Страница 45 из 75
Изображать идеал тяжело. От роли сынка мечты мне мерзко. Я люблю играть по-честному. Ненавижу врать и строить из себя кого-то, кем я не являюсь. Я ведь не такой, как Хмурь. Но я убеждаю себя, что этот цирк ненадолго. Вот избавлюсь от него и стану собой.
Каков же мой план? Стереть Хмуря из жизни мамы. Сделать так, чтобы она забыла о нем раз и навсегда. Для этого надо что-то такое придумать, чтобы она в один миг в нем разочаровалась. Даже если придется его подставить, я на это готов. Он начал эту грязную нечестную игру, и я буду играть по его правилам.
* * *
Образ идеального сынка мне кое-кто портит. Опять Ксюха, никак не уймется!
Как-то под вечер звонит наш домашний телефон. Мама снимает трубку, о чем-то разговаривает пару минут — а потом приходит ко мне в комнату, вид у нее озабоченный.
— Яр, звонила одна девочка, Ксюша.
Я напрягаюсь.
— Просила передать, чтобы я напомнила тебе про долг. — Мама хмурится. — Я не особо поняла… Ты что, брал деньги у этой девочки? Для чего?
— Все не так! — Из груди вырывается полувздох-полустон.
Приходится вкратце рассказать маме о произошедшем. Конечно, я вру, что диск я сломал случайно, но это все равно меня здорово пятнает. Мама недовольна:
— Это некрасиво, Ярослав. Тебе нужно купить ей новый.
— Да отдам я, отдам! — отмахиваюсь я. — Просто в один магаз заходил, там не было того фильма. Завтра в другой сгоняю.
На следующий день я обхожу несколько магазинов, но не нахожу диска с нужным фильмом. Потом вспоминаю: у Башни кто-то из знакомых занимается продажей дисков на рынке. Вдруг у этого чела можно заказать нужный? Обращаюсь к Башне, удача на этот раз ко мне поворачивается: его кореш обещает намутить диск.
Я рад! Одной проблемой скоро будет меньше. Правда, Ксюха снова чуть все не испортила: приперлась прямо ко мне домой! И все с тем же вопросом:
— Когда отдашь долг?
— Да я уже нашел твой чертов диск! — тихо рычу я и прикрываю входную дверь, чтобы мама не слышала. — Скоро привезут!
Диск мне действительно вскоре удается забрать. Он даже с бонусами: помимо фильма, который был на сломанном, тут еще и всякие интервью актера со съемок разных фильмов, в том числе со «Звездных войн».
В школе я грубо пихаю диск Ксюхе:
— На, возвращаю с процентами!
Она не верит своему счастью, разглядывает обложку. А когда видит упоминание бонусов, ее огромные круглые глаза вообще становятся размером с блюдце.
Она прыгает на месте и вопит от радости:
— Спасибо, спасибо!
Ее детская непосредственность меня умиляет.
Так мне удается избавиться от одного врага и восстановить перед мамой образ идеального сынка.
Даня
21
По пути на работу я снова вижу под мостом Ярослава и его компанию граффитчиков. Значит, он обманывает маму, граффити он и не думал бросать.
В последнее время он пытается во всем угодить Катерине Николаевне, даже сменил стиль в одежде. Но это все показное — видимо, чтобы избавиться от меня. Думаю, он хочет доказать мне, что в глазах его мамы мне никогда не сравняться с ним. Он не понимает, глупый, что я не стремлюсь занять его место. Ему не надо изображать из себя кого-то. Окажись он убийцей, наркоманом, вором, террористом — она все равно будет любить его, не за что-то, а вопреки. Потому что она — мама. Чтобы заслужить мамину любовь, не нужно что-то ей доказывать.
Катерина Николаевна добавляет в мою жизнь солнца. Но все-таки для нее я просто чужой соседский мальчик, которого она жалеет, потому что больше некому.
Я бы мог сказать ей, что Ярослав не бросил свое занятие, стереть весь его новый образ. В один момент разрушить их с мамой хрупкий мир. Но я не делаю этого. Я не враг Ярославу. Мне просто нужен маленький кусочек солнца. Я не претендую на все.
* * *
Как-то вечером я возвращаюсь домой из школы после консультации по учебному проекту. По груде разномастной обуви в прихожей, пьяному смеху и отдаленному звону бутылок я понимаю, что у брата гости. Тревожно екает сердце. Ненавижу, когда у брата вечеринки. Они обычно плохо для меня кончаются.
Тихо, как мышь, скидываю обувь, на цыпочках иду в кухню. Хочу прошмыгнуть на свой балкон, пока меня не заметили. Но в кухне натыкаюсь на парня, которого узнаю по кудрявому чубчику, раздвоенному подбородку и пушистым ресницам. Это Шнапс. И он только что достал из морозилки запотевшую бутылку водки.
Шнапс расплывается в улыбке и вдыхает. Я понимаю — сейчас заорет. Я мотаю головой и машу руками, но по квартире уже разносится:
— Эй, Романыч! Тут твой брательник!
Издалека ему отвечают одобрительным гулом и криком:
— Неси его сюда!
И вот меня вталкивают в комнату брата. Здесь душно, пахнет сладкими духами и перегаром. Везде люди, у некоторых в руках карты. Кто-то частично раздет: Рома сидит на диване в одних джинсах, его лучший друг Водяй устроился на подоконнике, на нем трусы и один носок. Незнакомая девчонка с рыжими кудрявыми волосами лежит в юбке и лифчике на полу на животе. На кресле сидят две блондинки, полностью одетые, в руках — стаканы с чем-то оранжевым. Они абсолютно одинаковые, и вдобавок у обеих одинаковые топики со стразами и джинсы с такой низкой посадкой, что видны стринги. А вот тут отличие: у одной стринги кислотно-оранжевые, у второй — салатовые. Вид у девчонок такой, будто они пришли на гламурную вечеринку.
— У нас есть лимон? — недовольно тянет Салатовые Стринги.
Посередине на полу накрыта поляна: бутылки, стаканчики, тарелка с бутербродами, пачки с чипсами.
— О, братюня, здорово! — радостно кричит мне Рома. — Эй, друганы! Это мелкий мой! Налейте моему братюне!
— Я не хочу, — упрямлюсь я.
— А тебя никто не спрашивает, — огрызается брат.
Шнапс сует мне в руки стакан с водкой, налитой до половины.
— Пей! — требует он.
— Пей! — кричит брат.
— Пей, пей, пей! — поддерживают все.
— Я не буду… Вообще, я пойду… — Я ставлю стакан на полку и пячусь к двери.
Шнапс тащит меня назад, крепко держит.
— Эй, я не понял, ты чего, меня не уважаешь? — Брат подходит ко мне, слегка бьет в грудь, выдыхает в лицо пары алкоголя.
— Я просто хочу уйти. — Я смотрю в пол.
— Сначала выпей!
— Я не хочу!
— Хочешь! Просто стесняешься! Шнапс…
Звучит как команда. Шнапс одной рукой заламывает мне руки за спину, а другой задирает голову. Рома берет мой стакан, открывает мне рот и заливает в горло водку. Пищевод обжигает. Я захожусь кашлем, Шнапс отпускает меня. Все смеются. Кто-то протягивает мне надкушенный кружок колбасы.
— Закуси!
Я хватаю кусок и жадно ем. Рома возвращается на свое место.
Компания продолжает резаться в дурака. Оранжевые Стринги заваливают картами, она не может отбиться и забирает себе все. Водяй вдогонку дает ей свои оставшиеся две карты и радостно кричит:
— Давай, оголяй наконец сиськи!
Оранжевые Стринги показывает ему язык. Заправляет волосы за ухо и снимает одну из многочисленных сережек-колечек. Кладет рядом с собой на столик, и я замечаю, что там уже две кучки украшений: в одной сережки, в другой кольца.
— Эй, так нечестно! — возмущается Водяй.
Блондинка с довольным видом пожимает плечами:
— Надо было обговаривать это в правилах!
— Ну что, еще кон? — предлагает кто-то.
— Кто-нибудь ответит, есть лимон или нет? — недовольничает Салатовые Стринги.
Я чувствую головокружение. Хочу по-тихому уйти, пока все переключились на игру. Уже подхожу к двери, но тут Рома орет:
— Эй, брателло, куда пошел? Я тебя не отпускал!
Рома снова подходит ко мне. Обнимает за плечи. Свободной рукой грубо поворачивает мое лицо в сторону блондинок. Гаркает: