Страница 29 из 29
В свете уличного фонаря он видел силуэт супруги, но знал его, как свои пальцы. Опускаю ладонь на ее мягкий живот, он чувствовал кончиками пальцем бархат, и готов был целовать этот бархат губами, пока не сойдет окончательно с ума. Секс с ней был поистине прекрасен. Тот самый лестный процесс любви, какой приятен любому любящему человеку. Заниматься сексом для него это притворство любой степени, придаваться грязному разврату на редкость грязная и не заслуживающая его женщину вещь. Лишь истинное нарекание «занятие любовью» было самым честным, самым правильным понятием и выражением их постели. Никакой спешки, никакой канители. Лишь ласка и страсть, лишь нежность и любовь бьющая фонтаном жизни из всего ее изобилия жизни.
Но когда процесс глубокого проникновения достигает своего апогея, Яся чувствует себя рабой низменности, и грязных человеческих желаний, что в целом-то ей было несвойственно по жизни, всегда находило свой отголосок в постели. Мысленно признаваясь самой себе, она знала, что эти чувства, похожи не просто на сладкий яд, медленно растекающийся внутри, но и на проникновения темного огня в чрево жизни. Само по себе понятие любовь странное, и воспринимать свой брак, как брак по любви она просто не могла в силу своей специфичной фантазии. Ярослава это ведьма, ждущая своего наказания, скованная цепями, и порочный союз, который уготовлен ей домашним инквизитором, делает эти отношения более загадочными.
Она считает своего мужчину истинным французским императором Наполеоном, который, между прочим, служит не эталоном нелогичных поступков, и глупого стремления, а по-настоящему величественной натуры, с самым сложным, но безумно родным характером. Когда сгораешь, словно спичка от одного желанного взгляда, и падаешь на колени перед своим мужчиной, как перед императором огромной страны. Он знает, что эта домашняя Афродита восхваляет его, преподносит, как идеальное создание, но любит такой земной любовью. Неравный союз Наполеона и Афродиты, скованный временным стандартом, делает его все же прекрасным. Взаимно одержимым.
Оба они вспоминают первый шаг доверия, и понимают, что этот порочный союз скрывает все. Сладкий плен для обоих, который закончился равноправным браком, был слишком сладок, чтобы носить простое название «супружеская любовь». Нет. Это игра для двоих, где заведомо ясно, что победителя просто нет. Словно цепочка отношений, идущая из века в век, соединяет вновь и вновь двух людей, помогая им оставаться вместе. Он попадает в эти сети ее плена, она же вечно теряет ключи его свободы, от чего Борис просто не может (или же не хочет) уходить от своей женщины. Когда они осознали, что делают, было уже слишком поздно. Теперь она примет его любым в свои объятья, а он же будет ждать своего плена, только если этим пленом будет она.
Не открываясь от пленительного поцелуя, он двигался внутри ее лоно, стараясь делать это, как можно нежно, ласково, но сильно. Ее стон соединял обоих, и когда в порывах глотка воздуха она отрывалась от его губ, то невероятный стон схожий с безумием крика вырывался с ее уст так громко, что иногда она краснела. Борис смотрел на свою супругу и не мог понять, почему она так прекрасна. Никаких недостатков. Словно все его самые любимые художники: Рубенс, Тициан и Боттичелли работали в поте лица над созданием этой женщины специально для него. Чем дольше он смотрел в ее серо-голубые глаза, которые ночью приобретали своеобразный блеск, тем сильнее он понимал, как любит ее, и как повезло ему встретить этого человека на своем пути…но почему тогда ты в смятении?
Почему ты не можешь забыть ту, что дотронулась твоего сердца своей слабостью и похитила его, словно самая искусная воровка? Почему обнимая жену, ты представляешь, как будешь сладко выкуривать никотиновый яд в губы той, кто однажды тебя уже обжег? Почему ты сомневаешься? Почему представляя, как это сладко наполнять ее влажный сосуд своим дыханием и прикасаясь к ее ярко-красным губам это настоящее счастье? Ярослава нежно обнимаешь своего мужа изящными ладонями за лопатки наслаждаясь щекоткой огрубевших пальцев. Окунаясь с головой в запах Славы Беркут ловит это нотки горького дыма в смешенном запахе с цветочным парфюмом, в котором узнает не жену, а ее…ее запах…Киры…
Воспоминания, какие ты пытался забыть долгие годы, но вдруг игривый запах невинной сирени коснулся твоего лица, и падаешь перед ним на колени не в силах сопротивляться эмоциям. От шейки до пупка и ниже… Как канарейка, зажатая в своей хрупкой клетке, она боится прикосновений, хотя и стремится к ним. Сейчас она крепко прижимается к тебе давая почувствовать свой женский запах шейки, но стоит тебе коснуться подлой впадинки на спинке к чувственному изгибу ягодиц, как она, тут же поджав хвост, начнет дрожать, скулить у твоих ног и просить защиты. Разве не этой робкой страсти ты желал?