Последняя подопечная

Европейцы отмечали высокое мастерство аборигенов-ремесленников. Поражало прежде всего их умение строить каноэ и жилые дома. Гарсиа писал: «Эти дома были самыми чистыми из тех, что были обнаружены у индейцев; построены из кокосовых пальм и мариа с крышами из причудливо переплетенных кокосовых листьев. В них было по четыре комнаты с дверями или занавесями из того же самого материала. Одна служила спальней, другая — для хранения продуктов, третья — кухней и четвертая, достаточно большая, — для строительства и хранения лодок»{37}.

Каноэ вызывали восхищение европейцев. Сообщениями о них наполнены отчеты всех мореплавателей.

Наряду с небольшими аборигены делали каноэ, имевшие 9–12 м в длину. Они использовались как торговые суда, при торжественных церемониях и во время войны. Вследствие недостатка металла местные жители изготовляли необходимые им орудия из камня и достигли в этом больших успехов. Европейцев поражало качество их топоров, ножей, скребков, наконечников для стрел, молотков и т. д.

Между островами Марианского архипелага осуществлялись торговые операции, денежными единицами служили различные виды ракушек. Торговали марианцы и с жителями Каролинских островов. Так, в 1788 г. большая группа каролинцев прибыла на Гуам за железом. В обмен они давали гуамцам каноэ, тканую одежду, горшки, деревянные коробки, ракушки и другие предметы. Жители островов Яп приобретали на Гуаме камни, которые, по мнению современного исследователя Гуама Лауры Томпсон, «превращали в диски с просверленными отверстиями диаметром 12 дюймов (дюйм равен 2,5 см. — К. М.) и использовали в качестве денег»{38}.

Испанцы называли жителей Марианских островов «чаморро». Относительно происхождения слова «чаморро» существует несколько теорий. Первое письменное упоминание этого слова имеется в книге Хуана Антонио Торноса{39}. Как известно, испанцы, а вслед за ними и другие европейские мореплаватели, посещавшие Ладронские острова, называли местных жителей индейцами. После того как Санвиторес назвал острова Марианскими, их жители стали зваться марианами и именовались так на протяжении всего XVII в.{40} Когда же точно слово «марианы» было заменено словом «чаморро», сказать невозможно. Согласно толкованию, данному Франциском де Лара, слово «чаморро» означало во времена Санвитореса «местная знать»{41}. В этом смысле оно употребляется Ф. Гарсиа в его жизнеописании Санвитореса: «Ни за что на свете никто из вождей, величаемых «чаморро», не женится на плебейке, даже если она очень богата, а он очень беден»{42}.

Другие источники производят слово «чаморро» от двух латинских слов: caput — «голова» и mutilum — «стриженый»{43}. И эта теория имеет определенное основание, поскольку коренные жители Гуама брили головы, оставляя на макушке только хохолок. Некоторые авторы указывают на испанское значение слова «чаморро» — «тучный, жирный», связывая это с тем, что аборигены Марианских островов отличались полнотой{44}.

Сообщают также, что капитан Мануэль де Легаспи назвал жителей Ладронских островов «чаморро», потому что они очень часто повторяли это слово. Означало оно «друг»{45}.

И наконец, есть еще одно толкование слова «чаморро» — это искаженное местное «чамаури» или «чамаулег», т. е. «лучше». Островитяне, окружавшие прибывающие в Гуам испанские корабли, предлагая товары, якобы кричали: «Чамаури!» («Это — лучше»){46}.

А. Пигафетта, характеризуя общество древних чаморро, писал, как мы уже упоминали выше, что у них не было властелина, что они ничему не поклонялись и жили «согласно своей воле».

В действительности это было не так. Более поздние описания европейцами внутренней жизни чаморро рисуют картину, свидетельствующую об их довольно развитых духовной культуре и общественном строе. В обществе чаморро уже была заметно выраженная социальная дифференциация, указывавшая на то, что они находились на грани перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу{47}.

Высший слой общества составляли матуа, которые имели самые большие привилегии, являлись, как правило, землевладельцами и контролировали основную часть богатств острова. Только они приобретали престижные профессии — были воинами, моряками, рыболовами, строителями каноэ и торговцами. Представителю низшего слоя при встрече с матуа предписывалось кланяться и отводить глаза в сторону. Люди низшего слоя не имели права есть или пить в домах матуа или даже слишком близко подходить к ним. Они могли спрашивать матуа, только сидя на корточках и всегда с далекого расстояния.

Средний слой состоял из так называемых атчаот. Они являлись членами семей или близкими родственниками матуа и обладали почти теми же привилегиями, что и представители высшего слоя, помогали матуа в их делах.

Представители низшего слоя — манчатчанг — находились почти на положении рабов. Они были изолированы от остальной части общества, и их жизнь подчинялась целой системе регламентаций и табу. Им запрещалось становиться воинами, моряками, строителями каноэ и независимо от специальности и способностей порывать со своей социальной группой. Лаура Томпсон считает, что «представители низшего слоя являлись потомками древнейшего населения Марианских островов, покоренного в предысторические времена чужеземными пришельцами, занявшими на острове господствующее положение. Их низкорослость по сравнению со знатью могла быть следствием недоедания и вообще низкого уровня жизни, а не отличительной чертой расового типа»{48}.

До испанского владычества жители островов объединялись в роды по материнской линии. Вследствие этого женщины занимали в обществе весьма влиятельное положение. Каждый род состоял из нескольких семей, каждая семья включала супружескую пару, ее детей и других близких родственников. Семьи, которые образовывали род, были связаны крепкими социальными и экономическими узами, обязанностями, традициями. Деревни, в которых жили аборигены, располагались либо на побережье около небольшой бухты, либо на берегах реки, что обеспечивало их пресной водой, либо на высоком труднодоступном холме, что гарантировало им безопасность в случае нападения врагов. По сообщениям Санвитореса, в прибрежных деревнях насчитывалось 50–150 хижин, в деревнях внутренних районов — от 6 до 20.

Несмотря на то что островитяне не имели верховного вождя и общих законов, у них существовала определенная система управления. Острова делились на районы, включавшие одну или несколько деревень. В каждом районе знать, как мужчины, так и женщины, образовывала своего рода совет. Самый уважаемый мужчина из числа наиболее старых по возрасту представителей знати назначался вождем. Он назывался «магат-лахе», а его жена именовалась «мага-хага». Жители одного района весьма недружелюбно относились к жителям других районов. Нередкими были столкновения между ними. Воображаемое оскорбление или малейшая несправедливость оказывались достаточным поводом к войне. Обычно, однако, войны очень скоро заканчивались миром и были не слишком кровопролитными. Сторона считала себя побежденной, потеряв убитыми одного или двух воинов. Основным оружием аборигенов являлись копье и праща. Снаряды для пращи имели овальную форму и приготовлялись из камней или обожженной глины. Методы, которыми аборигены вели войны, свидетельствовали об их воинском искусстве и сообразительности, что испанцы испытали на себе в первый период колонизации островов.

О религии древних чаморро известно очень мало. Сохранились лишь отрывочные свидетельства на этот счет в ранних сообщениях европейцев. Так, Мендоза в 1586 г., находя, что Марианские острова — «чрезвычайно здоровая и плодородная местность» и что потому «их жителей будет легко обратить в христианскую веру», сообщал о религиозных ритуалах и церемониях аборигенов. «Как можно было понять, — писал он, — все они являются язычниками и поклоняются идолам и дьяволу, которому приносят в жертву добро, добытое в войнах с соседями»{49}. У островитян не было вероучения, касты жрецов, храмов. Существовали мифы, суеверия, культ предков. Останки предков туземцы бережно хранили в своих домах, смазывая кокосовым маслом, и поклонялись им. Санвиторес сообщал, что чаморро почитали духов мертвых, называвшихся «анити», и верили, что те — священные и могущественные — могут помочь им, а рассердившись, причинить большой вред. С духами умерших общались профессиональные колдуны — макахна, которые, по представлениям аборигенов, обладали способностью навлекать болезнь и смерть, вызывать дождь и приносить удачу в рыбной ловле. Очевидно, макахна знали некоторые приемы черной магии. Они, например, использовали «грязь», оставляемую врагами, т. е. слюну, пучок волос, ногти и т. д. Из суеверного страха перед макахна островитяне поэтому старались никогда не плевать вблизи чужого дома. Позднее появились колдуны какахна, которые будто бы вызывали и лечили болезни. Навыки колдовского дела нередко передавались по наследству.