Страница 22 из 23
— Поехали домой… — предложил Генри.
— К вам домой? — спросил Эрик, и неожиданно его щёки залились краской.
— Ковсем намдомой, Эрик… — усмехнулся Генри.
— Ты на что намекаешь, Генри, старый ты пёс? — Эрик поднял бровь.
— Я предлагаю тебе жить с нами, вместе. Не вынесу, если Ирина будет сбегать к тебе. А так — ты всегда будешь под моим присмотром. Ирина, что скажешь?
В ответ я укусила сосок Генри, и звонко засмеялась.
— Конечно я за, спрашиваешь!
— Я не справляюсь с ней один… Она ненасытная… — Генри пожал плечами. — Это как пытка, будто мои яйца всё время в тисках, и их сжимают всё сильнее…
— Эй, не ври!!! — я толкнула его в плечо.
— Медведица, я охотно верю этому проходимцу. Знаешь, когда появилась ты, мне пришлось чаще ходить к своему кардиологу, — улыбнулся Эрик.
— Что вы из меня секс-маньячку делаете? — я обиженно выпятила нижнюю губу.
— Точно! А я думаю, кого ты мне напоминаешь… — засмеялся Эрик. — Это не твоё лицо во всех газетах? Разыскивается опасная трах-дива!
Он легко поднял меня с пола, и уложил на своё тело. Генри лежал рядом, поставив руку под голову. Я поцеловала одного мужичину, а потом второго. Их руки ласкали мою кожу, а языки и губы наполняли мой рот, и не было ничего во Вселенной более правильного, чем это. Но подсознательно я всё же боялась, что произойдет что-то плохое, не могла поверить в такое невероятное везение.
…
Но утром мираж не растаял. Мы провели ночь все вместе у нас с Генри дома. И как я не пыталась оставить Эрика за пределами нашей спальни и жизни, он всё равно в них оказался. Но не как вор, а как желанный гость. Они не ревновали меня друг к другу, после того, как мы вместе всё обговорили. Мы все были вместе, по своей воле, и при этом были свободны. Любовь как птица, закрой её в клетке и она рано или поздно разучится летать. Но если ты подаришь ей свободу и заботу, без претензий и требований, она каждое утро будет прилететь к твоему окну, и есть с рук.
…
Глава 22. ВМЕСТО ЭПИЛОГА, НАС ПРОСТО МЕНЯЮТ МЕСТАМИ
События этой главы могут вас расстроить. Если вы не планируете расстраиваться, воздержитесь от чтения.
Я заметила, что истории часто начинаются с пробуждения главного героя. Довольно просто представить этот момент начала нового дня. Легко передать эмоции с помощью описания одного лишь утра, чтобы создать завязку.
Этим утром началась моя новая жизнь. Звучит оптимистично, правда? Что-то новое всегда несёт нам надежду, свет, радость. Но мне предстояло начать новую жизньбез него. Вчера вечером не стало Генри. Его измученное сердце остановилось в 23:10, навсегда запомню это время и писк кардиографа.
Я держала Генри за одну руку, а Эрик — за другую. В палату вошли медсестра и врач, он констатировал время смерти, и принёс соболезнования. Пустые слова, никому не было жаль, что Генри ушёл, кроме нас с Эриком. Мы прожили вместе потрясающие 11 лет. В последний год Генри становилось всё хуже, развилась миопатия сердечной мышцы.
Нам дали немного времени попрощаться, а потом попросили выйти из палаты. Я всё думала о том, что Генри будет холодно в морге, в тонком больничном халате. Нелепая мысль, которая въелась в мой мозг как чернила в белую скатерть. Эрик прижал меня к себе, я без слов поняла, что это нужно больше ему, чем мне. Он до последнего не мог смириться с тем, что Генри пора уходить. Я же смогла принять то, что смерть неизбежна, и для Генри она была избавлением от боли.
Мы молча наблюдали, как тело накрыли простынёй, и переложили на специальную транспортировочная каталку. Вещи Генри нам выдали в большом бумажном пакете, я прижала его к груди, как самое большое сокровище. Но заглянуть внутрь так и не решилась. Я подписала необходимые документы, и когда были улажены все формальности, мы поехали домой.
Эрик не мог вести машину, его била мелкая дрожа, а глаза то и дело наполнялись слезами. Мы поймали такси, и в полной тишине, держась за руки, доехали до дома. Генри довольно долго был в больнице, ноименно в этот деньдом осиротел. Не раздеваясь, мы легли в кровать в нашей спальне, простыни и подушка, ещё хранили его запах. Только тогда я дала волю чувствам, оплакивая свою невосполнимую утрату.
И вот наступило утро моей новой жизни, без него. С кухни доносился будничный шум готовящегося завтрака. Как прежде шипела вода, вырываясь из крана, и шумел газ на плите, разогревая чайник, но для меня уже ничего не будет как прежде. Я поставила босые ноги на прохладный пол, чувствуя привычную утреннюю скованность и боль, свойственные всем танцорам. Даже это не изменилось, всё было как обычно, но без него.
Эрик готовил нам завтрак, лицо его было бледным и сосредоточенным, под глазами наметились тени, и морщинки стали заметнее.
— Привет, Медведица… — тихо поздоровался он, тоже, как обычно.
— Привет, милый… — я слегка улыбнулась, но тут же почувствовала себя предательницей.
Он обнял меня, и тяжело вздохнул.
— Я тоже скучаю… — сказал он. — Не думал, что будет так больно, будто сердце вырвали.
— Да… — я согласно кивнула, быстрым движением вытерла слезу, и села за стол. — Ужасно… Нам придётся вот так и дальше — есть, пить, работать, осознавая, чтоего больше нет.
— Ты ещё никого не теряла? — спросил Эрик.
— Нет…
Он взял мою руку, и поцеловал кончики пальцев.
— Мы пройдём через это вместе, ты не одна. Генри и мне был дорог…
— Я знаю, милый, — я приложила его ладонь к своей щеке. — Эрик…
— Да…
— Я люблю тебя…
— Я знаю, Медведица… Ты самое дорогое, что у меня осталось… Это даже не любовь уже…
— Эрик, я хочу кое-что сказать, но боюсь, что тебя это ранит…
— Это может меня ранить, даже если не скажешь, ты же всё равно об этом думаешь. Говори…
— Я хочу ребёнка от Генри… Он сохранил свой биоматериал.
Эрик отвёл взгляд в окно, и несколько секунд молчал.
— Знаешь, я тоже хотел бы этого. Надеюсь у малыша будут его глаза…
Он отодвинул стул, и вышел из кухни, оставив меня наедине с тишиной и мыслями.
…
Прошло три недели после процедуры ЭКО, и мы с Эриком должны были пойти на плановое обследование. Меня трясло от волнения, кусок в горло не лез, и я всё утро рычала на Эрика, как настоящая медведица. Я не делала тест, не могла решиться. Меня преследовал сон, что я просыпаюсь, а простыни в крови.
Сидя на заднем сиденье такси, я сжимала его руку так сильно, что на его смуглой коже остались следы от ногтей.
— Всё будет хорошо… — шепнул Эрик, и поцеловал меня в щёку.
— Да, конечно… — рассеянно ответила я и отвернулась в окно, чтобы не показывать слёз.
Мы приехали раньше времени, и нам пришлось ещё ждать в коридоре. Минуты тянулись мучительно долго, и когда подошла наша очередь, я вдруг захотела сбежать. Но Эрик будто почувствовал моё волнение, и крепче сжал руку.
— Не бойся… Я с тобой.
В кабинете я легла на кушетку, дрожа всем телом.
— Всё в порядке? — спросила врач.
— Да, немного волнуюсь…
Эрик взял меня за руку, и переплёл пальцы. Врач намазала мне живот гелем, и приложила головку датчика аппарата УЗИ. Я зажмурилась, но потом открыла глаза, глядя на монитор. На чёрном фоне плясали какие-то белые блики.
— Поздравляю… — доктор улыбнулась.
— С чем? — я почувствовала как во рту пересохло, и закружилась голова.
— Вы беременны…
— Ирина! Боже, ты слышала?! У нас будет ребёнок… — радостно воскликнул Эрик, целуя меня.
— А точнее… Двое детей… У вас двойня. Однояйцевые близнецы…
— Что это значит? Это плохо? — с тревогой спросила я.
— Нет, что вы… Просто они будут похожи, и одного пола.
— Боже, Эрик! Я не могу в это поверить, — на глаза навернулись слёзы.
— Да, милая, это чудо… — Эрик сиял, таким радостным я его не видела никогда за долгое время нашего знакомства.
Я не могла ничего сказать, по щекам поползли слезинки, оставляя мокрые дорожки.