Клетка без выхода

В одном из ящиков стола я нашла потрёпанную тетрадку, в которой Тимур вёл личный дневник. Когда я взяла его в руки и слегка полистала, ко мне пришло осознание... До этого момента я будто бы жила в коконе, в котором родители и учителя пытались прятать меня от правды жизни, где прятались несправедливость, болезни и смерть. У меня было немного времени, чтобы обозреть общую суть дневника до того, как сюда приедут жандармы с надзорцами.

С первых же страниц повеяло какой-то безысходностью. Оказывается у Тимура была врождённая инвалидность и в перспективе после школы ему не светило ничего хорошего. Пособий и пенсий у нас в стране не полагается, каждый сам несёт ответственность за себя. Отец не уделял ему много внимания, не считая побоев и нескольких случаев изнасилования, и умер, когда сыну исполнилось всего-то 11 лет. После этого матери стало не до этого и она стала водить домой любовников. Наверное чтобы сохранить своё привилегированное положение и сын мог учиться в нашей элитной школе...

В своём дневнике парень жаловался на то, что его постоянно критиковали за получаемые в школе оценки и травмы, притом ни в чём толком не помогали. Он срывал свою злость на собаках, которых жестоко мучил и бросал умирать ранеными и искалеченными. Первые сцены секса он увидел буквально некоторое время после смерти отца и его это сильно поразило. Как он ни пытался от этого сбежать, у него не получалось. Примерно с тех пор он стал бегать за девчонками нашего класса, рассматривая странички и навязывая своё общение. Последней возлюбленной парня стала та самая Настя, которую он похитил в школе. Поначалу она даже подыгрывала Тимуру, но потом всё равно бросила. Однако он продолжал следить за ней, собирал фотки, всячески пытался написать, признаться в своих чувствах, звал гулять. Но всё безрезультатно и тогда...

Он стал резать себя и пытаться совершить суицид? Выходит, что так. Так, алкоголь, увлечение тяжёлой музыкой, пошлые мысли об отце... Я даже нашла описание истории о той порванной фотографии, что валялась на столе. Это сделала Алевтина, мать Тимура и он хотел наказать её за это.

И тут... мне бросился в глаза небрежно написанный фрагмент, слегка потёртый, как будто слезами. Вероятно, Тимур писал его в очередной истерике. Опять история о том, как он обижен на мир и обещает... Перерезать провода и вырубить свет в доме? Всадить нож в свою мать? Закрыть в подвале в клетке вместе с Настей Педовочкиной и держать на воде...

Я не стала мешкать и, оставив дневник Калибряна в своей сумке, двинулась с карабином в руках к подвалу. Каждый шаг ко входу в него был тягостен и разум одолевали мысли о том, что мне стоит отступить и отдать дело в руки профессионалов. Я ещё неопытная и, вероятно, меня легко будет поранить с его позиции. Но разве я зря тренируюсь с Никитой Александровичем? Его крики, упражнения и требования, доводящие меня до полного изнеможения, явно не делают меня слабее. Так верит мой отец, упрямо желающий воспитать дочку по-мужски, так верит Кундрешин, видящий во мне свой magnum opus. А важнее всего — так верю я. Настало время показать, что только трудящиеся над чем-то в таком объёме могут превзойти и перерасти себя.

В крови кипел адреналин, а в голове играла какая-то электронная мелодия из ролика про гонки. Резким движением я дёрнула крышку люка и, не удержав равновесие, проехалась попой по лестнице. Внизу, в сыром и плохо освящённом нервно мигающей лампочкой помещении, сидел Тимур, до этого уставившийся широко раскрытыми глазами в Настю. Теперь он резко повернулся ко мне и направил ствол в ответ.

— Эй, руки вверх! Оружие на пол! — попыталась скомандовать я, но голос вышел не очень уверенным, несмотря на все старания.

Спустя несколько мгновений он потерял улыбку и стал произносить речь так, будто он злодей из скарнского (2) кино:

— А я ожидал увидеть полицаев этих из жандармерии или кровавых надзорцев. Тебе-то что от меня нужно? Пришла заступаться за это ваше «элитное» общество? А где ты была, когда меня гнобили, а? Ты думаешь, что они — парень указал на мать и Анастасию, сидевших в клетках, имеют право унижать других? Я переживу вас всех, а вы рано или поздно сдохнете. И буду продолжать вспоминать о вас, как о ничтожествах. Накручивать эго с помощью других это удел вашей «элиты»? Тогда гореть вам в аду.

Никто из нас не решался жать на курок. Я понимала, что передо мной стоят три абсолютно противных человека. Отжившая своё стерва-мать, воспитавшая чудовище. Напыщенная гламурная красотка, напоминающая мне мою маму, такая же зацикленная на себе бездушная кукла, только эта в свои годы уже успела сломать несколько жизней молодых ребят. И сам Тимур, виновник торжества, отчаявшийся парень, доведённый фауной моей школы до убийства и захвата заложников.

— Слушай, я дам тебе возможность уйти отсюда. Живым. У нас страна большая, найдёшь себе место, может даже поднимешься в люди, мой отец старается над этим. Но у меня есть условие, — я сделала паузу и Тимур вопросительно взглянул на меня, — Научи меня убивать.

Я улыбнулась, но его лицо всё ещё выглядело недоумевающе и я отложила в сторону карабин, медленно подошла к столу Тимура и взяла оттуда окровавленный нож. Парень не мог ничего противопоставить мне, он не был готов к такому сценарию и не придумал фраз, чтобы что-то ответить девчонке.

— Ну? — призывающе бросила ему я и он, переборов внутренний страх, обхватил мою ладонь, сжимавшую нож. Его рука была тёплой и потной, а сам он вскоре покрылся румянцем, будто бы совершил что-то постыдное. Мы медленно подошли к клетке с его матерью. На её футболке в районе живота уже виднелось багровое пятно цвета вишнёвого сока. Мы простояли некоторое время, пока Тимур собирался с силами и обдумывал что-то, а я ждала импульса от него. Первое убийство — самое сложное, особенно если ты смотришь жертве в глаза и готовишься вонзить в неё свой нож.

Наконец парень сжал мою руку в своей и резко вошёл клинком в мягкую плоть. У меня перехватило дыхание и я на мгновение испугалась того, что творю. Но тренировки с Кундрешиным давали о себе знать и я не закрыла глаза. Надо не бояться смерти. Затем парню что-то ударило в голову и он стал истерично наносить удары ножом по своей матери, плакавшей и что-то пытавшейся сказать. Я едва сумела выцепить руку из его хватки и отстраниться от обезумевшего парня, пока он не остановился сам. Осталась лишь Настя. Парень сначала медлил, но выбора не было. На прощание он попытался обнять девушку через прутья клетки, но та отстранилась и прижалась к стене. По лицу парня начали катиться слёзы и он смог лишь прошептать:

— Только скажи, зачем меня бросила и всем всё рассказала...

У меня не было время на телячьи нежности и я приблизилась к Насте, взглянула в её испуганные глаза, вынула кляп и вонзила нож в туловище. Она вскрикнула и осела на грязный пол, схватившись за место раны.

— Ты... ты... ёбнутая, — надломленно сказала она, видимо потеряв всякую надежду на спасение из моих рук.

Тень обиды скользнула в моей душе и я ещё несколько раз засадила нож в её тело, прежде чем схватить за шею, притянуть и перерезать сонную артерию. Я протянула нож Тимуру и после последних хрипов Насти отпустила её тело. Всё было кончено. Я жестом остановила парня и задала ему лишь один вопрос:

— Почему ты не стерпел?

— Ты всё знаешь. Всё! Тетрадка в твоей сумке — это явно не кулинарные рецепты. Отдай её мне. Ты прочитала мой дневник, ты знаешь, что я пережил и ты ещё спрашиваешь почему?! Последней каплей стало то, что мой, как мне казалось, друг сказал, что стыдится меня. Что он не хочет со мной общаться, ибо я приставал к его девушке... Три года назад! Но к этим девушкам невозможно не приставать. Не тебе в обиду, но ты явно не похожа на них. Настя, та Диана — они все шлюхи элитного общества. Ты же я вижу просто в клетке обстоятельств... Мне не с кем было общаться, а в тишине и одиночестве появляются страшные мысли, но только у маленького количества людей получается их реализовывать. Отдай мне дневник и я уйду. Ответить мне было совершенно нечего, ведь я тоже причастна к этой трагедии... своим молчанием. Если бы я выразила свой протест, произошла бы она?