Страница 17 из 75
— Это взрослый и серьезный подход. — Она смотрит на меня с уважением. — И большая жертва. Но в будущем она окупится стократно, поверь мне.
Киваю. Хвалю пирог и чай. Не могу не заметить, что за разговором Катерина Николаевна то и дело поглядывает в окно — с легкой тревогой.
— Не переживайте за него, — тихо говорю я, поймав очередной взгляд. — У него много друзей. Большой компанией тяжело попасть в передрягу.
— Надеюсь, что так, — кивает она с грустью. Затем натянуто улыбается и предлагает мне еще пирога.
Я спрашиваю Катерину Николаевну о ее работе, и она рассказывает все, что я уже знаю. Затем я задаю вопрос, почему они с Ярославом переехали сюда. Она говорит, что отсюда удобнее ездить до Москвы, но по интонации я понимаю, что дело в чем-то другом, но сейчас правду она не откроет. Что ж. Все равно чаепитием я остаюсь доволен.
Кажется, мы уже почти подружились.
9
С помощью линейки и двухстороннего скотча краду из почтового ящика Катерины Николаевны какое-то письмо, а потом, дождавшись, когда Ярослав уйдет, звоню в их дверь. Говорю Катерине Николаевне, что письмо по ошибке попало в мой ящик, а затем как бы невзначай жалуюсь, что мне никак не удается одна задача по математике. Не сможет ли она посмотреть? Она охотно соглашается и приглашает меня войти: полчаса свободного времени у нее как раз есть.
За пятнадцать минут Катерина Николаевна объясняет мне, как решаются такие задачи. Она не дает ответ — просто слегка направляет меня, чтобы я взглянул на задачу под новым углом. Радостный, я ухожу домой, нахожу в стопке задач подобные и за один вечер решаю сразу двадцать штук.
* * *
На уроке русского происходит странность. Елена Андреевна две недели назад объявила сбор денег на подарки учителям и сегодня пересаживает за позорные парты новую партию должников. Почти все места вскоре оказываются заняты, остается одно свободное — рядом со мной. Елена Андреевна называет последнюю фамилию:
— Вудиков.
Замираю от изумления. А Ярослав с довольным видом собирает вещи и пересаживается ко мне. Он выглядит так, как если бы сам все это спланировал. Да что происходит? Получается, о сборах даже Катерина Николаевна не знает? Если бы знала, она ведь точно бы дала ему деньги… Или она и дала, а Ярослав решил соврать и потратить их на свои нужды? Эх, какой же он все-таки гад!
— Теперь мы соседи в квадрате, — улыбается Ярослав. — Но вижу, ты не особенно рад.
— Лучше бы мы были соседями в степени «минус бесконечность», — ворчу я.
— Да, опять убеждаюсь, что прозвище тебе дали не только из-за фамилии, — вздыхает он. — Чего ты всегда со всеми такой злой?
— Это не злость, а здоровый сарказм.
Ярослав тут же изображает, как крутит регулятор громкости.
— Нам с тобой теперь делить одну парту. Может, приглушишь чуток свой «здоровый сарказм», и начнем нормально общаться?
Пожимаю плечами.
— Давай ты будешь общаться со мной так, будто я твой географический антипод?
— Давай, — оживляется Ярослав, не распознав подвоха. — А это как?
— Представь Землю. Проведи мысленно линию от нас через ее центр и выйди в противоположной точке. Это получится точка в Тихом океане, где-то в четырех тысячах километров к юго-востоку от Новой Зеландии.
— И? — Ярослав хмурится.
— И там я, твой географический антипод. А ты здесь. Как бы ты со мной общался?
— Эм-м… по телефону?
Закрываю глаза. Вот же глупость.
— Я болтаюсь в ледяных водах Тихого океана, — медленно произношу я, словно объясняю что-то детсадовцу. — У меня там нет связи.
— Тогда как?
— Как? — вопросом на вопрос отвечаю я.
— Никак? — растерянно спрашивает Ярослав.
— Бинго! — Я отворачиваюсь и принимаюсь писать в тетради.
— Но это нечестно! Ты меня обманул! — возмущается он.
— Ты сам согласился соблюдать правила. И вообще, я тебя не слышу. — Я не отрываюсь от страницы. — Я в океане!
Ярослав, пыхтя, утыкается в свою тетрадь. Вот так мы и становимся «соседями в квадрате». Отдавать долг Елене Андреевне он не собирается. Похоже, ему нравится сидеть на «местах позора».
На уроках Ярослав особо не досаждает болтовней. Учеба ему скучна, и, вместо того чтобы записывать материал, он что-то рисует в тетради. А еще его «изгнание» сломало всю привычную систему: теперь Рысеву приходится бросаться монетками и в Ярослава — в своего друга. Конечно, делает он это больше в шутку. Ярослав в ответ бросается монетками в Рысева. У них теперь такая игра: кто больнее попадет. Размахиваются оба будь здоров, не удивлюсь, если синяки остаются.
Я по-прежнему не могу смотреть на Ярослава без раздражения. Посмотрю, зацеплюсь за какую-то деталь и сразу думаю о том, сколько труда и времени в эту деталь вложено его мамой. Футболка — куплена, постирана и поглажена мамой. Волосы — мама объездила все магазины, чтобы купить подходящий ему шампунь. Крутой телефон с камерой — мама купила, как только модель поступила в продажу. И все — мама, мама, мама… Получается, эта его «харизма», на которую все так ведутся, — лишь яркая дорогая одежда да немаленькие карманные деньги. То есть целиком мамина заслуга. Без нее он из себя не представляет абсолютно ничего.
Я заметил, что к деньгам Ярослав относится странно. Не осознает их ценность. Постоянно платит за друзей. Ведет себя так, будто у него дома стоит станок, который печатает деньги пачками. А у его мамы вся неделя расписана до последней минуты, чтобы обеспечивать ему безбедную жизнь и все успевать. В общем, чем больше я наблюдаю за Ярославом, тем он мне противнее. А затем я все-таки подмечаю то, что меня завораживает.
Мне удается подглядеть, что же рисует Ярослав на уроках. Это граффити. Объемные буквы, непонятные слова на английском, которые невозможно разобрать из-за причудливого шрифта. Выглядит здорово. Помимо надписей, есть еще и просто забавные картинки. Как-то замечаю, что Ярослав на литературе нарисовал Марио, а на истории — Битлджуса. А иногда он рисует настоящие шедевры, целые сюжетные сцены: фея в клетке, печальная принцесса, запертая в башне. Бывает что-то совсем необычное: человек, с ног до головы замотанный в шарф. По выражению его лица и позе можно сказать, что этот шарф ему мешает, и он пытается из него выбраться. На другом рисунке полный человек тонет в болоте из еды. Эти рисунки, в отличие от объемных надписей и забавных картинок с известными персонажами, очень печальные. И у них есть сходство: на каждом обязательно кто-то заперт или в ловушке. Ловушка может быть любой: еда, шарф, клетка. Но всегда есть ощущение безысходности. Герой попал в беду и не может выбраться.
Вот это открытие: оказывается, Ярослав хоть чем-то увлекается! Почему-то мне казалось, что у него ни к какому делу нет ни тяги, ни способностей, а усидчивости — тем более. Его кормят с ложечки, ему все дают. Такие дети ведь как цветы в оранжерее: их поливают и удобряют, а они равнодушно ждут, когда вырастут. Их будущее целиком определяет сорт. Но как ни неприятно такое признавать, я ошибался. Мне нравятся рисунки Ярослава.
Вскоре замечаю кое-что еще — когда, срезая дорогу на работу, иду через железнодорожный мост. На путях замечаю Ярослава и незнакомую компанию. В руках у них аэрозольные баллончики. Они увлеченно, никого вокруг не замечая, рисуют на бетонном ограждении картину, из которой я пока могу распознать только женское лицо, остальное — разрозненные фрагменты. Выходит очень красиво.
После смены, утром, возвращаюсь тем же путем. Граффити — яркое, привлекающее внимание — уже закончено. Картинка получилась необычная: лицо девушки, поверх него — будто слой другого рисунка — птица и роза. Птица у девушки на одном глазу, а роза — на другом. Здорово смотрится. И почему вообще граффити считается вандализмом? Иногда это ведь невероятно талантливые работы.
В голове не укладывается: как Ярослав, этот самодовольный гад, может создавать такую красоту? Возможно, его вклад в работу маленький? Тут ведь целая команда рисовала, вдруг Ярослав ничего особо и не сделал?