Царь своих гор

К примеру, можно было сказать: «Разумеется, чувство достоинства и долг Вашего Младшего Высочества, удержат Ваше Младшее Высочество от выбора подобного курса»; но чувства достоинства и долга Его Младшего Высочества не могли удержать его от выбора какого-то ни было курса. Однако, если сказать ему (к примеру): «Увы, в настоящее время на счету Вашего Младшего Высочества в Казначействе осталась одна-единственная копперка. Тем не менее, если Ваше Младшее Высочество сочтёт целесообразным председательствовать на церемониях открытия нового Механического Разводного Моста через Истр и нового Городского Смирительного Дома (несомненно, унылых, как и все подобные церемонии), то, без сомнения, в Департамент Королевской Казны может поступить авансовая субсидия, за счёт Общественных Сооружений»; то можно было им управлять, если и не полностью, то достаточно полно. Во всяком случае, некоторое время.

Следовательно…

— Где он, Энгельберт, где он ?

— Энгли! Ты его задержал?

— « Он »? « Его »? Кого  я задержал?

— Малыша ! — в один голос ответили оба чиновника ответили.

— А, Королевский Инфант. Коронный Наследник, — промолвил Эстерхази. — Нет, я  его не задержал. Однако, могу вам сказать, в присутствии местных властей, что он ни далеко, ни близко и приближается. Но… почему вы спрашиваете?

В эту минуту они сидели на истёртом старинном парадном крыльце Дворца Попоффа или как там его бы ни называли. Прямо перед ними простирались необозримые виды: не просто голубеющие вдали, но уходящие за пределы голубого, серого и бурого, и даже нескольких неописуемых и, пожалуй что, неописанных цветов.

— Почему мы спрашиваем ?…

— Это такая нелепая история…

Как вскоре поведали доктору, эта нелепая история ещё не закончилась. В ней фигурировал не только Коронный Наследник — кому конституционно воспрещалось жениться на «подданной», потому что, как понимал любой дурак, если бы он так поступил, то мог впасть в Крамолу — мало того, что Коронный Наследник всё равно замыслил подобное, так ещё и «подданная» оказалась замужней; цыганская плясунья, она уже была замужем за цыганским скрипачом-танцмейстером. Более того, она сбежала от него и жила под крылышком (то есть на содержании) мастера-мясника («У него одна из крупнейших лавок на Бычьем Рынке, Энгли»). А что же думал Его Дурачество про такие пустячки? Что всё это просто так. «Любовь не замечает мелочей» — по слухам, утверждал он. Разве любовь не замечала Конституции и двоебрачия? Как видно, ничуть.

— В любом случае, мы собираемся пожениться в другой стране, так что всё в порядке, — заявил Коронный Наследник. Это вызывало желание постучать его красивой и пустой головой о скотовозку.

Оставалось только надеяться, что он, лишь в двух шагах от Престола, поумнеет, когда станет старше — достаточно старше, чтобы принять три короны, которые только и удерживали воедино три страны. Тем не менее, путешествуя под другим именем, царственный остроумец принимал меры предосторожности; а потому, визитница этого вундеркинда была битком набита визитками на имя БИЛЛА САЙЛАСА СНИДА, АМЕРИКАНСКОГО ТОРГОВЦА ДЖЕМОМ И ДЕРМАНТИНОМ .

Поразительно!

Одна из трёх вышеупомянутых стран — Скифия, где, в единственном из государств индоевропейских языков, говорили на современном диалекте готского; другая — Паннония, где говорили на аварском — языке, даже не индоевропейском; а третья — Трансбалкания, строго говоря, вообще не страна и не государство, но конфедерация, народы которой говорили на множестве языков. И каждое из этих государств, стран или наций сильно недолюбливало всех прочих .

Лишь Тройная Корона Тройственной Монархии удерживала их вместе. И наследник Наследника собирался заключить незаконный, неконституционный, непозволительный и абсолютно невозможный брачный не-союз, неприемлемый ни для одного  из его народов. Вот так уж.

И, вдобавок, ещё кое-что.

Мог ли Коронный Наследник не знать, что город, где он запланировал свое безумное бракосочетание, а именно  Вена, собирается принять Европейский Конгресс — на котором Скифия-Паннония-Трансбалкания попытается наконец исправить почти неисправимые границы — и что после такого С.-П.-Т. станет посмешищем? Не мог.  (Разумеется, не мог). Беспокоило это его? (Не нужно глупых вопросов). И, вдобавок , плесневой коркой на этом, изрядно протухшем, пироге — вроде того, как Мария Антуанетта не хотела бежать из Франции, пока ей не соберут инкрустированный бриллиантами дорожный чемоданчик (из-за чего бегство откладывали… а, пустяки, не берите в голову. Вот так уж.), так и Август Сальвадор не хотел отправляться в не-совсем-морганатический медовый месяц без своего гардероба. И, дабы при пограничном досмотре багажа, не обнаружили его расшитое гербами исподнее, он додумался до блестящей — для него — идеи скрыть всё это под Печатью Дипломатической Неприкосновенности. И какому же Неприкосновенному Дипломату принадлежала эта Печать?

Номинальному Личному Представителю Великого Могола.

Вот так уж.

Попофф притащил карты; их сравнили с теми, что привезли с собой фон Штрумпф и Штруввельпейтер. По какой же из паутины дорог (видимо, сплетённой изрядно наклюкавшимся пауком), пролегающих между Беллой и этим пограничьем, Его Младшее (если не сказать инфантильное) Высочество, мог бы предположительно двигаться?

К единому заключению они не пришли.

Попофф явно не смущался показывать, что использует зри-камни; то есть, он повернулся, вопросительно глянул на Эстерхази, который ему кивнул. Для Попоффа этого было достаточно. Фон Штрумпф пожелал убедиться, что здесь не заключается никакое ведьмовство; доктор Эстерхази продемонстрировал ему снятое с одной из княжеских полок печатного вида доказательство, что последний Церковный Собор Истра, крайне порицая обрядовое поедание конины во время церковных праздников «по образу и подобию язычников и проклятых сарматов, на чьи, так называемые, священные места позволительно и даже похвально мочиться»; совершенно ничего не указывает на предмет ясновидения: это вполне удовлетворило фон Штрумпфа. А Штруввельпейтер припомнил, что он «как-то что-то про это читал, во французской или немецкой газете — страсть, какие учёные эти французы и немцы, не так ли, Энгельберт?» — и это вполне удовлетворило Штруввельпейтера. Так что Попофф снова раскрыл свои зри-камни. Псалманаццар . И Агаг .

Псалманаццар , кратко и довольно смутно, показал лицо Коронного Наследника в окне кареты; Агаг  (присланный кузеном князя, бароном Большим Борисом), оказался немного точнее насчёт Коронного Наследника: тот ковырялся в своём изящном носу.

— По цвету грязи, попавшей на окно кареты, — предположил Эстерхази, — могу сделать вывод, что карета сейчас движется по Государственному Дальнему Северному Пути.

— И, если это так, то он уже почти наказан за свои грехи! — вскричал Штруввельпейтер. — Тамошние обладатели избирательных прав так редко выбирали решение уплатить весьма умеренный подушный налог, что, в результате, дорогу там так и не замостили, с тех пор, как… как… хорошо, с давних пор. Или так мне рассказывали. Я там никогда не бывал.

— Я  бывал, — откликнулся Попофф. — Полагаю, Его Младшему Высочеству не стоит даже заезжать на любой из тамошних постоялых дворов. Говорят, что блохи там такой величины, что сходят за конное ополчение.

Однако фон Штрумпфа такие вопросы не интересовали. — Если эту неразумную затею Августа Сальвадора не пресечь на корню, — угрюмо заявил он, — наши внуки будут платить подушные налоги Австрии или России или — спаси Боже! кто знает, какая страна или страны смогут нас захватить, если мы, как Польша, останемся без вменяемого государя — может, Болгария — или даже Граустарк [39]  — в любом случае, я скорее уеду в Египет, чем покорюсь им. Очень хорошо, если это «хорошо», Его Болванейшество находится на Государственном Дальнем Северном Пути: что дальше? — И, прежде чем кто-либо ответил, добавил, что возможна участь и похуже, чем быть искусанным блохами, хоть и здоровенными.