Прима

Я не был уверен, что могу доверять своим словам, и все же кивнул. — Да, но, по крайней мере, мне был дан дар знать обоих.

Ольга кивнула. — И у них было благословение в виде тебя, по крайней мере, на некоторое время. Мне кажется, Клара чувствует, что она проклята или что-то в этом роде. Как будто темное облако преследует ее. Думаю, именно поэтому она так сходила с ума, когда узнала, что я больна. Я думаю, она слишком боится потерять меня.

— Она любит вас, — сказал я, как будто это был ответ, который должен был успокоить сердце пожилой женщины.

— Я ни на минуту не сомневаюсь в этом. Я не боюсь смерти. Не пойми меня неправильно, я рада, что у меня есть хотя бы небольшой шанс провести оставшиеся мне годы с меньшей болью, если это испытание пройдет успешно, но я не боюсь уходить, кроме того, что у меня разрывается сердце от осознания того, что Клара совершенно напугана тем, что останется совсем одна.

Мое сердце замерло в груди. Это была самая печальная история, которую я когда-либо слышал в своей жизни, и она касалась человека, которого я знал. Кого-то, кто был мне очень дорог.

— Я говорю это не для того, чтобы убедить тебя… чувствовать больше, чем ты чувствуешь, или чтобы ты почувствовал, что я прошу тебя взять на себя ответственность за женщину, которую ты знаешь не так давно, — сказала она.

— Я знаю и…

Она покачала головой, прервав меня. — Клара рассердится, если узнает, что я рассказала тебе все это, но я могу смириться с ее гневом. Я говорю тебе об этом, чтобы ты понял, почему она сдерживается. Я думаю, она боится заботиться о ком-либо, потому что боится потерять его. Но, Алек, ты ей нравишься. Ты ей очень нравишься.

Я улыбнулся. — Она мне тоже очень нравится, — успокоил я Ольгу.

Действительно ли я так нравлюсь Кларе, или Ольга видит то, что хочет видеть, потому что боится оставить внучку одну? Конечно, когда мы были вместе, это было похоже на то, как две половинки становятся единым целым. Между нами возникала сильная связь, и я чувствовал, что мы оба — одно целое и можем стать чем-то особенным. Но даже тогда я часто замечал, что Клара смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать, но либо не верит себе, что сможет это сделать, либо не верит, что я ее выслушаю.

Я видел, как загорались глаза Клары, когда она наклонялась, чтобы нежно обнять свою бабушку. Это была такая сильная эмоция, и теперь мне казалось, что я действительно вижу ту сторону Клары и ее связи с бабушкой, которую мало кто может понять. Это напомнило мне мои собственные отношения с матерью, и я понимал страх потерять близкого человека. Клара потеряла всех. Ольга была всем, что у нее осталось, и теперь Клара боялась, что потеряет и ее. Смерть — это часть жизни, но потерять родителей никогда не бывает легко.

Никогда.

— Ей больше ничего не нужно.

Эти слова вернули мое внимание к кровати. — Нет, нет, не нужно. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы помочь ей. Возможно, покажу ей, что пора сбросить бремя, которое она несла слишком долго.

— Я думала, что все, что от нее ожидалось, наконец-то выплачено сполна, пока…

Тишина не наступила даже через минуту-другую, достаточную для того, чтобы она сделала несколько вдохов, и я понял, что она замолчала не потому, что ей не хватило воздуха.

— Пока что, бабуля?

— Ничего, — ответила она, закрывая глаза. — Я просто немного устала.

Я мог это понять. Может быть, она и храбрится, но Ольга была пожилая и страдала. Слушая ее, наблюдая за ней, я еще раз понял, какую женщину она вырастила. Между ними было гораздо больше общего, чем можно было предположить. Но я почему-то не верил в ее игру. Я переводил взгляд с нее на дверь и обратно. Что эти две женщины не сказали мне?

Клара прошла через многое. Сколько еще она может вынести, прежде чем развалится на части?

25

Клара

— На этом мы закончили, — сказал доктор Харпер, нацарапав свое имя на листе бумаги и передав его мне. — Ваша бабушка счастливая женщина, но ей необходимо питаться и принимать лекарства по назначению. Если вам нужна помощь…

— Не нужна, — сказала я, а затем покачала головой. — Извините, я не хотела срываться. К нам придут медсестры по уходу за больными на дому, и я обещаю, что мы позаботимся о моей бабушке. Спасибо, что спасли ей жизнь.

Он улыбнулся. — Я бы не стал заходить так далеко, но даже если не иметь дело с дегенеративным артритом, один только возраст делает ее более хрупкой. Ей очень повезло, что она не сломала бедро, и я бы не хотел, чтобы она снова потеряла сознание.

— Я тоже, — быстро согласилась я, благодарная за то, что этого не произошло.

Он кивнул и пожал мне руку, после чего ушел. Я повернулась, чтобы вернуться в комнату, но на моем пути встала женщина. — Могу я вам помочь?

Женщина опустила взгляд на планшет, который держала в руках. — Мисс Симиан?

Прежде чем я успела исправить произношение моего имени, она сказала: — Боюсь, мы не сможем отпустить вас, пока вы не заполните страховую часть анкеты.

По ее прищуренному выражению лица можно было догадаться, что эта женщина из отдела выписки счетов.

— Ого, вы действительно держите пациентов в заложниках? — сказала я и тут же поняла, что эта женщина не из тех, кто найдет юмор в моей довольно слабой шутке. — Извините, у меня небольшой стресс.

Она отрывисто кивнула, щелкнула ручкой и прижала ее кончик к бумаге, прикрепленной к доске. — Название страховки и номер полиса?

Я не могла не задаться вопросом, слышала ли эта женщина когда-нибудь об эмпатии. Как бы тепло и заботливо ни относился доктор Харпер, эта женщина… Энн Уилкенсон, судя по бейджику, была холодна, как айсберг, потопивший Титаник.

— Я не запомнила информацию. Карточка у меня в кошельке. — Машинально я потянулась к сумочке, которая не висела у меня на плече, поскольку она находилась в кабинке в ресторане Joh

— Я могу подождать, пока вы сбегаете за ней, — чопорно сказала она.

Больница была настоящей находкой, когда человек боялся, что его близкий человек вот-вот умрет. Все были профессионалами своего дела и работали не покладая рук, заботясь лишь о том, чтобы спасти жизнь. Но за кулисами существовал другой мир. Мир калькуляторов и колонок в электронных таблицах. В нем люди рассматривались не как пациенты, а как долларовые знаки. Так что, доктор Харпер, вы свободны.

Вздохнув, я покачала головой. Это было несправедливо. Эта женщина не виновата в том, что я выбежала, не захватив свою сумочку. — Мисс Уилкенсон, боюсь, это невозможно. Во всей этой суматохе, связанной с бабушкой, я совершенно забыла о своей сумочке. Я оставила ее в ресторане.

— Конечно, забыли, — сказала она, явно не веря мне.

Стиснув зубы, я напомнила себе, что неважно, во что она верит. — Уверяю вас, я не пытаюсь не оплатить счет…

— Я никогда не говорила, что вы пытаетесь, но сам факт, что вы упомянули об этом, заставляет меня задуматься, мисс Симиан…

— Симёнева, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Я возьму карточку, как только откроется ресторан, и закончу заполнять вашу анкету. — Потянувшись к планшету, я подняла маленький серебряный стержень, удерживающий страницы на месте, но тут же выхватила планшет.

— Эти формы конфиденциальны, — резко сказала она, отделяя несколько листов и делая последнюю пометку на верхнем листе, после чего протянула их мне.

Я взяла их и уже собиралась извиниться за то, что вышла из себя, когда увидела, что внизу страницы она обвела цифру. Не может быть, чтобы эта сумма была правильной. Верно? Подняв глаза, я увидела, что она уже идет по коридору, несомненно, в поисках следующей жертвы, чтобы вонзить в нее свои кровососущие клыки.

Я сложила бумаги пополам. Я только что погасила одну карту… Я догадывалась, что эта маленькая победа будет вырвана у меня так же быстро, как она вырвала у меня из рук планшет.