Страница 4 из 13
Даже думать о нем не хочу!
Через полчаса взглянуть на находку пришла половина гильдии. Что-то столь драгоценное в нашем захолустном городке попадалось нечасто. Обычно поисковики довольствовались малым: ложки какие-нибудь старинные находили или ржавые украшения. Но чтоб диадема… да ещё королевской семьи…
Вот так новость!
Когда я решила осесть тут после гимназии, знакомые крутили пальцем у виска. Столичная девочка, дочь богатого боевого мага, а уехала в глухомань.
Но меня тяготила столица. Шумная, грязная, полная сплетен и домыслов. Мне тяжело дышалось за каменными стенами, и душа требовала свободы.
Пока старшая сестра, Алиса, ещё заезжала в родовое имение, я мирилась с городом. Но когда они с супругом перебрались ближе к границе, поняла: в столице меня ничего не держит.
Я окончила гимназию и отправила запрос на стажировку в удаленный городок. Маленький и непримечательный, сонный как осенняя муха.
Но мне тут нравилось.
Здесь я чувствовала свою нужность. Мне позволяли работать наравне с остальными, меня не трогали и не шпыняли.
Чем занималась? Да всем понемногу.
Вообще-то поисковые маги в первую очередь нужны для расследования магических преступлений, потому что наше отточенное чутье способно уловить мельчайшие колебания силы. Но нас слишком много, а преступлений слишком мало (хвала небесам!).
Поэтому перебиваемся мелкими подработками, чертим карты, разыскиваем вещи или людей.
От скуки некоторые уходят в такие вот добровольные вылазки или на раскопки. Если найдешь что-то ценное – получишь солидный гонорар.
Казалось бы, зачем отдавать диадему в гильдию? Присвой себе, да и дело с концом. Но проще сдать, чем продавать самому. По крайней мере, не надо думать, через какой «черный» рынок сбыть, чтобы не решили, будто она краденая.
Многие поисковики ищут счастья за охранными стенами, в Свободных землях – те местности слабо изучены и опасны, а потому любая карта, составленная там, ценится на вес золота. Но отец строго-настрого запретил мне соваться в те края. Да и Алиса отговорила. Она в Свободных землях прожила несколько месяцев и повторяла, что там без магии нельзя – убьют.
А я вот не полноценный маг, а почти пустышка. Развито магическое чутье, и всё на этом. Понимаю местность. Умею создавать карты. Но не способна высечь магической искры.
То, что с легкостью давалось моему отцу или сестре, для меня недосягаемо.
Обидно.
Впрочем, сегодня я гордилась собой. Меня хлопали по плечам, хвалили, охали и ахали. В глазах ребят-поисковиков зажегся алчный огонек. Они завистливо присвистывали и спрашивали: как это мне удалось раскусить Забытые шахты?
Я лишь отмахивалась:
– Чутье.
Ну а что? Так оно и есть.
Вернувшись в квартирку под крышей трехэтажного здания, которую мы арендовали на двоих с приятелем, я написала домой короткую весточку и упала лицом в подушку.
Завтра отправлю, а сегодня можно отдохнуть. Ноги не держат. Многодневная усталость обрушилась на меня, словно с тела сорвало защитные чары. Если ещё вчера я держалась, то сегодня плашмя рухнула на кровать, чтобы долго ещё не подниматься.
… В ночной тиши я вновь слышала тяжелое мужское дыхание…
***
– Ты слышала? Твое сокровище очнулось, – вместо приветствия оповестил Грегг, с которым мы на двоих снимали квартирку.
Шли третьи сутки моего прозябания без дела. Два дня провалялась без движения. Только сегодня смогла заставить себя подняться на ноги. Сознание какое-то ватное, но хотя бы тошнота спала, и руки перестали трястись.
Я завалилась на кухню, а он уже поджарил блинчики, которые уплетал за обе щеки. Моя порция остывала в тарелке.
Лучшего соседа найти невозможно. Кто ещё будет готовить мне завтрак? Вообще-то ему не помешало бы поумерить аппетит, потому что сидячая работа – Грегг создает магические украшения – и вечные перекусы откладываются у него на боках.
Впрочем, это не делает его некрасивым. Ещё бы, белокурый, синеглазый. Такими художники изображают ангелочков. А голос… м-м-м… с хрипотцой.
Я бы непременно влюбилась в него, если бы вообще умела влюбляться.
– Кто очнулся? Диадема моя? – Я взялась за кофейник и протяжно зевнула.
– Какая диадема? Мать, ты совсем умом тронулась? Мужик в себя пришел, которого ты притащила на горбу. – Грегг закатил глаза, мол, ну ты и тупая, соседушка.
Внутри похолодело, оборвалось что-то со звоном. В горле запершило от нервов, и мне пришлось откашляться.
– Откуда ты знаешь?
– Да об этом весь город судачит, – фыркнул парень. – Говорят, лекари накачали его какими-то убойными травами, и он проснулся. Только вот…
Замолчал, хитро прищурился. Любит удерживать внимание. Меня накрыло волной раздражения.
– Хватит говорить намеками!
– Чего ты буянишь? – Грегг цокнул. – Мне сказали, якобы с ним что-то неладное. Не понял, что конкретно. Ну, сходишь и сама узнаешь.
– С чего я должна к нему идти? – насупилась.
В глазах соседа мелькнула озадаченность.
– В смысле? Ты не хочешь поговорить с ним?
Крепко задумалась. Наверное, хочу.
Посмотреть на него, спросить: «Что это было?»
Решено, схожу, если, конечно, его не готовят к передаче стражникам для допроса.
На входе в лечебницу было не протолкнуться. Кто-то где-то услышал, что мимо пронеслось моровое поветрие – и всё. Половина города пришла с «симптомами скорой смерти». Причем симптомы эти недотягивали даже до чесотки, но народу надо было приукрасить размеры бедствия.
Я протиснулась сквозь толпу и тронула за рукав первого попавшегося лекаря. Молоденького ещё, а потому горящего жаром. Не растерял пока что желания помогать людям.
– Очередь едина для всех, – рыкнул он, но затем присмотрелся ко мне и ахнул: – Это же вы! Та самая!
– Наверное, та самая… – смутилась, переминаясь с ноги на ногу.
– Вы принесли сюда мужчину? Из шахт? Да о вас все кругом рассказывают!
Угу. Местная знаменитость.
– Он очнулся? Можно его увидеть?
– Да! Именно! Идемте! – Лекарь поманил меня за собой, повел по бесконечным коридорам, отмахиваясь от приставучих горожан. – Пока мы знаем немногое. Ему около двадцати пяти лет, но точнее сказать сложно. Аура почти неуловимая.
Двадцать пять лет! Всего на пять лет старше меня, а выглядит как мужчина в возрасте.
Не может быть.
– Очень истощен, – продолжил он. – Такое ощущение, что… такого не может быть, конечно, но…
– Что? – Я прищурилась.
– Этот человек мог долгие годы находиться в магической спячке. Организм не тратил ресурсы, но он не питался, не пил, и сейчас это сказывается. Он весит как подросток, но, знаете, что интересно? Сильно набирает после каждого приема пищи. Будто тело начинает нормально функционировать.
Я вспомнила проступающие ребра. Шрамы-надписи, что иссекали тело. Губы обескровленные и вытянутое лицо, на котором выделялись темные пятна синяков под глазами.
– А сам он что говорит?
– В том-то и проблема. Он не говорит. Вообще.
– Как?! – Я застыла на месте, переваривая дикую информацию. – Я точно помню, что он говорил.
Вода требует жертву, и она её получит…
Лекарь лишь развел руками.
– Возможно, таковы последствия сильного потрясения или заклинания. Даже не пытается. Мы отмечаем у него полное отсутствие каких-либо реакций: на свет, на звук, на магическое воздействие. Вообще ничего. Ну, вы сами поймете. Пойдёмте.
Я хотела отказаться. Зачем мне смотреть на этого человека? Говорить не может, от реальности отстранен. Ему даже предъявить нечего, не поймет же. Что делать? Потоптаться и уйти? Но лекарь уверенно вел меня между палат, забитых больными, меж стен, что напитаны людскими страданиями.
Нехорошо как-то отказываться на половине пути.
Дверь была заперта на ключ. Поворот, и мы очутились внутри пустой комнаты. Такой крошечной, словно её оборудовали в чулане. Здесь стояла кровать, и всё. Из зарешеченного окна над самым потолком лился солнечный свет.