Страница 66 из 86
— Да, про ребёнка мне уже докладывали… Скажите, это ваша принципиальная позиция? Я имею в виду, что вы остаётесь вне политики?
— Абсолютно верно. Мы держимся не только вне политики, но и вне любых объединений и социальных групп. В том числе и вне церкви. Мы стоим на стороне каждого отдельно взятого человека, если угодно. И то не всякого человека, а лишь тех, кто представляет для нас какой-то интерес. А вне политики мы будем оставаться до тех пор, пока политика не угрожает нам лично или не начинает угрожать существованию всего человечества. Только тогда мы вмешаемся.
— А как тогда понимать все проведённые вами публичные выступления? Колокола какие-то вернули якобы из прошлого. Телепередачи эти глупые...
— Вы прекрасно знаете, зачем мы всё это проделали. Я вас всех заранее предупредила, что именно так мы и поступим. Все эти демонстрации появились как противодействие оказанному на нас давлению. До того дня мы вели жизнь обычных людей. Это вы разбудили нас и заставили действовать. Хотя бы это вы понимаете?
Юрий Владимирович кивнул.
— Ладно, вы правы... Большая часть вины и в самом деле лежит на нас. Хотя я себя к числу бунтовщиков не относил и не отношу. Наоборот, я активно пытался погасить возникшее в те дни напряжение. К сожалению, Леонид Ильич повёл себя совершенно непонятно. До сих пор не понимаю, почему. Я с ним в ближайшие дни встречусь и попробую выяснить. Если, конечно, он захочет разговаривать. Сами понимаете, в каком он сейчас состоянии.
Марина Михайловна на это молча кивнула. Юра подумал пару секунд. Взгляд его блуждал по комнате. Наконец, он выпрямился, сложил руки на столе и спросил:
— Я правильно понял, что Саша может внести изменения в прошлое? Звучит фантастически, но я понял ваши слова именно так.
— Вы правильно поняли, — улыбнулась Марина Михайловна.
— Так почему же вы с ним до сих пор не внесли необходимые изменения в события например сорок первого года? Или даже ещё раньше. Ведь тогда можно было бы предотвратить начало второй мировой войны. Около сотни миллионов человек не погибли бы. Я давно понял, что вы умная женщина, поэтому не сомневаюсь, что такая простая мысль приходила вам в голову. Что же вам помешало?
Она выслушала его очень серьёзно и в заключении кивнула.
— Конечно, приходила. И не мне одной. На следующий день после встречи в Ватикане мы с Малышом и с Мирой обсуждали такую возможность. Уже и не помню, кто из нас первый высказал эту мысль.
— И к чему пришли?
— Опасно это, Юрий Владимирович.
— Что вы имеете в виду? В чём опасность?
— Смотрите: Малыш родился пятнадцатого июня пятьдесят шестого года. Если бы война не началась или началась хотя бы на день позже или раньше того дня, когда она фактически началась, то его отец мог разминуться с его матерью. Они познакомились в госпитале. Отец Малыша попал туда в апреле 44-го после ранения, а мать его в то время работала там медсестрой. Малейшие изменения в истории начала войны могли привести к тому, что его отец не был бы ранен или и вовсе был бы убит ещё раньше. Или мать его не была бы призвана в армию и не попала в тот полевой госпиталь. Или попала бы в госпиталь, но не в этот, а в другой. И так далее и тому подобное. Во всех этих случаях Малыш не появился бы на свет, понимаете? На свет появился бы другой человек.
Юра кивнул.
— Да, понимаю. Логика в этом и в самом деле видна. То есть вносить изменения в историю вы можете только со дня его рождения. Начиная с пятьдесят шестого года?
— Да, это так. Даже ещё позже. Мы точно не знаем, когда произошла инициация.
— Инициация?
— Этим термином я обозначаю тот момент, когда Малыш почувствовал в себе свою теперешнюю силу. Я предполагаю, что это случилось в тот момент, когда я вытащила его с того света, но полной уверенности у меня нет. — Она увидела непонимание в глазах Юрия и пояснила: — В декабре шестьдесят седьмого он попал в больницу с серьёзным воспалением лёгких. Причём болезнь имела признаки ураганного течения. К ночи он умер. Хорошо, что я оказалась рядом. Смогла запустить его сердце, а тут и реаниматоры подоспели. Короче, справились как-то. Вот вскоре после того случая мы с ним и почувствовали неладное.
Юрий Владимирович помолчал, обдумывая услышанное. Прервала молчание Марина Михайловна. Она вздохнула и сказала:
— Да и потом войны... Они ведь не на пустом месте возникают. Всегда имеется какая-то более или менее объективная причина. Иногда этих причин много. Тут и исторические обиды или допущенные когда-то несправедливости. Или идеологические противоречия, как в случае с Советским Союзом и фашистской Германией. Или борьба за ресурсы. А к ресурсам можно отнести всё, что угодно. И территории, и полезные ископаемые, без которых ваша промышленность не может развиваться, и энергия — всякие там уголь, нефть и газ. Да и сами люди всегда были очень ценным ресурсом. Сегодня рабовладение кажется нам пережитком прошлого, но ведь Гитлер планировал превратить всех уцелевших жителей Советского Союза именно что в рабов. Он и не скрывал этого. — Она пожала плечами, задумчиво глядя на Юрия Владимировича. — И ведь с нашей победой ситуация для Германии ничуть не изменилась. Та же скученность населения на ограниченном пространстве, то же отсутствие полезных ископаемых, кроме соли и дешёвых бурых углей. И с Японией ровно то же самое. Пройдёт какое-то время, и Германия с Японией придут в себя и оправятся от поражения. А потом снова будут посматривать по сторонам, подыскивая слабую жертву. Ресурсные и территориальные ограничения ведь никуда не делись. И они не единственные такие страны на планете. Вся история человечества это же история войн. Агрессия заложена в самой природе человека. Тут бесполезно что-то исправлять. Я для себя пришла к выводу, что без войн и агрессии человек попросту не может существовать. Остаётся только искать оправдывающую их логику. Например, войны — это скальпель хирурга, вскрывающий назревший нарыв. Кровопускание, для страдающего от избыточного кровяного давления больного. Уничтожь Гитлера, на его месте тут же возникнет другой точно такой же фюрер. Или даже ещё хуже. Потому что перемен требовала промышленная и финансовая элита Германии. Да и после унизительного поражения в первой мировой войне населению Германии мысль о реванше очень нравилась. Именно эти факторы и породили нацистов. Они туда не с Марса прилетели.
Елена Петровна в очередной раз взглянула на часы и сказала:
— Пора заканчивать, Юрий Владимирович. Через десять минут у вас по расписанию приём посла Чехословакии.
Он нахмурился и кивнул.
— Да, пора закругляться. Теперь, что касается вашего вопроса. Обещаю, что в течение пары недель мы всё уладим. Я узнаю, что там с вашими должностями в НИИ и на кафедре мединститута, и те распоряжения, по которым вы их лишились, отменю. Вы собираетесь вернуться в Иркутск?
— Да, вернёмся.
— Какие компенсации за причинённые неудобства вы хотели бы получить?
— Компенсации? — Марина пожала плечами. — Не нужно никаких компенсаций. Мы прекрасно провели этот год. Я хорошо отдохнула и готова к новым трудовым свершениям. Вы лучше подумайте на досуге о другом.
— О чём?
— Я девушка активная, поэтому совсем без дела в этой глуши сидеть не могла. Заинтересовала меня проблема избыточного количества накопленного ядерного оружия в мире. Я знаю, что у вас на самом верху эта тема тоже дискутируется, и вы хотели бы выйти на какую-то договорённость по сокращению арсеналов с Соединёнными Штатами, но те пока упираются. Упирается и наше собственное министерство обороны. Аргументы и тех, и других понятны — раскрученный и до крайности разогретый механизм военно-промышленного комплекса в одночасье остановить невозможно. И здесь, и там в оборонных отраслях задействованы миллионы людей, которым нужно кормить собственные семьи. Да и доверия к противнику никакого нет. Но делать что-то же нужно? Так дальше продолжаться не может. По десять тысяч ядерных боеголовок с каждой стороны! Я разговаривала с экспертами, и те считают, что этого количества хватит, чтобы сотню раз уничтожить всю планету! Зачем это? Кому это нужно?