Клетка без выхода

Побег

Я едва успела зайти на лестницу чёрного хода, как где-то за мной раздался грохот лифта. Вслед за этим от его дверей по направлению ко мне стал приближаться знакомый шум обуви. Это была горничная, приходившая по утрам убираться у нас. Сегодня вместо школьной рутины намечался важный день и встречать кого-то на своём пути мне не очень хотелось.

«Ну же, возьми себя в руки, Кира. Любопытство не стоит провала плана» — уверенно сказала я себе и стала тихо спускаться. Вероятно я оставила девушку в замешательстве, ведь обычно я её приветствую и только после этого ухожу.

Непривычно тяжёлый рюкзак был нагружен всеми вещами, которые я планировала использовать сегодня и первые шаги по лестнице давались с некоторым усилием, но постепенно я погрузилась в свои мысли и привыкла к тяжести, трясшейся у меня на спине. На лестнице никого не было, все жители нашего дома в абсолютном большинстве своём — уважаемые в обществе люди, бизнесмены, важные чиновники и, конечно же, друзья отца. А все они считают подлым делом ходить своими ногами по лестнице, когда есть лифт. А ведь ещё несколько лет до моего рождения, судя по рассказам моей сестры, отцу приходилось жить вместе со средним классом, как их сейчас зовут «баранами».

На улице веял небольшой бриз, дувший прямо в лицо. Я направлялась к живописной окраине, где был разбит парк, постепенно переходивший в лес. Мы часто туда ходили с отцом по грибы и за ягодами, поэтому я знала его хорошо. Гробовая тишина полнила это место всегда и радовала мою душу. Мне было всегда противно находится в городе, особенно если это приторно богатый Ротбардабад, выстроенный моим отцом в качестве лучшего образчика капиталистического ампира. Говорят, в мире есть места и хуже, особенно в странах Третьего Альянса: стеклянные плавные формы многоэтажек в мегаполисах Кесуккута, плотнейшая застройка в Котанагаре, прозванной по этому поводу «урбанистической катастрофой», бруталистические глыбы Зеештрата и далее по списку... Да, я не прогуливала географию, как часть моих одноклассников, и мой отец может этим... гордиться?

Я расстелила на одной из лесных полянок скатерть, расстелила свой чуть остывший завтрак и разулась, чтобы поближе прочувствовать атмосферу мира, где мне искренне рады местные обитатели. Я уже давно прикармливала местных ёжиков молоком несмотря на все претензии от воспитательницы. Вот подрастёт сестрёнка — будем вместе ходить.

На скатерть иногда заползали жучки и муравьи, ничуть не боявшиеся меня. Я не хотела их обижать и просто сдувала с покрывала, чтобы они не мешали мне кушать и наслаждаться природой. Так я пробыла здесь наверное полчаса или больше. Не знаю, просто иногда хочется отключить мозг и не встречаться с той рутиной, которая преследует меня дома, в школе и на тренировках.

Но на душе всё равно было какое-то тревожное настроение, не дававшее никакой внутренней свободы. Пришлось собрать свои вещи и отправиться в город. Он был непривычно шумным. Даже учитывая то, что я полчаса назад ещё была в относительно тихом месте, это было уже слишком. Стоило мне выбраться на более-менее людное место, заслышался шум сирен. Среди обычного хаоса элитной застройки этого района пытались прошмыгнуть машины скорой. Люди настороженно переглядывались друг с другом и суетились, явно пытаясь либо сбежать подальше от событий, либо наоборот постоять в толпе зевак, наблюдающих за чужим горем.

Интерес пробудился во мне, когда замаячили чёрные фургоны Коллегии Надзора. Обычно они появлялись лишь для охраны отца и каких-нибудь важных шишек, так что их появление и непривычная суета могли лишь значить то, что происходит нечто ужасное. Может, я тоже смогу проявить себя?

Ещё полчаса ходьбы через переулки и второстепенные улочки довели меня до цели. Школа была оцеплена с трёх сторон силами надзорцев и жандармерии, не пускавших никого близко и явно чего-то выжидавших. Иногда один из оцепляющих пытался кричать что-то в мегафон, но никто ему не отвечал со стороны школы. С четвёртой стороны же была речка, где на пустынном пляже одиноко стояли спортивные тренажёры.

Я спешно стала копаться в рюкзаке, доставая детали, чтобы привычными действиями собрать карабин, подаренный отцом в преддверии начала моих тренировок с Кундрешиным. Заняв позицию в кустах неподалёку от реки, я стала всматриваться в происходящее. Террорист в школе явно не интересовался переговорами и не выдвигал никаких требований, поэтому в воздухе витало мрачное ожидание чего-то неизвестного.

Не знаю, сколько мне пришлось прождать, прежде чем неподалёку от меня заслышались шаги. Я обернулась. Там шли двое моих одноклассников. Вернее один шёл, насильно таща за собой девчонку, закрывая ей рот. Парня я знала смутно. Звали его вроде Тимур Калибрян и он сидел всегда на задней парте и получал плохие оценки. Ещё до него периодически докапывались наиболее важные шишки нашего класса, но я в это дело не лезла. Он отвечал тем же и вообще относился к немногочисленному кругу тех, кому нет до меня дела вообще. Издевались над ним наверное с первых же лет школьной жизни, поэтому для всех это было что-то вроде повседневности, хотя мне кажется, что так обращаться с человеком... не совсем правильно?

Во всяком случае я бы не хотела оказаться в ситуации, как у него. Помню был случай, когда парни спустили с него всякое бельё и силой запихали к нам в раздевалку. Тогда поднялся страшный визг, а кто-то даже позвал вахтёршу и Тимура страшно наругали и несколько дней он вообще в школе не показывался.

Девчонку я узнала сразу — известная местная фифа Настя Педовочкина. Всегда с броским маникюром, до потери человеческого облика размалёванным лицом и в дорогущей одежде от лучших дизайнеров Ротбардабада. Мне школьная жизнь была ещё менее интересна, чем обучение там. Напыщенные девчонки из высшего класса, атлантов, считались со мной вероятно только из-за моего отца и всячески пытались примазаться. Парни боялись моей воинственной натуры и слухов о том, что меня тренирует Никита Кундрешин, настоящий ветеран Балдёжской войны (1), боевой офицер, а ныне и командующий Боевой Машины Великого Господина, наших Вооружённых Сил.

Меня смутило это обстоятельство и я стала красться за ними, перебегая от одного куста к другому. Тимур всячески петлял и уходил в переулки, вероятно желая поскорее скрыться. Не знаю, заметил ли он меня, но все равно бдительность не терял, постоянно озирался и останавливался, вслушиваясь. Пару раз я почти выдала себя, поэтому пришлось взять большую дистанцию и наблюдать за происходящим издалека. Так и дошли мы до дома. Сначала появилась мысль перелезть металлический забор по иве, удобно раскинувшей свои ветви с улицы во внутренний двор Калибрянов, но Тимур не закрыл калитку из-за занятых рук и я прошмыгнула туда.

Я перестала скрываться, когда заметила, что Тимур успел завести в погреб со входом на улице не только Настю, но и ещё какую-то шокированную женщину, которую он нашёл в их коттедже. Издалека мне показалось, что это его мать, но я не была полностью уверена в этом. Настало время действовать и я с карабином наперевес ринулась в коттедж. Это было двухэтажное ассиметричное кирпичное здание с парой пристроек вроде гаража и сарая для инструментов.

В панике я стала метаться туда-сюда, выискивая кого-нибудь живого или хоть что-то интересное из неживого. Одна из комнат, судя по всему, представляла собой жилище самого Тимура. Её выдавал полнейший бардак, раскиданные повсюду вещи, использованные банки из-под энергетиков и какого-то дешёвого пива, странно пахнущие салфетки, раскиданные зажульканные журналы пошлых минаме-комиксов. Но даже если бы это всё исчезло, я бы отличила эту комнату по ужасному запаху, стоявшему здесь, неописуемо отвратительному. Больше всего бросались в глаза развешанные тут и там фотки Насти. Часть из них были с её странички, часть сделаны прямо в школе на слабенькую камеру телефона. На столе лежала разорванная в клочья фотка, которую парень вероятно хотел склеить, судя по оставленным рядом клею и подкладке. На подлокотниках кожаного кресла виднелись следы засохшей крови. Притом относительно свежей. Наверное, Калибрян порезал себе руки и не заметил, как запачкал кресло, в котором их резал. Вот чёрт, что за псих со мной учится? Ну, после захвата заложников ему больше не дадут учиться...