Император и шут

— Я прошу не за себя, а за Краснегар. Подумай о его народе!

Он кинул на нее короткий взгляд, полный муки и боли, но не проронил ни слова, только крепче сжал челюсти. Заметив, что присутствующие все еще ждут его ответа, он снова повторил:

— Нет.

Ветер яростно рвал красный сафьян. Самые отчаянные горожане все еще медлили уходить, с любопытством разглядывая императорскую ложу. Но в основном склон холма уже полностью очистился от толпы, оставившей после себя различный мелкий мусор. Отдохнувшие легионеры строились в когорты.

— Как досадно! — издевательски усмехнулся Калкор. — Неужели ты собрался противостоять судьбе, Рэп?

— Нет, — возразил фавн.

— Ну, в таком случае я, возможно, смогу уговорить тебя драться. Крушор!

Джотунны толпились в самом дальнем углу императорской ложи. До пурпурного навеса им было далековато. Даже мелкопоместные дворянчики сторонились варваров, оттирая чужаков от трона. Услыхав свое имя, старый посол шагнул вперед и откликнулся:

— Тан?

— Где наш новый рекрут? Давай-ка его сюда.

— Что такое? — подозрительно вопросил регент.

Калкор нахально склонился в издевательски низком поклоне и сообщил

— Еще один из тех, кому ты великодушно даровал неприкосновенность, ваше высочество. Вообще-то это старинный друг мастера Рэпа.

Джотунны расступились и выпустили вперед низкорослого юного крепыша. Он был в импской одежде, но импом он не являлся.

Инос поспешно оглянулась на Рэпа. Если Калкор надеялся ошеломить фавна, он зря старался — ничего у него не вышло. Рэп равнодушно взирал на вновь прибывшего. Еще в Краснегаре Рэп обладал ясновидением. Он давно разглядел, кого прятали джотунны.

Цвет кожи бойца наводил воспоминания о гнилом болоте, с черепа свисали черные прямые волосы, на подбородке и щеках пучками торчала щетина, из ощеренного в отвратительной усмешке огромного рта торчали белые клыки. Урод был ненамного выше принца, но зато очень толстый и крепко сбитый. Это был тот самый юный гоблин, которого Инос видела с Рэпом прежде, тот, который, по словам самого Рэпа, намеревался его убить.

«Пророчество в окне, — вспомнила Инос. — Этот гоблин, забыла, как его зовут, пытает Рэпа».

Гоблин зашагал вперед, и придворные с гримасами отвращения на лицах расступались перед ним.

— Привет, Плоский Нос. — Маленькие глаза гоблина радостно посверкивали.

— Привет, Маленький Цыпленок. — спокойно ответил Рэп. — Я не сомневался, что ты скоро появишься.

— Хранительница мне обещала!

— Из тебя получится классный пловец, я так полагаю; однажды ты уже попробовал.

Гоблин жизнерадостно кивнул.

— Соизволит ли кто-нибудь объяснить нам, что происходит? — трубным голосом воззвал Итбен. — При чем тут Хранительница?

— Еще одно пророчество, ваше высочество, — беззаботно пожал плечами Рэп. — Людоеды собирались его съесть, но, похоже, он оказался жестковат.

Гоблин расхохотался, а регент заскрипел зубами от ярости.

— Это была последняя капля в той чаше наглости, которую нам пришлось испить сегодня. Суд закончится во дворце. Там мы добьемся правдивых ответов, даже если придется тащить их из глоток раскаленными клещами.

— Но здесь не учли еще один вызов, — спокойно возразил Калкор. Протест пирата осадил засуетившихся было придворных. — Сейчас мы пытаемся укрепить твердость фавна. Скажи-ка, юноша, виделся ли ты с драконом? — обратился тан к Рэпу.

— Да.

— Я так и думал. И все же не веришь окошку? Потрясающе, какое недомыслие! Или ты задумал разорвать цепь судьбы, чтобы избежать лап нашего зеленого приятеля?

— Нет, — ответил Рэп.

— А твоя великая любовь к Иносолан? Ты так трогательно признавался в ней, когда мы мило беседовали на моем корабле. Что случилось с этим необъятным чувством?

— Нет, — резче, чем раньше, воскликнул Рэп.

«О Рэп, Рэп!» Инос едва не произнесла этого вслух.

— Перейдем к смелости. Прошлым летом ты так убедительно демонстрировал ее. Где тот герой, вздумавший потопить меня и мою команду?

От удивления у зрителей дыхание перехватило.

— Нет, — в очередной раз произнес Рэп.

— Боишься, Рэп? — допытывался пират. Уставившись на раскисшую грязь под ногами, фавн сказал:

— Да!

— Черт побери, я искренне огорчен! — В сапфировых глазах Калкора плясала издевательская насмешка. Тан обернулся к пустынному уже полю.

Инос тоже оглянулась вокруг. Ее внимание привлек принц. Малыш выглядел вконец несчастным, он был невероятно бледен и трясся как в лихорадке. Немой, пристальный взгляд, обращенный к матери, казалось, слезно молил ее о чем-то, но для нее, сгорбившейся в кресле и капризно надувшейся, не существовало ни сына, ни кого-либо вообще.

«Неужели ей нет дела до своего же ребенка? — изумилась Инос. — Странно, почему мальчику безразлично происходящее? Он достаточно взрослый, чтобы интересоваться и битвами, и колдовством. Неужели он слабоумный? Не на это ли намекал сегодня утром Ипоксаг?

Калкор снова тяжко вздохнул и с еще большим презрением уставился на Рэпа.

— Похоже, мне не остается ничего другого, как утереть горькие слезы и взвалить на себя бремя властителя. Поверь, я не желал подставлять свои плечи под столь суровую тяжесть. Но что поделаешь? Ладно, тогда прими прощальный дар, мой юный друг. Держи сувенир, на память!

Резким, но каким-то небрежным взмахом кисти пират швырнул нечто через разделявшую их с Рэпом группу придворных, словно мяч бросил.

Машинально вытянув руку, Рэп поймал это... оно было небольшим... красным... Нечто размерами приблизительно со сжатый кулак...

В ту же секунду Рэп вскрикнул и отскочил, словно обжегшись, а из его разжавшихся пальцев выпал странный дымящийся предмет. Никто еще и опомниться-то не успел, а фавн исчез. Полностью. Дико завопив, вельможи кинулись врассыпную, стремясь убраться подальше от того места, где стоял Рэп.

На траве тоже ничего не было, кроме пятен крови. Вместе с Рэпом исчез и подарок Калкора.

— Что это было? — вскочив на ноги, рявкнул Итбен. — Что происходит? — тщетно допытывался регент.

Калкор с преувеличенным недоумением пожал плечами, по которым струйками стекал дождь.

— Понятия не имею, ваше высочество, — глумился пират. — Очевидно, мастер Рэп отозван по срочному делу. Подозреваю, что его друг неожиданно занемог. — И варвар громко расхохотался.

Регент был настолько ошеломлен, что молча взирал на веселящегося тана, а придворные содрогнулись, когда до них дошло, что на их глазах вершились два колдовских действа: появление в руках джотунна того, что он бросил парню, и исчезновение фавна. В меховой набедренной повязке Калкора спрятать что-либо было просто невозможно. Руки пирата мгновение назад были пусты. Никто толком не успел успокоиться, как Рэп вновь объявился на прежнем месте. Вельможи опять кинулись прочь, оставив противников один на один. Лицо Рэпа приняло желтоватый оттенок, а глаза — возможно, из-за татуировок — казалось, вылезли из орбит. Парень смотрел на тана, пытаясь заговорить, и не мог вымолвить ни слова, задыхаясь, как после длительной и интенсивной пробежки.

— Конечно, буквально это сердце не золотое, — вздохнул Калкор, — но я уверен, что у него имелось множество качеств, достойных восхищения.

— Чудовище! — выкрикнул Рэп срывающимся голосом. — Злобный дьявол!

— Не льсти — не поможет. Избавь меня от своей благодарности, она неподобающе торжественна.

— Бессердечная тварь!

— Бессердечная? — переспросил Калкор с обиженным видом. — О нет! Только не я! Он — да, но что ты хочешь от простого моряка? Ты ведь не пытался вставить ему этот орган обратно, не так ли?

Рэп повернулся к Инос. На лице фавна был написан такой необъятный ужас, что она съежилась и молча ждала, что он скажет.

— Хорошо! — почти рыдая, прокричал он. — Я сделаю это! Принимай вызов, и я зарублю эту свинью для тебя.

После своих слов он развернулся на каблуках и помчался прочь от императорской ложи.

— Эй, ты! — завопил Итбен, вскакивая с трона и сжимая кулаки. — Вернись, тебе говорят! Стража — схватить этого типа!