Страница 31 из 34
Войдя на знакомое пространство, Надя чтобы проверить обстановку начала прогуливаться, как многие зеваки и искательницы кавалеров. И получила результат.
– Говорят, внешность сменить могла.
– И на что нам тогда ее изображение?.. Зачем ему вообще эта девка понадобилась – других нет?
– Тьфу, никакой перспективы. Только время потратишь. Плюнем на это…
Надя расслышала разговор демонов неподалеку – по виду элитников гордыни – и задрожала. Ей показалось, что они на нее смотрят, и она постаралась быстро и непринужденно отойти подальше. Теперь она видела, что повсюду ходят сдержанного вида мужчины с мечами, а у многих резидентов площади в руках фотографии. Совпадение?
Ноги сами вернули ее домой, где она зарылась в старое одеяло и не смела пискнуть. Часы тянулись мучительно. Наконец она снова решилась выйти. Ночью, с постоянными оглядками, двигалась маленькими перебежками…
Ее терзал огненный комок в груди – так представлялись эмоции, – и ей трудно было понять, сколько сил осталось и возникала ли слабость от переживаний или от того, что энергия была на исходе.
В баре, даже в самом лучшем, заработки были совсем небольшие: предполагалось, что на таком месте женщины легко найдут тех, кто их обеспечит, поэтому прилично платить им было необязательно. Кроме того, нужно было тратиться на приличные платья для работы и подходящие к ним украшения, и Надя всегда приобретала их сама. Комната же, даже такая, как сейчас, стоила огромных ресурсов.
Найти жилье в обстановке секретности было ох как трудно. Спасибо давнему знакомому сектанту – поклоннику ее рассказов о рае, к которому она решила обратиться. Он помог ей и при этом обещал молчать в тряпочку.
Работа, срочно нужна работа…
– Здравствуй, дорогая.
Из темноты ее потряс голос, разогнавший остальные мысли. Надежда резко развернулась. Перед ней предстала идеальная фигура Алана.
– Нет!..
– Да, моя прекрасная, – он шагнул к ней и схватил за плечи. – Ты думала, кинешь меня и на этом все?..
Его голос звучал зловеще спокойно. Все происходило, как во сне. Она осмелилась взглянуть в глаза. Лед. И варварская ярость.
– Алан, пожалуйста. Я не…
– Что ты мямлишь?! – он встряхнул ее. – Какой же ты оказалась дрянью!
Просвистел удар. Он двинул в ни в чем не повинный дверной косяк, то ли утоляя свою злобу, то ли желая показать, что вскорости ждет и ее.
У Нади подогнулись колени. Кровь бросилась в лицо, но она все еще владела собой:
– Дай мне уйти, я прошу тебя.
– Уйти?..
Он пресек попытку открыть дверь, оторвал девушку от пола и, дотащив до постели, повалил на нее. Надя больше не пыталась противостоять. Лишь сжалась в комочек, уткнувшись щекой в покрывало и поджав под себя руки.
– Уйти и оставить меня с этой белибердой, что ты мне написала? – генерал водрузился рядом – хозяин положения – и взял свое слово. – За кого ты меня приняла, девочка? Кто позволил тебе ломать мои личные файлы и путаться с этим клоуном?! Отвечай, рвань ты эдакая!.. Я вытащил тебя из лап извращенцев!.. Думаешь, они бы цацкались с тобой?! Думаешь, здешние оставили бы от тебя хоть кусочек?! Ты сейчас сидела бы в грязи, безумная и искалеченная, ты исполняла бы желания самых опустившихся демонов!.. Или ты сейчас этого захотела?!
Алан увидел, что тело ее дрожит, страшась избиения, его слов или же одного его присутствия. Как, он знал, дрожало всегда, когда происходили ужасные вещи.
– Почему ты молчишь?!
Надя почувствовала ладонь на своей пояснице. Его негодование слегка поубавилось, когда он высказал то, что столько часов копилось у него внутри.
Хотя бы ради этого стоило ее найти!..
– Я не могу… Пожалуйста, отпусти меня.
– Еще чего. Послушай меня, – он не допускал прекословия. Он говорил простые слова с нагой жестокостью, с которой мог разговаривать только он – вершина гордыни среди адского тщеславия. – Сейчас ты встанешь и вернешься в свою комнату. Вернее, это будет уже другая комната. Не жди, что она теперь будет хоть чем-то хороша. Тюремная камера и не должна быть такой. Ты будешь сидеть в ней до скончания века, взаперти. Будешь ждать меня, если я вдруг захочу прийти к тебе. Больше же к тебе никто приходить не будет. Ты не увидишь ни своих идиотских книг, ни вина, ни платьев, ни даже нормального халатика я тебе не позволю. И энергии у тебя будет ровно столько, чтобы ты могла с трудом дышать и не переставать думать о том, что ты сделала. Такого подарка, как забытье, я тебе не принесу. Я заставлю тебя наконец ощутить тот ад, в который ты пала со своих голубых небес. А знаешь почему? Потому что я так хочу. И я, поверь мне, детка, в твои игры больше не играю.
– Позволь мне уйти, – повторила Надя после длинной паузы.
– Не позволю.
Она молчала и была неподвижна. Взгляд, неподвластный ему, завис где-то на стене.
– У тебя нет выбора, – произнес Алан. Пальцы его сжали ее волосы, которые стали приобретать привычный оттенок и удлинились, рассыпаясь по красивой спине.
Надя собралась с силами и села на кровати, опираясь на ладони.
– Значит, нет… Дай мне… минуту.
– Ну и дыра здесь, – генерал огляделся, щурясь в полной темноте, слишком густой даже для преисподней. Он увидел, что Надя пытается собрать волосы в пучок. – Скажи: ты считаешь себя хорошей? По-прежнему думаешь, что та, кто любит, поступила бы так?
– Ты все прочитал в письме, – коротко ответила она.
– Да. И большей чуши я в жизни не видал. Подслушиваешь разговоры, «лечишь» мне душу, а потом еще и ставишь ультиматумы… И даже не можешь смотреть мне в глаза, потому что знаешь, что ты натворила.
– Могу, – она повернула к нему бледное лицо. Ему показалось, что в ее сознании он прямо сейчас избивает ее взглядом и словами. – Это не был ультиматум. Я не могу больше быть с тобой. Во всяком случае так, как раньше. Я была честна в письме. И честна теперь, даже если ты хочешь лишить меня свободы и последнего достоинства.
– Кто это тут заговорил о достоинстве?
– Я подчинюсь. Иначе ты казнишь меня или просто заставишь сделать, что велено, силой, верно?.. Какая же разница? Никакой. Хочешь – бери меня и издевайся, хочешь – выброси на помойку. Я уже в тюрьме.
– Скажи на милость!.. Может, ты разъяснишь, что изменилось с тех пор, как ты призналась мне в любви и нежилась в моих объятиях?.. Или тебе настолько не дает покоя, что она – королева, а ты – жалкая шлюха?
– Да, я женщина. И меня к земле клонит от ее великолепия. И… я когда-то спросила тебя, любил ли ты кого-нибудь.
– Я ответил, что любил.
– И что это было очень давно, закончилось и быльем поросло. Но тут… – она на секунду задохнулась. – Я поняла, что каждый праздник и каждый отчетный день ты смотрел на ту, к которой чувствуешь страсть, на единственную, кого хочешь обрести. А потом ты приходишь ко мне, и я… Когда у тебя в руках… твоя страсть – для нее, твои слова – для нее, твои мысли тоже только о ней. Я не присутствую даже в твоей постели – там только она!..
– Это не так, – Алан ответил после долгого промедления. – Я не думаю о ней, когда с тобой. С тобой я – с тобой, и так было всегда. Я бы не сделал по-другому, потому что… – он сжал губы, которые через мгновения прорвались новым гневом. – Дьявол, да ты меня ничуть не узнала за все эти годы! Ты всегда думала только о себе!
Они помолчали, и он заговорил быстро и зло:
– Да лучше бы ты провалилась сквозь все бездны и сгорела в геенне огненной! Диана – Княгиня ада, ее муж – сам Князь! Эта любовь не просто кончилась, она никогда не была возможна! Я отказался от нее, смирился с ней!.. Да я бы и забыл о ней, если бы не вы – две индюшки, которые постоянно напоминают мне!.. Что ты думаешь: она в любви мне хотела поклясться или переспать со мной?! Это игра! Здесь все игра! И все мы в нее играем!.. Она бы алтарь возвела своему архангелу, так она его обожает, бесценного! И ты думаешь, что любовь к ней правда горит и существует?! Ее нет, черт дери, я хочу жить так, что ее нет для меня!.. А ты… вымораживаешь просто!