Страница 3 из 86
Перебрался Серёга назад, на территорию интерната, постоял у ворот кочегарки, подумал маленько и решил зайти к дяде Коле. Нужно было с кем-то посоветоваться. Он дядька умный. Видел много, а знает и того больше. С кем, как не с ним, такие вещи обсуждать? Не с пацанами же...
***
Дядя Коля надолго замолчал, когда Серёга спросил его, верит ли он в Бога. Нахмурился почему-то, поднялся с топчана, на котором до его прихода с газетой в руках сидел, и принялся за уборку. Подтащил к столу мятое мусорное ведро от дверей и начал сбрасывать в него наполненные окурками пустые консервные банки, луковую шелуху, куски засохшего хлеба и прочий мусор. Потом присел на корточки и вытащил из-под стола две пустые бутылки из-под портвейна. Серёга тут же принялся ему помогать. Бутылок под столом не меньше десятка скопилось. Некоторые стоят у самой стены, другие упали. Дядя Коля уже не молодой, чтобы на карачках под столом ползать и бутылки собирать.
Потом, когда бутылки уже оказались в ячейках деревянного ящика, дядя Коля собрал со стола старую и грязную газету, скомкал и в ведро затолкал. Только после этого, уже застилая стол свежей газетой, ответил на его вопрос:
— Я не верю, а знаю, что он существует. Думаешь, почему я из Благовещенска сюда приехал, когда в последний раз откинулся?
— Почему?
— Э-э-э, тут целая история. И связана она именно с Богом! — Он слегка усмехнулся. — Господь-то из вашего города родом, понял? Даже родился здесь и до недавнего времени проживал.
Серёга во все глаза смотрел на дядю Колю. После последних его слов сморгнул, отвёл взгляд в сторону и облизал губы. Пить хотелось сильно. Он направился к умывальнику, а дядя Коля ему в спину:
— Не веришь?
Серёга пожал плечами, открыл кран и стал ждать, когда вода немного сбежит. Обижать дядю Колю не хотелось, но иногда он такие небылицы начинает рассказывать, что даже при всей Серёгиной фантазии поверить в них оказывается решительно невозможно. Обижать не хотелось, но и поддакивать кому-либо только потому, что хорошо к этому человеку относишься, Серёга тоже не любил. Поэтому просто пожал плечами. Мол, понимай, как знаешь.
Дядя Коля понял правильно. Он шуршал у него за спиной новыми газетами, застилая стол, и бурчал:
— Напрасно не веришь. Я встречался с одной цыганкой, которой Саша зрение вернул. Поклонился ей стольничком, как мне люди советовали, и она...
— Погодите, дядя Коля! Я что-то не понял: Бога Сашей звать? Как это? Он что, человек, что ли?
— Угу, человек. А Иисус Христос тоже человеком был. Ты разве не знал?
— Как это?
— Ну как-как... Не знаю я как. Я ведь, как и ты, семинарию не заканчивал. Помню только, что мне бабушка рассказывала. Это ещё до войны было. Я тогда таким же пацаном, как ты, был. Понимаешь, в чём фокус... Он сначала был человеком: у него папа с мамой были, он родился и рос среди обычных людей, а вот когда подрос, вот тогда и проявилась его божественная суть. Чудеса начал людям показывать. Я долго ломал себе голову, — зачем он это делал? — сидел бы себе тихо, его бы тогда не убили, наверно, а потом понял: без этого он бы к себе людей не привлёк. Ему бы не поверили, что он не простой человек, если бы он эти чудеса не делал, понимаешь? И не пошли бы за ним.
— Угу, понимаю. А какие чудеса?
— Я точно не помню... По-моему, как-то раз одного инвалида исцелил. У него что-то с ногами не в порядке было. На костылях ходил. Тот костыли бросил и пошёл, как здоровый.
— Здорово... А мёртвых он не оживлял, не знаете?
Дядя Коля кивнул.
— Точно! Был один такой случай! Человек один умер, а он на следующий день пришёл к ним в дом и воскресил его. Родственники очень просили. Так, кажется...
— Он пообещал бабушку мою воскресить... — кивнул Серёга, отвернулся от дяди Коли, наклонился к бегущей прозрачной струйке и припал к ней горячими губами.
Дядя Коля перестал шуршать газетами и подошёл. Встал рядом с раковиной, прислонился спиной к стене, руки на груди сложил.
— Ты о чём сейчас?
Серёга ответил не сразу. Сначала напился, закрутил кран и вытер губы тыльной стороной ладони. Лишь после этого пожал плечами:
— Сказал, что бабуля моя была очень хорошим и добрым человеком и, если я соглашусь помогать ему, то он воскресит её... Нет, он как-то по-другому выразился... Не помню точно. Кажется, что подарит ей возможность прожить ещё одну жизнь. Кстати, его тоже Сашей зовут. Он сам сказал.
— А где ты с ним разговаривал? — дядя Коля смотрел недоверчиво.
— Тут, за забором, возле плит. Он какого-то пацанёнка местного послал, чтобы тот меня отыскал, а сам остался ждать за забором.
— Ты это вот сейчас серьёзно говоришь?
Дядя Коля смотрел на него так, что Серёга задницей почувствовал: если сейчас попытаться отшутиться или просто улыбнуться, то запросто можно схлопотать по шее. Дядя Коля не всегда и не ко всем добрый. Он глупых шуток не любит.
— Серьёзно. Я потому и спросил вас о Боге. Такое ведь только Бог может сделать, верно? Я, правда, думал, что настоящий Бог должен выглядеть как-то по-другому...
— Помогать? А в чём помогать? — всё с тем же недоверчивым выражением на лице спросил дядя Коля.
— Не знаю. Он не говорил. Завтра утром приведёт сюда какую-то тётку, которая согласилась оформить надо мной опекунство. Сказал, что заберёт нас с собой в Москву или в Подмосковье. Ещё не решено точно, куда именно. Там мы с ней будем жить и помогать ему. Сказал, что позже объяснит про помощь. Там что-то очень сложное. Он пытался объяснить, но я ничего не понял.
— И ты согласился?
Серёга только молча кивнул. Вот правильно, что он решил с дядей Колей об этом поговорить. Он, по крайней мере, не смеётся и серьёзно воспринимает. Пацаны подняли бы его на смех.
— Во сколько он придёт?
— Сказал, что утром.
— Покажешь мне его?
— А как? Я же на уроках сидеть буду. Они с этой тёткой, наверно, сначала к директору пойдут, а тот меня вызовет.
Дядя Коля кивнул.
— Да, наверно. Не знаешь, во сколько автобусы из города приходят?
— Самый первый в семь утра, потом, по-моему, в девять. А что? Попросить у него что-нибудь хотите?
— Не попросить, а спросить.
***
Чтобы уж завершить про дядю Колю, скажем, что ему, действительно удалось увидеться и даже поговорить с Сашей, которого он держал за Господа.
На следующий день рано утром, без четверти пять, встал он по будильнику, подбросил угля в топку, глянул на наружный термометр и в хорошем темпе занялся запуском второго котла. Ночью резко похолодало. День тоже обещал быть холодным, но не это главное. Два работающих котла по его задумке должны были дать ему запас времени. Не был он уверен, что Саша и сопровождающая его женщина, собирающаяся оформить опекунство над Сергеем, приедут автобусом. То, что он знал о Саше, и о чём не рассказал Сергею, говорило о том, что тому не особенно нужен обычный транспорт, которым пользуемся мы с вами. Он мог появиться в любой момент, так что следовало быть наготове.
На всё про всё у него ушло больше часа. Закончив возиться у печей, дядя Коля поспешил в душ. Не менее получаса скрёб себя со всех сторон, пытаясь избавиться от въевшейся в кожу рук, лица и шеи копоти, но когда вышел в предбанник и глянул на себя в запотевшее зеркало, то довольно хмыкнул. Потом оделся в чистое, заварил крепкий чай и позавтракал. В восемь утра он прогулялся к воротам интерната в первый раз.
***
Саша появился в половине десятого. Дядя Коля тут же узнал куртку из плотного драпа в косую крупную клетку с большим капюшоном, о которой вчера говорил Серёжа. Саша открыл калитку в воротах, придержал её, пропуская вперёд красивую молодую блондинку лет двадцати пяти в чёрном, осеннем пальто с небольшим портфелем в одной руке и сложенным тёмно-синим зонтиком в другой. Бросив короткий взгляд на дядю Колю, он негромко сказал ей:
— Всё, Галина Сергеевна, дальше вы сами. Я в интернат заходить не буду. Здесь вас подожду, — ещё раз взглянул на дядю Колю и добавил. — Похоже, мне здесь скучать не дадут. Если меня во дворе не будет, идите к кочегарке. Серёжа знает, где она.