Островитяне

В животе у меня так громко заурчало, что Лоуви повернула ко мне голову и подняла брови.

— Кое-кто проголодался, — усмехнулась она.

«Знала бы она», — подумал я. И навалил себе на тарелку всего подряд. Закрыл глаза, откусил от бутерброда. Вкусно так, будто я попал в рай. Я принялся уплетать бутерброд.

— Джейк, ты будто ешь в последний раз в жизни! — заметила Лоуви.

Я налил себе полный стакан шоколадного молока и пожал плечами.

Я сделал себе второй бутерброд, а потом мы с Лоуви забрали свои тарелки и вслед за Мейсоном пошли в общую комнату. Она была огромной, как и все в этом доме. Сюда бы поместились три моих лофта. Впрочем, я бы не променял свой лофт ни на одну комнату на свете.

Я плюхнулся на бин-бэг, Мейсон сунул мне в руки игровой контроллер. Повернулся к Лоуви.

— Ты будешь играть?

Лоуви покачала головой и ушла с тарелкой на диван.

Мейсон сел на второй бин-бэг, включил телевизор.

— А где твоя мама? — удивилась Лоуви.

— Мама много лежит в постели, — объяснил Мейсон, запуская игру. — У нее уже два раза случился выкидыш, так что ей приходится беречься. Мы поэтому и перебрались сюда на лето. Тут тихо. Папа приезжает на выходные. Он нанял помощницу — она убирает, ходит за продуктами, готовит. — Мейсон нахмурился. — Папа велел мне следить за мамой. Я должен ей помогать.

— Это я понимаю. Мне велели заботиться о Хани, — сказал я и откусил кусок от своего огромного бутерброда.

— А кроме того, — продолжал Мейсон с набитым ртом, — поскольку ребеночек родится уже совсем скоро, папа хочет найти еще и медсестру. На всякий случай.

— Моя тетя Сисси — медсестра, — заметила Лоуви, закидывая в рот виноградину. — Правда, бывшая. Теперь она на пенсии. Но раньше, в больнице, она принимала роды. Может, она и согласится помочь. Хорошо, если медсестра будет прямо на острове. Мало ли что.

— Вот здорово. Обязательно скажу маме.

Лоуви спрыгнула с дивана и крикнула через плечо:

— Запишу ее телефон для твоей мамы.

Потом мы с Мейсоном целый час играли в видеоигры. Предложили Лоуви сыграть тоже, но она сказала, что этим не занимается. Вместо этого она ходила взад-вперед по комнате, прямо как зверь по клетке. Часто поглядывала на книжные полки и все время тяжело вздыхала.

Кончилось тем, что она хлопнула книгой по столу.

— Так, народ, вы долго тут собираетесь валять дурака?

Мы с Мейсоном недоуменно переглянулись.

— Мы не дурака валяем, — сказал Мейсон, сжимая в руках контроллер.

— Упс! Прохлопал, Мейсон! У меня еще одно очко. — Я‑то не отводил глаз от экрана.

— Я сейчас умру от скуки! — пожаловалась Лоуви.

— Мы же тебе предлагали сыграть. Тогда бы тебе было интересно, — заметил Мейсон. — Вот тебе! — заорал он, обращаясь к какому-то персонажу.

Лоуви решительно встала перед экраном.

— Эй, ты нам мешаешь! — завопили мы оба.

— Все самое интересное вон там. — Она указала на окно. — На острове. А не в душной комнате.

— Ты чего, правда так думаешь? — Мейсон встал, пытаясь все-таки разглядеть экран. — Ты такая странная бываешь. А теперь отойди, ладно?

Лоуви закатила глаза, плюхнулась на диван и принялась что-то смотреть в телефоне. При этом ее последние слова так и звенели у меня в голове, и мне было как-то неловко. Мне ведь положено быть на улице, «наблюдать», как это называет Хани. Но я так соскучился по отдыху, по видеоиграм!

— Я пойду домой, к тете Сисси, — объявила Лоуви.

— Ну давай, — ответил Мейсон.

Я бросил на него недовольный взгляд.

— Погоди, — сказал я Лоуви. — Еще десять минут — и мы все пойдем на улицу.

— Пятнадцать, — поправил меня Мейсон.

Лицо у Лоуви просветлело.

— Ладно, десять минут.

Но прошла всего минута, и у входной двери зазвонил звонок.

Мейсон пошел открывать, а я потянулся к пакету с чипсами. Начал засовывать их в рот — и тут вдруг замер.

В комнату вошла Хани, в руке у нее была большая коробка с тортом, перевязанная красной лентой. Она остановилась — глаза как два блюдца — и уставилась на меня.

Глава 10. Длинный ужин

У меня есть ты, у тебя — я

Хани застыла, как статуя, взгляд ее перемещался между видеоигрой на экране телевизора, столом, уставленным едой, и моим лицом.

— Джейк, — произнесла она потрясенным голосом, — ты чего делаешь в помещении, да еще и за компьютерной игрой? Я думала, ты на улице, заполняешь журнал. Уже сколько часов тебя не видела.

Я сглотнул. Чипсы, точно песок, царапали горло.

Тут в комнату медленно с широкой улыбкой на лице вплыла мама Мейсона, протянула Хани руку. На ней был длинный халат, колыхавшийся на большом животе.

— Здравствуйте! Рада вас видеть. Я Тесса Симмонс.

Хани взяла себя в руки и улыбнулась в ответ. Рядом с миссис Симмонс в ее ярком цветастом халате бабушка выглядела старой и тусклой: серые брюки, футболка «Черепашьего отряда».

— А я Хелен Портер. Практически ваша соседка. Из «Птичьего Гнезда». Вот, припозднилась, но принесла вам черничный торт. Добро пожаловать на остров Дьюис.

— Как это мило с вашей стороны. Вы его сами испекли?

— Помилуй бог, нет, конечно. Я и лепешки печь не умею. Заказала в городе. Его привезли на пароме.

Я облегченно вздохнул и порадовался за миссис Симмонс. А то ей, чего доброго, стало бы плохо от бабушкиной еды.

Бабушка отдала коробку миссис Симмонс, а потом повернулась и бросила на меня недобрый взгляд. Голосом, из которого было ясно, что я крепко вляпался, она сказала:

— Простите, не знала, что мой внук у вас. Я думала, дети в Природоохранном центре.

Миссис Симмонс улыбнулась, принимая подарок.

— Я рада детям в любое время. Мы так переживали, что нашему Мейсону будет на острове скучно, и очень довольны, что у него появились друзья.

Хани повернулась к миссис Симмонс.

— Простите меня за грубость. Я тоже очень рада, что дети перезнакомились. Какое лето без добрых друзей? Но сейчас мне придется забрать Джейка домой. Видите ли, ему не разрешается играть в видеоигры.

В ответ на удивленное выражение лица миссис Симмонс она подняла руку.

— Я совершенно не хочу сказать, что во всех домах должны быть одинаковые правила. Но в моем такие. — Она бросила на меня строгий взгляд. — И Джейк их нарушил. Ему полагалось быть на улице. — Она посмотрела на меня, указала на бутерброд. — А кроме того, есть ему полагается у себя дома.

— На улице слишком жарко, — запротестовал я. — И куча комаров! Я только один раз. Мы как раз собирались выходить.

— Отговорки! — Хани поманила меня к себе.

Я не тронулся с места.

— Мне скучно!

Глаза у Хани сверкнули, она сделала шаг ко мне.

— Вот и хорошо! — сказала она. — Скука подстегивает воображение. Я не позволю тебе сидеть в четырех стенах и сушить мозги всякими там видеоиграми. А теперь пошли. Доешь дома.

— Нет!

Хани вытаращила глаза, рот у нее раскрылся.

— Джейк, идем домой, — повторила она. — Я тебе что-нибудь приготовлю.

— Твою еду есть невозможно! — выпалил я.

Лицо у Хани застыло.

— Что ты сказал?

Да, наверное, нужно было замолчать и извиниться, но во мне как будто прорвало плотину:

— У тебя вся еда в холодильнике заплесневевшая. Даже сыр. А что там в этих контейнерах — вообще не поймешь. А в хлопьях жучки. Это не то что я не хочу есть твою еду! — выкрикнул я. — Я не могу!

Я чувствовал, как по лицу текут слезы, но не стал их вытирать. Руки сжал в кулаки и притиснул к бокам, чтобы не разреветься в голос.

— Я не хочу возвращаться в твой дом. Там грязно. И воняет. А ты вечно сидишь в своей комнате. Я хочу остаться здесь.

Все умолкли. Я стоял, ошарашенный тем, какие слова только что сказал собственной бабушке. Да еще при чужих! Уголком глаза я видел, что у Мейсона открылся рот, а Лоуви вжалась в подушки на диване. Когда мне хватило смелости посмотреть на бабушку, я увидел у нее на глазах слезы.