Разбивая сердца

Кира уверенно подошла к двери охраняемой суровыми вышибалами, и склонив голову на бок, она хитро улыбнулась обнажая своих белоснежные зубки. Тонкие кисти погладили крепкие мужские плечи, и не дожидаясь разрешения, она продолжала держаться, как истинная хозяйка положения, что готова пуститься вальсировать посреди этого коридора. Я облокотилась ладонями о дверной косяк, и мой прозрачно-желтый халат оголил плечики своим ласковыми атласом. Кира улыбнулась, и облизнувшись, ласково поправила спадающие плечики. В каждом ее жесте сквозил тот самый сладкий, приторный дым властного фарса пускаемый в глаза непрошибаемым пафосом. Я была готова ко всему, к любым словам, но Кира прошла несколько комнат, прежде чем снова вернулась к моей спальне.

— А ты хорошенькая. — улыбнулась следователь игриво пошлепав меня по щеке. — я бы тобой занялась, милая. — проурчала Кира клацая зубами словно игривый, довольный щенок.

— Думаю, это не проблема. — спокойно ответила я. — если захочешь, то моя комната… — я громко шлепнула ладонями по косяку. — вот она. Ты знаешь, где меня можно найти.

— Вообще-то, — она резко потянула меня за поясок халата к себе так, что я уткнулась носиком в ее вкусно пахнущую шейку. — я не прибегаю к услугам сладких девочек. Не нуждаюсь в такой любви. — ее ладони медленно отпустили поясок моего халата. — прости, сладкая.

— Сукина ты дочь. — прошептала не сдерживая улыбки я.

— Не расстраивайся, малышка. — Кира подмигнула и направилась в сторону лестницы.

— А я не расстраиваюсь, киска. — ответила уверенно я.

Следователь Добровольская уверенно направилась к лестнице, как вдруг услышала за спиной громкий свист. Женщина обернула, и у перегородки напротив кабинета Виктора Эдуардовича собралось четверо крепких мужчин. «Какая девочка, какая попочка» — воскликнули она. Цокая каблуками Кира не на секунду не сомневалась, что сексуальной ее делает не образ, а природа. Не замечая простых мелочей, она делала шаг за шагом не понимая, как нескрываемо, пикантно и так игриво виляет своими аккуратными бедрами. Походка выдавала все. Абсолютно все. Кира сняла куртку и взяла ее в руки. Всем своим соблазнительным телом она чувствовала, прилив горячей, изнуряющей душу энергии, что была простой заинтересованностью мужчин. Их скользкие взгляды плавно спускались от гладкой шейки к лопаткам и ниже останавливаясь на крестце и грубо обхватывая мыслями ее горячую промежность в этом соблазнительном латексе заставляя мужчин исполнять любые ее прихоти, любые желания, любые капризы только бы она одаривала их своим поощрением.

В стенах этого заведения любой мужчина становился хищнее, агрессивнее. Любой мужчина чувствовал себя настоящим королем и желал получить только лучшее из того, что может предложить сама природа. Подлый скрип половиц сопровождал каждое ее уверенное, невозмутимое движение, но только она спокойна, словно все происходящее лишь сюжет какого-нибудь старенького боевика, где главный герой она, а не какой-то качок. Она…здесь главная фигура. Она самый лакомый кусочек для врагов. Она здесь ведущая. Она не ведомая. Кира подошла к двери между двумя широкими пальмами и трижды постучалась. Услышав спокойное «войдите» она сделала шаг на встречу с врагом, с коим была обязана вальсировать среди окровавленных тел, как в самом изящном из всех боевиков. Виктор Эдуардович хмыкнул при виде хрупкой, но такой уверенной женщины, чьи движения целиком и полностью походили на извилистые поползновения кобры, что еще не распустила свой яркий капюшон в надежде отпугнуть. По правде говоря, он считал блондинок пустышками, а возможно, все его естество протестовало от одной ухмылки этой женщины. Сам по себе Виктор никогда не видел в женщинах той ценности, о которой любят петь дифирамбы барды, поэты и всякие влюбленные мальчишки вроде него.

*Кира

Было ли у вас такое что вас ограничивали? У меня да. И это не приятно. Это больно от того что твой комфорт пытаются урезать. Пытаются сделать из тебя то, кем бы не хотел являться. Помыкают. Командуют. Стыдят. Ведь мы все люди, мы можем делать все что нам захочется. Но и найдутся те, кто вам желает якобы всего наилучшего. Что их намерения чисты и невинны. Это не так. С самого детства во мне воспитывали леди, что должна прятаться за спиной крепкого, сильного мужчины, который никогда не обидит, никогда не предаст, да и вообще будет носить на руках, ибо однажды в ЗАГСЕ ты сказала ему простое «да». Я верила, что мое призвание быть хорошенькой женой, что никогда не сопротивляется, которой можно крутить, как своей вещью. Я до последнего думала, что мое призвание стать матерью двух или даже трех деток, которым однажды просто стану ненужной, как и потенциальному мужу, ибо с детства в меня вбивали идею воспевания традиционных ценностей. Но только потом меня сломали. Сломали, как самую красивую куклу в коллекции уродливой девочки, которая так хотела стать красавицей Барби, но хрустнула пополам. Только ты их всех обманула…ты не сломалась. Научилась жрать ложками настоящую жизнь и падая в безумство властного разврата, ты однажды просто находишь себя в том, что ловишь очередной оргазм от подчинения какой-нибудь малышки, что готова облизывать пальчики твоих ног только бы ты была с ней беспощадной.

— Добрый вечер, Виктор Эдуардович. — я прикрыла за собой дверь, и подошла ближе к хозяину притона. — такая горячая ночь, и такие здесь горячие люди. — растрепав волосы, я положила куртку на спинку стула и улыбнулась. — как Вы уже поняли, я по достаточно серьезному делу. — вздох.

— Какому именно? — спокойно спросил мальчишка наполнив наполовину свой бокал неразбавленным виски.

— Мы с Вами акулы одного моря. — я облизнулась и уверенно села на крышку стола закрывая рукой его бокал незаметно опуская небольшую капсулу со снотворным. — Вы любите женщин не меньше меня, и мы с Вами знаем им цену. — перекинув ногу на ногу, я протянула к его галстуку руку, но Виктор резко поймал ее в движении. — мои девочки умницы, покорные кошечки в сфере развлечения, эскорта и сексуального удовольствия, но мои клиенты требуют разнообразия. — аккуратно спрыгнув со стола, я вынула папку из кармана куртки и покорно протянула ему в руки.

Виктор Эдуардович отпил глоток виски со своего широкого стакана. Кубики льда ударились о стеклянные стенки сосуда, и мальчишка залпом опустошил его поставив на стол. Скрестив руки под грудью, Виктор сомневался, что это что-то серьезное. Женщины ведь не умеют быть серьезными?

— Не совсем понимаю, что именно Вы хотите от меня. — он раскрыл папку, и вновь наполнил стакан.

— Жаль, но мне казалось, что мы с Вами, дорогой, родственные души. — я снова поправила его галстук и улыбнулась. — а родственные души видят друг друга, как корабли видят вдалеке долгожданный маяк. — я нежно коснулась своими острыми пальцами холодный стакан и проворно взяла его из руки этого мальчишки. — я здесь, чтобы… — прикасаясь губами к стакану я оставляю отпечаток на стекле. — чтобы обменяться с Вами этой медово-сахарной сладость. — мои проворные кисти вынули из рук Виктора папку так, что вместо бумаги в его ладонях оказались мои ладошки. — я понимаю, что увидеть женщину на нашем с Вами поприще — редкость, но я здесь, и хочу произвести небольшой обмен между двумя моими девочками, и двумя Вашими малышками. Ценный обмен, согласитесь?

— Так вот о чем Вы… — Виктор дернулся. — но я не думаю, что мне это интересно.

— Я практикуюсь на мулатках, чернокожих красавицах и женщинах Индии, а еще, как весомый козырь в моих рукавах — молоденькие девчонки до шестнадцати. Они безумные в постели, и покорные, словно сама совесть. Вот я и предлагаю двух своих самых лучших индийских малышек. Ублажат так, словно уже очутился в нирване, а поют, как ангелы. — я сжала пальцами его ярко-красный галстук, и потянула легкими, но настойчивыми движениями к себе..-их я доверяю только такому, как Вы. — я разжала пальца. — неужели мое предложение Вам совершенно не интересно?

— Я подумаю. — спокойным голосом ответил Виктор.

— И мы не можем с Вами договориться на месте? — я облизнулась. Холодная ладонь коснулась его паха. — я очень рассчитывала на Вас, мой милый.