед за хозяином, неловко бубня себе под нос:
– Я тоже говорю по-английски. Наверное, на этом языке нам и стоит продолжить беседу.
Негодование, вот что Тау испытывал в этот момент. Молодая, весьма эрудированная особа поздоровалась первой. Как гром среди ясного неба, чему вообще учат этих русских женщин дома. Никакого уважения. Девчонка, как минимум, должна была обратиться по статусу (господин), не говоря уже о том, что в приветствии не принято спрашивать про дела. А эта протянутая рука… Рукопожатие – нарушение личного пространства, бесцеремонное в него вторжение.
Обутый в свои повседневные бянь сё, он мягко ступал по деревянному полу. Его узкие укороченные тёмные брюки хорошо сочетались с домашней обувью, а тонкий пиджак поверх белой рубашки подчеркивал стройность и крепость фигуры.
Медленно двигаясь по комнате, больше напоминающей музейный выставочный зал, Тау не заметил, как потерял гостью. Залюбовался картинами с фрагментами китайской истории, которые украшали стены с огненно-красным орнаментом. Полки с оружием и древними статуэтками, всё это было наследием семьи Лань, чем мужчина несомненно гордился.
В умиротворяющей атмосфере послышалось ёрзанье и лёгкое цоканье каблучков.
Повернувшись, Тау обнаружил, что Алиса в нерешительности стоит на месте и сверлит его пронзительным взглядом.
– Ах, да, простите. Забыл показать.
В два шага длинные ноги мужчины донесли его обратно ко входу. Одним движением руки он распахнул нишу, в которой аккуратными рядами были уложены белые тапочки. Все одного универсального размера. Алиса, не раздумывая, сняла свои элегантные лодочки и натянула хлопковую обувь, став на десять сантиметров ниже. Шагая за мужчиной, она пыталась подтянуть брюки хоть немного повыше, чтобы лёгкая ткань не собирала пыль с пола, но у неё ровным счётом ничего не вышло. Классические брюки можно было только подкатить снизу, что выглядело бы весьма странно.
– Проходите и присаживайтесь. Могу я предложить вам тёплой воды?
Алиса с любопытством разглядывала кабинет, исполненный в классическом английском стиле. Переход от традиционно-китайского к европейскому её, несомненно, удивил. Аккуратно присев на край кожаного кресла, она начала раскладывать перед собой всё необходимое для интервью. И тут до девушки дошло, что хозяин спросил что-то странное. Но Алиса особо над этим не задумалась, она была расстроена бесцеремонным приветствием Лань Тау и, как ей казалось, его враждебностью.
– Я не хочу сейчас пить, спасибо…
Густые, но весьма эстетично оформленные брови мужчины съехались у переносицы. Отказаться от воды в китайском доме было верхом бестактности. Неужели она действительно ничего не знает о Китае и его укладе? Размышления были прерваны ангельским голоском, которым внезапно заговорила Алиса на беглом английском:
– Я ознакомилась с переводами ваших ярких работ, мистер Лань, посвященных императрице Цыси… – начала она издалека, включив диктофон. – Похоже, что ваша позиция в оценке восстания ихэтуаней весьма однозначна, и она мне импонирует. Я не могу назвать своих единоверцев, зверски убитых повстанцами, сожжённых заживо, иначе чем мучениками. Среди них были дети, даже младенцы… И в то же время очень понятны изначальные побудительные причины восстания. Я всегда считала, что кровопролития такого масштаба оправданы, когда речь идет об освободительной борьбе. О, нет, я вовсе не для исторической беседы напросилась на эту встречу. Прошу вас…