Коготь и Кровь

– Я ждала тебя, княжич. Драться мы не будем, я здесь только для того, чтобы… что ты делаешь?! Нет! – воскликнула женщина и подняла руки в попытке защититься.

До этого момента она стояла к нему спиной, а тут развернулась и увидела занесенный коготь. Ксайрон обнажил его инстинктивно при виде драконицы, но замер от ее слов. Что это на него нашло, почему он сразу ринулся в бой? Да, эльери иногда использовали подобным образом пленников, но те обычно сражались за свою жизнь, а не шли на сделки с противником.

– Прости, это инстинкты, – он смущенно опустил руку.

– Ты не Ксантар, мне не сказали, – проворчала женщина. – Но ничего не меняется: я задаю вопрос, ты отвечаешь и идешь дальше.

– Ничего не имею против, – усмехнулся Ксай.

Она набрала в грудь воздуха, открыла рот. И вдруг запнулась. Нахмурилась. Помолчала. И повторила попытку.

– Есть нейтральная земля. Ее используют жители деревень из обоих графств. Все это знают, – говорила женщина, но Ксайрон понимал, что говорит она не то, что собиралась изначально. – Однажды оба графа приходят к тебе и заявляют права на эту землю. Твои действия?

– Все оставлю неизменным, а графы потеряют свои титулы, – удивленно ответил Ксайрон – решение казалось ему очевидным. – Потом уже буду разбираться в причинах такого нелепого решения.

– Принято. Проходи, – кивнула драконица, все еще озадаченная своими же словами, и указала на дверь у себя за спиной.

– Постой, а подсказка? – удивился Ксай.

– Ах да. Тебе… вон туда, – указала она на юг и вверх. – Только сначала придется спуститься еще.

– Спасибо. Можно вопрос? Почему тут все так? Я словно повторяю свой путь.

– Понятия не имею. Мы строили арену по велению Элсин. Я даже не этот вопрос тебе должна была задать, – недовольно проворчала она.

– Ты смотритель? – удивился княжич.

– Верно. Да, я дракон и я посвятила себя Элсин. Только так я могла избавиться от влияния Фемира. А теперь иди.

Ксайрон кивнул и прошел в дверь. За ней короткий коридор привел его к еще одной двери, очень знакомой. Интересно. Если за ним будет аналог того картографа, он уже не удивиться.

Но в комнате за дверью ждал не картограф.

– Ксан? – удивился Ксайрон и радостно шагнул на встречу.

И тут же остановился. Не брат ждал его, одетый так же. Об этом говорила его улыбка – ее Ксай сорок девять лет видел в зеркале.

– Рони.

Вряд ли это задумка смотрителей. Больше походит на испытание самой богини. Но почему? Он ведь цельный уже, примирился сам с собой. Или же ОНА думает иначе?

– Привет-привет, другой я, – усмехнулся Рони и обнажил Кэтас из сапфирита.

– Ты – это я, я – это ты. Мы же выяснили это еще в лесу Речного Края, – княжич обнажил меч.

– Да, только теперь я думаю, что был не прав. Надо было остаться одному и отправиться путешествовать. Так я не катался бы четыре месяца в клетке и не имел всех тех проблем, что ждут впереди.

– Но ты не стал нападать, когда с меня, – Ксайрон сделал ударение на последнем слове, – сняли ошейник. Ты хотел объединения так же, как и вторая часть меня.

– А теперь хочу разъединиться обратно! – И Рони напал.

Ксайрон парировал мечом, не используя пока коготь. Он понял, что происходит: Элсин проверяет его на стойкость, проверяет, так ли он уверен в себе. И если Рони смог появиться, значит, что-то в нем еще не совсем срослось. Что-то, чего сам Ксайрон еще не замечает. Нужно найти проблему и решить ее. И понятно, почему Рони ждал его тут – именно в доме картографа произошла первая крупная схватка двух частей его личности.

– Ты говорил, что эльери честные и благородные, – бросал обвинения Рони между атаками. – А что на деле? Один попытался меня убить, даже не зная меня! Родич действует подлее драконов! Агатар поступает лучше родича! Зачем мне желать жить в этом гадюшнике?!

Несколько раз они задели друг друга. У одного появился порез на левой руке, у другого на правом боку, но оба не замечали ран.

Да, Рони прав, понимал Ксай, он сам возмущался этим, но ведь было и другое.

– Целая стая готова была пожертвовать собой, лишь бы спасти меня, – отвечал Ксайрон сквозь звон металла и в краткие мгновения, когда они расходились. – Князь, с которым мы всегда враждовали, искал меня, оставив все свои дела, хотя мог отказаться. Девушка, что видела меня впервые в жизни, потратила последние силы, лишь бы я успел на арену. Посмотри, как много вокруг благородных и самоотверженных. Гораздо больше, чем подлецов. И я хочу жить среди них. Я один из них! А ты – часть меня.

С последними словами Ксайрон обнажил свой новый коготь и нанес им удар. Рони поставил блок, но именно того и хотел княжич. Нет, он знал, что кэтас так поступит. Он не стал изменять угол удара, только сильнее сжал руку. Два когтя встретились в вихре искр. И обломок голубоватого Кэтаса со звоном упал между противниками.

– Идем со мной, – Ксайрон протянул руку замершему Рони. – Бегать легко – никаких забот, никакой ответственности. Но нет и цели. Нет ничего. Это бег в пустоту. Идем со мной в то будущее, которое мы построим сами. Где не будем одни. Где мы будем нужны – где кто-то будет нужен нам.

Рони стоял неподвижно несколько секунд. Слушал, склонив голову на бок. Думал. Потом кивнул и протянул руку. Пожал ее. И исчез.

Ксайрон стоял в пустой комнате и пытался выровнять дыхание. Левую руку и правый бок неприятно жгло, с когтя капала кровь, с меча тоже.

– Будто сам себя порезал, – пробормотал он и вытер оружие.

Радовало только одно: если он поранил себя сам, значит раны чистые и заживут быстро, а не как после сапфиритового оружия.

Еще минут пять княжич приходил в себя. Рони выступил реакцией на все то, что произошло с момента его пробуждения на Зионе. Все верно. Ханиф действительно оказался благороднее и мудрее родного дяди. Реонад встретил его совсем не ласково. Только это не повод сдаваться и отказываться от своего будущего, от всего, что можешь сделать хорошего. И княжич Ксайрон пошел дальше, еще более уверенный в том, что все делает правильно.

Его ждал подъем наверх и снова спуск под землю, и опять подъем. На каждом уровне встречался противник – монстр или профессор – от двоих Ксай ушел, с одним пришлось драться. И через полчаса он стоял на краю поляны, усталый, но готовый сражаться до самого конца. Ответ на вопрос профессору о том, что делать с провинившимся охотником, привел его сюда.

Ничем не примечательная поляна метров десять в диаметре, окруженная вековыми дубами и березами. Если чувство направления не обманывало, это и есть центр арены, где обычно встречаются претенденты. Бывало, что кто-то хитрил и намеренно кружил по своей половине, заманивая противника в ловушку, но сейчас, по всей видимости, не тот случай. Теперь предстояло найти кузину, когда она ищет его или готовит ловушку.

Осторожный обход поляны по краю дал понять, что он пришел первым. Это обнадеживало. Но как встречать ее? С мрачной усмешкой Ксайрон прошел в центр и воткнул в землю меч. Капнул на рукоять немного крови и прошептал заклинание, разнесшееся эхом. Теперь любой, кроме него самого, при попытке взять меч получит серьезные порезы. Сам княжич скрылся за самым толстым и удобным деревом, готовый к последней схватке.

Что эта дуэль состоится, Ксай знал, как знали все, кто наблюдал сейчас. Темные охотники всегда давали шанс своей цели, даже если это последний негодяй и злодей. На других осколках такой бой называли божьим судом, но охотники эльери видели в нем иной смысл. В том, чтобы загнать цель в ловушку нет чести, считали они. Если ты не способен одолеть своего противника в честном бою, значит ты слаб или занялся не своим делом. Лишь в одном случае охотники не давали жертве шанса – если нужно взять ее живой и доставить на суд. Сейчас не тот случай. И Ксайрон терпеливо ждал.

Он ожидал чего угодно, только не этого. На поляну, совершенно не скрываясь, выскочила женщина. Темные волосы растрепаны, одежда в нескольких местах разрезана, виднеется кровь, меч в ножнах на боку.