Страница 90 из 207
Неудивительно, что имея армию, практически полностью состоявшую из представителей низов, с трудом обучаемых и неспособных проникнуться понятием чести, а кроме всего этого обходившихся казне очень дорого, командиры расценивали ведение боевых действий как искусство сохранения армии не в меньшей степени, чем искусство побеждать. Их озабоченность набором и обучением солдат вынуждала пускать тех в бой лишь тогда, когда боя избежать было невозможно. Военные операции, как правило, осуществлялись в хорошую погоду, а зимние кампании были редкостью. Зимние квартиры подбирались тщательно, чтобы обеспечить достаточно комфортное пребывание, возможности пополнения живой силой и снабжения. А в хорошую погоду победа в сражении не получала развития из-за опасности поражения или непомерных потерь. Командующие неохотно искали поводы к битве; один немецкий офицер весьма выразительно назвал сражение последним выходом для отчаявшегося человека. Концепция тотальной войны и ее естественного итога — тотальной победы — появится только в будущем.
В основе ведения кампании лежала тактика. Искусство тактики состояло в маневрировании до тех пор, пока вступление в битву не будет сопряжено с наименьшими потерями. Такие маневры иногда обесценивали итоги сражения: поражение с меньшими потерями смотрелось выгоднее победы с потерями большими. Французский военачальник маршал Сакс на полном серьезе утверждал, что умение маршировать является искусством более важным, чем умелое обращение с оружием и знание его особенностей, включая умение стрелять. В этом лежат истоки необыкновенной энергии офицеров, направленной на строевую подготовку, шагистику и репетицию сложных парадных фигур, которые должны были исполняться безукоризненно. За шагистикой следили особенно пристально: все интервалы между солдатами были четко определены и войска муштровались до тех пор, пока не выполняли все движения автоматически, как части машины, послушные лишь окрикам офицеров. Несколько поколений военачальников стремились создать совершенно бездушные армии, солдаты которых были бы простыми винтиками, двигающимися строго по приказу. Строевому шагу уделялось даже большее внимание, чем дисциплине: шагистика учила маршировать на плацу, а солдаты потом повторяли эти движения на поле боя, и это делалось не только ради «шоу», в чем убедились многочисленные американские наблюдатели в ходе Войны за независимость.
Определенный темп марширующих войск был необходим для того, чтобы держать ровный строй. Офицеры Фридриха Великого настаивали, чтобы их солдаты держали «прусский шаг», то есть тянули носок, не сгибая ноги в коленях. Британцы предпочитали высоко поднимать колени и ставить ногу на землю всей тяжестью. Маршировали обычно в колоннах, причем место солдата в колонне соответствовало месту в огневой шеренге. В английской армии, как и в ее континентальных двойниках, пехота разворачивалась в три шеренги: первый ряд пехотинцев вставал на левое колено, причем их правая нога оказывалась рядом с левой их товарищей из второго ряда, а правая нога последних — рядом с левой солдат из третьего ряда. Такое построение называлось у британцев «замком», и название это очень точно определяло его цель: крепко удерживать в строю множество людей, обеспечивая концентрированный и контролируемый огонь из ружей. В таком строю, как и в большинстве других, огонь велся залпами по приказу офицеров[540].
Ружейный залп, в свою очередь, венчал собой очередной ряд мудреных операций, каждая из которых начиналась и завершалась по приказу. Стандартное руководство для британских пехотинцев, «Инструкция по воинской дисциплине» Хамфри Бленда, требовало отдавать семнадцать различных команд солдату, заряжающему ружье[541]. Выстрелить же пехотинец не мог, не дождавшись шести других команд (не считая седьмой команды «внимание!», начинавшей этот процесс). Такой подробный набор приказов кажется абсурдным, и именно так склонны его оценивать современные историки, однако в реальности он прекрасно соответствовал стремлению рационально контролировать такой иррациональный процесс, как ведение военных действий. Если бы солдатам разрешили перезаряжать ружья кто во что горазд, они могли мешать друг другу, так как «Бурая Бесс», как в просторечии называли ружье образца 1722 года, была длинной, тяжелой, с ней было трудно управляться и еще труднее заряжать. Было бы гораздо труднее управлять беспорядочным огнем, осуществляемым без команды офицеров, так что самодеятельность не поощрялась, а залповый огонь всей шеренги был значительно более смертоносным.
После того как пехотинец производил выстрел, он выполнял и другую операцию, также требовавшую неукоснительной дисциплины. Так как из ружья невозможно было произвести больше трех выстрелов в минуту, а эффективной стрельба была на расстоянии не дальше ста ярдов, приходилось пускать в дело штыки, особенно когда пехоте противостоял многочисленный или окопавшийся противник. Штыковая атака могла дать результат, только если она была массовой — вот еще одна причина иметь в атакующем строю три шеренги. Маршал Сакс рекомендовал выстроить и четвертую линию, вооруженную пиками, но английские командиры предпочитали три ряда, иногда вообще воздерживаясь от стрельбы в пользу жестокой внезапности штыковой атаки. Так, Хау положился на такую атаку при Бридс-Хилле[542].
Джордж Вашингтон слыл поклонником европейской военной доктрины. Он начал штудировать труды европейских стратегов, еще будучи командиром ополчения Виргинии, и со многим в них соглашался. То, что книги (иногда) говорят правду, не удивило его, но обучение ополченцев разочаровало. Собравшиеся в ополчении его земляки-виргинцы напоминали себя же гражданских — упрямых, недисциплинированных и лишенных патриотического духа. Волею судеб ставшие солдатами граждане, которых он увидел под Кембриджем, были родом из Новой Англии, но с тем же успехом они могли быть и выходцами из Виргинии. «Дисциплина — душа армии», — писал молодой Вашингтон в 1757 году, и теперь, в 1775-м, он должен был превратить тех, кого сам считал бостонской деревенщиной, в армию. После недели пребывания в Кембридже он писал Ричарду Генри Ли: «Злоупотребления в этой армии мне кажутся весьма значительными, и перестройка ее перед лицом врага, от которого мы ежечасно ждем нападения, представляется делом чрезвычайно трудным и опасным». По мнению Вашингтона, слабость его армии была свойством любого непрофессионального формирования: интересы и чаяния как ее офицерского, так и рядового состава не имели ничего общего с интересами и чаяниями профессиональной армии. В определенной степени ополчение всегда оставалось ненадежным, так как было сборищем гражданских, временно призванных на службу[543].
Кроме того, Вашингтон, будучи виргинцем с предрассудками, свойственными жителям этой колонии, обнаружил еще одну слабость в армии Новой Англии. Большинство солдат были родом из Массачусетса, известного в Виргинии своими уравнительно-демократическими настроениями, а демократы, по мнению Вашингтона, не могли быть хорошими солдатами. Он сталкивался с «бессчетными случаями демонстрации глупости низших слоев этого народа», глупости, «ставшей отличительной чертой массачусетских офицеров, похожих как две капли воды на своих солдат»[544]. Случаи эти были бессчетными, и Вашингтон считал их следствием идеологии равенства. Массачусетские рядовые избирали своих офицеров, что имело предсказуемые последствия при командовании ими: «Назначение офицеров, способных добиваться исполнения приказов, — дело неслыханное здесь, так как главной заботой офицеров является заискивание перед рядовыми, которые их избрали и от хорошего настроения которых, по сути дела, зависит дальнейшая карьера»[545]. Хотя Вашингтон имел ясное представление, какой бы армией он хотел командовать, он не был слепым адептом традиционной европейской тактики и понимал, какие войска находятся в его распоряжении. И в 1775 году в Кембридже, и в ходе дальнейшей войны при всем своем стремлении создать регулярную армию он оказался способен отклоняться от шаблона. Так, он вел зимние кампании, использовал иррегулярные войска, каким, вне всякого сомнения, являлось ополчение, он апеллировал к политическим принципам и к стране; кроме того, он не пытался свести войну к делу горстки аристократов и сражающихся под их началом отбросов общества.
540
Bland H. An Abstract of Military Discipline… Boston, 1747; The Manual Exercise, As Ordered by His Majesty in 1764. Boston, 1774.
541
Ch. 1.
542
Сакс и Фридрих Великий широко цитировались как британскими, так и американскими авторами.
543
GW Papers. II. P. 114; III. P. 331
544
Ibid. III. P. 450.
545
Ibid. P. 450–451.