Противостояние II

Юрий Владимирович кивнул.

— Да, я в курсе. К чему вы это?

— Здесь мы могли бы вам помочь. Это будет вмешательством в политику, я знаю, но в данном случае ваше противостояние с заокеанскими коллегами угрожает существованию всей человеческой цивилизации. Мы просто не можем не вмешаться. Понимаете меня?

— Да, согласен! — Он повернул голову к Елене Петровне и сказал: Я должен задержаться! Возвращайся одна, извинись перед послом и придумай какую-нибудь причину задержки. Скажи ему, что максимум через час я освобожусь и приму его. Если обидится, то пусть возвращается к себе в посольство и обижается там! Всё, иди!

Саша понятливо вскочил со своего места и открыл «проход» в кабинет Генерального Секретаря на том же месте, где он был, когда они сюда прибыли. Елена Петровна поднялась со своего стула, вежливо попрощалась и из помещения вышла. Проход за ней закрылся...

Глава 32. Камея

29 апреля 1973 года

Сегодня у них были гости. Папа съездил за дедом и бабулей и привёз их сюда. Захотелось им посмотреть, как они устроились в новой квартире. Юля хотела позвать и Серёгу, но мама не разрешила. Сказала, что тут дело семейное, поэтому он здесь будет лишним. Не нужно, мол, вносить лишнюю неловкость.

Серёга, скорее всего, тоже чем-то занят. Иначе наверняка уже давно забежал бы к ней. Он сам говорил, что когда долго её не видит, скучать начинает. И она по нему точно так же скучает. Хорошо, что по утрам они на этом этаже совсем одни и могут не расставаться, пока не приходит пора в школу собираться.

Бабуля за столом принялась расспрашивать её о поездке в Вологду, а потом и дед к ней подключился. Сказал папе с мамой, что в последние дни по Москве очень тревожные слухи ходят. Мол, в Вологде что-то непонятное творится. Какое-то брожение в народе началось. Конечно же они интересовались тем, что Юле удалось там увидеть.

Рассказала, о чём можно было говорить. По поводу происшествия на площади сказала, как Саша просил и как потом с Серёгой договорились, что в момент выстрела они с Серым были довольно далеко от того места, но кое-что всё же увидели. В том числе и то, что невеста получила ранение, но в толпе потом говорили, что она выжила. И Юля своими глазами видела, как её на носилки уложили и на скорой увезли. На носилках она лежала, но руками двигала. То есть была живой.

Рассказала им и о колонне во дворе городской милиции и о зелёном луче, который бил в самое небо. Дед сильно заинтересовался, и тогда Юля решила пошутить. Сказала, якобы в толпе говорили, что эта колонна целиком вырублена из настоящего лунного камня. Папа с мамой улыбнулись, но дед с бабулей насмешничать по этому поводу не стали. Дед только задумчиво покивал. Сказал, что, мол, материал от этой колонны уже исследуют учёные, и слухи ходят очень разные. Вроде бы по структуре обычный базальт, но ни в одной геологической коллекции на земле такого базальта до сих пор зафиксировано не было. С этим камнем очень много неясного.

Потом Юля не выдержала и сказала, что в городе много говорят о каких-то древних колоколах, которые кто-то вернул монастырю в Загорске. Спросила деда, слышал ли он что-нибудь про них? Потому что в народе про эти колокола говорят какие-то совершенно несуразные вещи. Мол, их в тридцатом году с той колокольни сбросили на землю, разбили кувалдами и увезли на переплавку. Как, мол, такое может быть? Если их разбили и переплавили, то от них ведь только металл должен был остаться? Или это тоже досужая болтовня?

Тут папа опять усмехнулся, дотянулся до неё и по плечу похлопал. А дед с бабулей снова остались серьёзными. Даже не улыбнулись. Бабуля, та вообще губы поджала. Это значит, ей что-то не понравилось. Она тут же и высказала:

— Напрасно смеёшься, зятёк. Мы с отцом были в гостях у дяди Миши Пришвина. (1) Это ещё до войны было. Не помню уже — то ли в тридцать девятом, то ли в сороковом. Неважно! Так вот, он ведь собственными глазами видел, как те колокола с колокольни сбрасывали и кувалдами да ломами на куски разбивали. Он всю жизнь увлекался фотографией и в те дни много снимков успел сделать. У него целых два альбома только тем дням посвящены. Я их раза три внимательно пересмотрела. И как колокола ещё на своих местах висели, и как их снимали, и как на землю сбрасывали, и как кувалдами по ним били...

Папа перестал усмехаться, потому что видно было, что бабуле трудно и неприятно об этом говорить, но вопросов он ей не задавал. Бабуля тоже замолчала, но тут заговорил дед.

— Всё точно. Те колокола и в самом деле вернулись на свои места. Мы ведь с матерью не поленились, съездили в Загорск, когда слухи о Колокольном Чуде до Москвы добрались. Я даже на колокольню поднялся. Не один, разумеется, а с провожатым. Встретился с митрополитом Московским, и он разрешил мне на них взглянуть. Выделил сопровождающего из монахов, и мы с ним вместе сходили. Я с митрополитом после этого снова встретился, и он мне кое-что объяснил. Так что это не слухи, а уже свершившийся факт.

Папа забеспокоился.

— Подождите, Михаил Александрович! Но такого ведь не может быть! Фарш назад не провернёшь! Юля ведь права: если колокола переплавить, то на выходе получишь медь. А потом эту медь наверняка уже давным-давно пустили в дело. Металл ценный, долго на складах не будет залёживаться. Может, даже патронные или снарядные гильзы из них наделали, и в войну ими стреляли. Возможно, где-нибудь в Польше или в Германии крестьяне землю пашут, находят их и сдают на переплавку, а вырученные за них деньги в пивных пропивают. Или медные провода из них наделали, и по ним уже бежит ток. Да мало ли где можно применить медь. Главное, что нет уже тех колоколов и той меди! Она по атомам по всему свету разлетелась. Где логика в вашем рассказе, Михаил Александрович?

Дед вздохнул.

— Не знаю я, Коля, где логика. Я и сам её не вижу. Ускользает она от меня. Ты всё правильно говоришь, но факт остаётся фактом — те колокола вернулись на свои места! И за процессом их возвращения наблюдали около полутысячи человек. Я тебе больше скажу: имена всех присутствовавших при этом были внесены в летопись Лавры. Так что свидетелей тому масса. И всё это живые люди, с которыми хоть завтра поговорить можно. И, кстати, произошло это в те дни, когда вышли по телевидению те передачи. «Момент истины», кажется. Слышал о них?

— Слышать-то, конечно, слышал, — о них много говорят, — но мы с Машей их не видели. Как назло именно в те два вечера нам с ней на работе пришлось задержаться, вот и пропустили.

— Тоже ведь иначе чем чудом их выход в эфир объяснить невозможно, ты не находишь?

Тут все взрослые дружно посмотрели на Юлю, и она поняла, что её сейчас попросят из-за стола и даже из комнаты. Уходить не хотелось, потому что тема была интересной, поэтому она сказала:

— А я видела того парня, который эти колокола на место вернул… Якобы вернул.

Выгонять её из-за стола сразу передумали. Бабуля недоверчиво переспросила:

— Кого это ты там видела?

— Мы с Серёгой случайно стали свидетелями разговора матери невесты с одним пареньком. Он на Серёгу немного похож, ба. Только повыше его на пару сантиметров. А волосы точь-в-точь такие же. И даже причёски у них похожие. Зовут его Сашей. Фамилию свою он не называл, поэтому не знаю. Там ещё следователь из милиции был. Так вот, из разговора следователя с этим парнем, я и поняла, что он и есть тот самый человек, который вернул какие-то колокола. Из небытия... гм... вернул. Это следователь так сказал.

— Врёшь ведь, Юлька!

— Ничего я не вру, ба! С ними ещё младшие сёстры невесты были. Лика и Лизанька. Лизанька ещё совсем маленькая — ей, наверно, годика четыре, а Лика уже взрослая. Может, всего на год или на два меня младше. Серёга сказал, что ей примерно тринадцать — четырнадцать должно быть. А мать их зовут Марией. Следователь к ней по имени отчеству обращался, но отчество я не запомнила. Я даже могу рассказать, как они одеты были.