Проклятое правое дело

Тот, поджав губы, осмотрел прибывших с ног до головы, после чего вернулся взглядом к собеседнику.

— К сожалению, мы вынуждены отказаться и от этого варианта. — Медленно выговаривая каждое слово, произнес он, глядя Бланшу в глаза.

— Не заставляйте меня применять насилие, господа. Прошу, давайте сохраним достоинство. — Бланш все еще рассчитывал на благоразумие служащих Компании.

За разговором с Бойером он совсем забыл про второго собеседника. А он все это время молча смотрел в окно, подперев голову рукой. Проследив за его взглядом, Бланш всмотрелся в улицу и с удивлением обнаружил, там по меньшей мере две дюжины стонеров в черном. Еще несколько темных фигур уже спускались в помещение со второго этажа.

Созерцание этой картины, полностью меняющей расстановку сил, прервал стук набоек на сапогах Фрэнка. Наемник молча сделал два шага вправо и встал за спиной у Далсона, наглядно показав бывшему сопутнику, на чьей он стороне. Бойер кивнул наемнику и вновь посмотрел на Бланша.

— Мне кажется, или ситуация несколько изменилась?

Бланш на секунду позволил себе улыбку, которая была больше похожа на гримасу.

— Изменилась, без сомнения, — произнес он, не спуская глаз с Бойера. — Но не стоит заблуждаться, господа. Ваши... дополнительные силы хоть и впечатляют, но не меняют сути дела. В конце концов, все мы служим Союзу, не так ли?

Бойер, внимательно изучая Бланша, медленно кивнул.

— Служим, но каждый по-своему. Мы просто не уверены, что ваш метод – наилучший, — также медленно ответил он.

Глава 11

За девятнадцать дней до того,

как мир изменился

Капитан Лукас де Сильва грустил. Засунувшие его в эту дыру родители, считали, что молодому человеку его возраста необходимо учиться самостоятельности. Поэтому Лукас пребывал в Сторсе на самообеспечении. Не сказать, что жалование капитана королевской гвардии было совсем уж маленьким, но все же жить на привычно широкую ногу не позволяло.

С одной стороны, бедственное положение выступало для Лукаса стимулом к идеальной службе. Он использовал любой шанс выслужиться перед начальством, чтобы поскорее получить новое звание и свалить, наконец, в столицу. Не чурался даже присваивать себе чужие заслуги, за что однажды был бит. Как оказалось, в темной подворотне не помогает ни богатство родителей, ни знатная фамилия. А кровь из разбитого носа аристократа течет точно так же, как из носа простолюдина. С тех пор Лукас стал осторожнее, но выслуживаться в Сторсе и окрестных городишках, которыми он заведовал, все равно было особо не перед кем.

С другой стороны, безысходность бытия, неуемные амбиции и тяга к роскоши толкали Лукаса на постыдные дела. Освоившись на местности, он начал брать мзду: за закрытие глаз на определенные вещи, за помощь и защиту от опасностей (которые зачастую сам и организовывал или же просто выдумывал), да и вообще – за саму возможность спокойно жить и работать в этой местности. Лукас считал такую плату справедливой, ведь люди на «его территории» жили в безопасности. Их никто не грабил сверх меры, да и сборщики налогов особо не наглели. Жизнь тут текла тихо и неспешно. Но так было не потому, что липовый капитан рьяно отстаивал интересы своих невольных спонсоров, а просто потому, что до Сторса никому в округе не было никакого дела. Здесь даже солнце казалось блеклым и усталым.

Сторс был одним из тех городов, которые легко можно пройти от края до края за час, медленно шагая и разглядывая каждую трещину на старых, иссеченных временем стенах. И каждый день в этом городе был для Лукаса испытанием.

Цинизм времени и обстоятельств сделали свое дело. В мире, где добродетель часто становится причиной падения, порок стал лестницей к успеху. Лукас даже не оправдывал себя, ведь его поступки – не более чем способ выживания. В конце концов, если не он, так кто-то другой займет его место и, возможно, будет еще хуже.

…

Для торжества своего уныния Лукас выбрал ту же таверну, где вчера прошла злополучная встреча с главным шпионом королевства. Несмотря на ранний час, капитал уже пропустил пару стаканов местного пойла – темного, горького пива. Возлияния мало помогали справиться с тоской и обидой, скорее наоборот – лишь раззадоривали эти чувства.

С каждым днем его злоба на семью, что свысока посчитала его существование здесь учебой, только копилась. И в то же время, он не мог отрицать, что этот жестокий урок научил его тому, чему не учат в блестящих залах столичных академий – уроку выживания среди тех, кому особо нечего терять.

Дверь таверны отворилась, с грохотом ударившись о стену. Хозяин недовольно поморщился, но смолчал – двое подчиненных Лукаса под руки вели, а точнее, практически тащили чертыхающегося молодого человека. Это был худощавый парень с копной спутанных черных волос до плеч и двухнедельной щетиной на лице. Судя по всему, руки у него были связаны.

— Дайте мне поговорить с вашим начальством, драные солдафоны! — закричал парень.

— Заткнись! — солдат справа ткнул парню локтем в печень. — Мы тебя к капитану и ведем.

Черноволосый глухо ухнул от удара и замолк, злобно зыркнув на обидчика.

Подойдя ближе, один из сопровождающих с противным скрипом отодвинул тяжелый стул, поставив его неподалеку от стола Лукаса. Второй солдат грубо усадил недовольного пленника.

— Капитан! — солдат обратился к Лукасу. — Мы поймали этого прощелыгу в городе, он вынюхивал по поводу высокого начальства, приезжавшего вчера.

— Мне нужно погово… — начал было парень.

— Заткнись! — солдат оборвал пленника резкой пощечиной.

— Что, говоришь, он вынюхивал? — безразлично обратился к подчиненному капитан, крутя в руках полупустой стакан из разноцветных стекляшек.

— Расспрашивал людей, о том куда дальше отправился вчерашний важнецкий толстяк.

Капитан с сожалением отодвинул стакан в сторону и посмотрел на пленника.

— Говори, — буркнул он черноволосому.

Парень в ответ оглянулся вокруг, как бы намекая, что не хотел бы продолжать разговор в присутствии солдат.

Лукас еще раз вздохнул. Пленник не выглядел могучим бойцом, да и руки у него были связаны. Но почему-то он вел себя довольно уверенно для той ситуации, в которую угодил, – не трясся от страха и не просил пощады. А значит, был не так уж и прост. По-хорошему надо бы отослать подчиненных, да поговорить с ним с глазу на глаз – вдруг у него действительно важная информация, не предназначенная для чужих ушей. Но Лукасу было плевать, он доверял своим людям – они были повязаны с ним деньгами и кровью.

— Говори, — чуть громче повторил капитан.

Теперь вздохнул уже Седрик. Он довольно быстро считал ситуацию и понял, что перед ним липовый капитан. Во-первых, Лукас был слишком молод для честно заслуженного звания. Во-вторых, слишком панибратски вел себя с подчиненными. Настоящие капитаны с солдатней не водятся. В-третьих, несмотря на выпивку и вальяжную позу, в нем чувствовалась выправка, но не военная, а скорее лизоблюдская. Так держат себя придворные чинуши, а не реальные военные. И эта «липовость» капитана в возникшей ситуации была для Седрика скорее проблемой, чем преимуществом. С липовым капитаном будет сложнее договориться. Ведь, скорее всего, он из тех избалованных знатных деток, что почувствовав даже малую власть и самостоятельность, начинают строить из себя королей.

— Меня зовут Седрик Сталино, я – агент Секретной Службы короля и личный помощник Бенедикта Бланша. Я требую немедленно освободить меня, а также предоставить информацию об известных вам планах и местонахождении моего начальства!

Солдаты удивленно переглянулись, после чего уставились на подобравшегося за столом капитана. Их смутила не только суть услышанного, но и тон, которым говорил пленник. В его манере чувствовалась даже не власть, не бравада и не самоуверенность, а непререкаемое право на озвученные требования. Простолюдины так не разговаривали. Да что там, даже их капитан так не разговаривал.