Прима

— Я облокотилась о прилавок, и на меня снизошло столь запоздалое прозрение. Я была ничем не лучше тех мужчин, которые наблюдали, как их босс неоднократно насиловал меня, чтобы "преподать урок". Я месяцами выполняла просьбы Николая, не получая ничего, кроме ночей с шампанским, вечеринок и кокаина. Я каталась на любой машине из его коллекции, которая заполняла верхний этаж гаража под его пентхаусом. Я ложилась на его шелковые простыни в его постели и принимала его с распростертыми объятиями даже после того, как услышала его приказ "напомнить" кому-то, кто управляет Нью-Йорком.

— Я собиралась принять душ, но вдруг поняла, что, когда Николай проснется и найдет меня, у меня не хватит сил сделать то, что я должна сделать. Все думали, что я ушла из театра из чувства вины, и я ничего не сделала, чтобы разубедить их в этой версии. Я ушла от всего… Я покинула мир, который любила больше всего на свете… не только для того, чтобы выжить, но и для того, чтобы ни одна душа не пострадала по моей вине.

— Первый год я переезжала с места на место, разрываясь между отчаянным желанием сделать шаг вперед и очистить свое имя и постоянным страхом, что Николай найдет меня и потребует заплатить за то, что я отвернулась от него, отказалась от его щедрости. Наконец, истории о том, как я разрушила жизнь Лары, как опозорила свою компанию, как проглотила все, что мне подсунул мой толкач, и лично выпила половину водки на планете, стали сменяться фотографиями Николая с разными женщинами — такими же наивными, как и я. Старлетки, которым вдруг выпал шанс сняться в блокбастере. Девушки из ниоткуда, США, которых вдруг " нашли", чтобы сделать следующей супермоделью. Но только когда я увидела его на премьере "Ромео и Джульетты" с рукой, обхватившей крошечную талию сногсшибательной брюнетки, я окончательно расслабилась. Меня заменили. Он нашел новую прима-балерину.

— Если бы не моя бабушка, я бы, скорее всего, не справилась. Несмотря на то, что она была больна, именно она дала мне силы, которые были необходимы для того, чтобы попасть в реабилитационный центр и заняться серьезной работой. Было нелегко противостоять своим демонам, но я сделала это. Я знала, что никогда не стану той звездой, которой всегда мечтала стать, но я была довольна тем, что у меня осталось достаточно средств для покупки дома. Его причудливое очарование и маленький сад наполнили меня тихим спокойствием, о существовании которого я даже забыла.

— Это очаровательный дом, — сказал Алек, обнимая меня.

— Да, — согласилась я, отметив, что он сказал "дом". Как будто он знал, что пентхаус, которым я владела в Нью-Йорке, был не более чем местом, где я развешивала одежду и где иногда ночевала, когда у Николая были дела. Отмахнувшись от мыслей о человеке, который чуть не убил мой дух, я закончила рассказ.

— Прошел еще год, и я начала танцевать в гараже. Еще несколько месяцев, и, опять же по настоянию бабушки, я превратила гараж в студию и стала преподавать столь любимое мною ремесло. Это не жизнь с пышными вечеринками и одеждой от кутюр… Бывали месяцы, когда мне приходилось грабить Петра, чтобы заплатить Павлу, чтобы оплатить лекарства, необходимые моей бабушке, но это жизнь, за которую мне не стыдно.

18

Алек

Я был готов найти этого ублюдка и преподать Николаю Козлову пару уроков. Например, что любой мужчина, поднявший руку в гневе на женщину, — проклятый трус, а тот, кто изнасиловал женщину, — ну, скажем так, я испытывал жгучее желание сделать так, чтобы он больше не владел никаким средством, чтобы даже не допустить такой возможности. Я хотел… Я бушевал внутри и в то же время знал, что женщина, сидящая у меня на коленях, так же хрупка, как и хрустальный глобус, занимающий почетное место на моем камине. Внутри глобуса находилась маленькая фигурка балерины, защищенная стеклом, окружавшим ее, и я должен был быть уверен, что моя задача — защитить Клару от воспоминаний, преследовавших ее долгие годы.

— Почему ты никогда не рассказывала правду журналистам? — спросил я. — Почему ты всегда позволяла над собой издеваться? Если бы люди поняли, чем ты руководствовалась, они бы гораздо охотнее простили тебя. Ты совершил ошибку. Люди это осознают. Тебе было больно наблюдать за тем, как ухудшается здоровье твоей бабушки. Ты стала зависимой от наркотиков и много пила. У твоего поступка есть веские причины. Не совсем правильные, но, по крайней мере, понятные и, возможно, близкие людям. Каждый из нас готов на все, чтобы позаботиться о близком человеке.

Клара на мгновение задумалась, как бы обдумывая мои слова, а затем покачала головой. — Почему я никогда не пыталась защищаться? Почему Лара так и не рассказала о том, что произошло в ту ночь? Наверное, потому, что каждый из нас сомневался, что нам поверят. Мне не было и двадцати, а Николай был не только вдвое старше меня, но и обладал огромной властью. Я привыкла к тому, что слышу, что я не более чем ревнивая, коварная стерва, что танцы с дьяволом отправят меня прямиком туда, где мне самое место… в ад. И, честно говоря, во многом это было связано с тем, что я знала, что заслужила их отвращение и все, что с ним связано.

— Ты не заслужила всего этого, Клара. Многие СМИ напечатали бы дерьмо, это правда, но есть еще честные журналисты. Такие, как Бейкер. — Я сделал паузу и покачал головой. — Ты знаешь, что его редактор сообщил ему, что интервью, которое он взял у тебя, не стоит бумаги, на которой оно было написано, потому что в нем не было настоящего "компромата"?

Она покачала головой. — Нет. Я даже не знала, когда оно должно было выйти. Честно говоря, когда я увидела, как ты выходишь из машины в своем сексуальном костюме, я сначала подумала, что ты прочитал эту историю и пришел посмотреть, что еще можно получить.

— Сексуальный, да? — сказал я, не в силах удержаться от ухмылки, хотя история, которую она рассказала, была настолько далека от смешной, насколько это вообще возможно. Тем не менее, слова начали пробиваться сквозь напряжение, прорезая пелену уродства, которая опустилась на ее рассказ. Я был полон решимости продолжать резать, пока не исчезнет все до последнего кусочка.

— И не имело значения, чего, по мнению прессы, я заслуживаю. Мне было так стыдно за все, что я натворила, что, наверное, я чувствовала необходимость наказать себя. Поэтому, когда я говорю, что понимаю, почему люди мне больше не доверяют, это правда. Да и как они могут доверять, когда я сама себе не доверяю.

— Я доверяю тебе, — мягко сказал я. — Я доверял тебе все это время.

На этот раз, когда она подняла глаза, чтобы встретиться с моими глазами, она подняла руку и приложила ее к моей щеке. — Мне потребовалось много времени, чтобы научиться снова доверять кому-либо, но я доверяю тебе, Алек. Моя жизнь снова изменилась в тот день, когда появился ты. Что бы ни происходило сейчас… на сцене или между нами, я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду дорожить тем моментом, когда ты подъехал к моему подъезду и предложил мне еще один шанс.

Вокруг нас царила похотливая, тяжелая атмосфера. Это было вызвано тем, что Клара наконец-то открылась мне. Я никогда не хотел подталкивать ее к этому, но сейчас я был рад этому, потому что, как мне кажется, она больше уважала меня за то, что я позволил ей прийти ко мне на ее собственных условиях. Допытываясь, я мог бы узнать только самое основное, пропустить через себя все, что произошло. Но, подождав, пока она доверится мне настолько, чтобы открыть самые мрачные подробности, она поделилась воспоминаниями, которые причинили ей столько физической боли, а также душевных и эмоциональных страданий. И когда она сказала мне, что ее жизнь изменилась, когда в ней появился я, во мне тоже произошло нечто невероятно сильное.

Я отодвинулся на секунду, желая убедиться, что Клара действительно хочет этого. Я не хотел, чтобы ее охватило вожделение, как в нашу первую встречу на сцене, или, что еще хуже, чтобы ее захлестнули воспоминания о прошлом, о котором и думать не хочется.