Один процент тебя

Элайджа отшатнулся и одними губами произнес «задница», после чего улыбнулся, а я покачала головой, глядя на него.

— Ты что, шутишь? — прокричал Скотт мне в ухо. — Ты только что сказала «задница»? Ты не ругаешься. Что на тебя нашло?

— Мне надоело терпеть подобную незрелость от тебя и твоей мамы. Если вы, ребята, собираетесь продолжать вести себя так ужасно, я тоже могу.

— Тебе прекрасно известно, что я не могу найти работу, пока не закончу учебу, это слишком тяжело! Ты не имеешь права требовать алименты, ведь по твоей вине я их не вижу!

Это было похоже на разговор с кирпичной стеной.

Я вздохнула.

— Забавно, что ты заставлял меня работать полный рабочий день, пока я училась в колледже и была беременна.

— Хэдли!

— Люси любит тебя, но Элай не знает своего отца. Если бы не они... Я хочу быть вежливой, но решать тебе.

Он повесил трубку.

Все напряжение, вызванное телефонным звонком, улетучилось из моего тела, и я облокотилась на спинку качелей. Элайджа притянул меня к себе.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Да.

Прошло совсем немного времени, и его плечи начали сотрясаться. Я вытаращила глаза, когда поняла, что вся его грудь вибрирует. Я выпрямилась и увидела, что он смеется.

— Что смешного?

Он гоготнул.

— Ты сказала «задница».

Мои щеки запылали от воспоминаний.

— Ты... Забудь об этом.

Я поджала губы и скрестила руки, опять прижавшись спиной к качелям и сердито раскачивая нас.

— Хорошо, но я не представлял, насколько это будет странно.

Боже, благослови Америку! Он продолжал смеяться.

— Что в этом странного? — пробормотала я.

— Из твоих уст это звучит очень странно и мило, и я не могу воспринимать тебя всерьез. Не ругайся на меня, когда мы спорим, потому что это рассмешит меня, а ты разозлишься ещё больше.

— Как сейчас?

Он откинул голову назад, раскрасневшись, у него перехватило дыхание от смеха.

— Задница.

Он выглядел довольным. Его глаза блестели, лицо светилось, когда он смотрел на меня. Я сделала это с ним. Заставила его ликовать.

Я могла бы заниматься этим всю оставшуюся жизнь и не уставать от чувства, разрывающего мою грудь.

— Ты ведешь себя как это слово, — выпалила я, стараясь не улыбнуться.

— Я люблю тебя, моя маленькая плохая девочка.

Он снова притянул меня к себе.

— Я люблю тебя, — угрюмо произнесла я, хотя улыбалась ему в грудь, когда он прижимал меня к себе.

— Мы справимся. Не беспокойся.

Не ты, а мы, сказал он.

Я обхватила его руками и крепко прижала к себе.

— Как ни странно, я в порядке. Мне просто грустно за Люси и Элая. Я боюсь, что Скотт и его родители будут продолжать в том же духе, пока не станет слишком поздно и в итоге наши дети не захотят иметь с ними ничего общего.

— Если это случится, ты не будешь виновата. — Элайджа вздохнул. — Он и его семья будут в проигрыше, если лишатся этих детей из-за своей мелочности, но у них потрясающая мать, которая может компенсировать сотни мам и пап, и... у них есть я.

— Ты тоже потрясающий.

Он ухмыльнулся, глядя на меня.

— Да я такой, правда ведь?

Я закатила глаза, и в этот момент Люси распахнула дверь.

— Элайджа, дедуля зовёт тебя. Ему нужна твоя помощь.

Элайджа встал.

— Лучше поторопиться.

Как только он скрылся за дверью, я посмотрела на Люси.

— Дедуля его проверяет?

Она пожала плечами.

— Он часто спрашивает об Элайджи. Почему?

Я улыбнулась.

— Ты поймешь в тот день, когда приведешь домой мальчика.

— Мне привести его домой завтра после занятий?

— Нет!

Она сузила глаза, а затем небрежно пожала плечами.

— Пойду посмотрю, что они делают.

Я с улыбкой последовала за ней.

Жизнь прекрасна.

Глава сорок вторая

Элайджа

Четыре года спустя...

— Люси, найди медсестру!

Я в панике затормозил и припарковал машину на стоянке.

— Можешь успокоиться? —Восьмилетняя девочка на девяносто девять процентов состояла из нахальства, в этом не было сомнения. Это был единственный язык, на котором она, похоже, разговаривала. — С мамой все в порядке.

— Она права, — простонала Хэдли, сморщившись от боли и схватившись за свой круглый живот. — У меня еще даже не отошли воды. Не нужно волноваться.

— Ты в порядке, мамочка?

Губы Элая дрожали. Он, вероятно, был на грани истерики, как и я.

— Пойду возьму кресло-каталку, — сказала Люси, выпрыгивая из внедорожника и забегая внутрь.

— Нет, я в порядке. Я смогу сама дойти.

Люси была слишком далеко, чтобы услышать маму.

— Ты не пойдешь. Какой промежуток между схватками? — спросил я, прикладывая ладонь к ее животу.

Она, несомненно, наебывала меня, скрывая силу боли. Ее живот сжался в огромный шар, и она зажмурила глаза. Это пугало меня. Вид её боли сводил меня с ума.

— Каждые две минуты?

Она поморщилась.

Я выпрыгнул из машины, бросился к ней и открыл дверь.

— Я здесь! — крикнула Люси, пересекая парковку.

Она поставила кресло рядом со мной, пока я помогал Хэдли выйти.

— Сестрёнка, поможешь мне с пряжками? — спросил Элай.

— Ты, маленький дристун, я должна все делать, — пожаловалась Люси, все равно помогая ему.

— Пришло время братику родиться? — спросил Элай.

— Ага.

Люси закрыла заднюю дверь после того, как Элай выпрыгнул.

— Бабуля и дедуля скоро приедут, — сказала ему Хэдли, когда я усаживал ее в кресло-каталку. —Люси возьми его за руку.

Она снова сгорбилась, и мое сердце заколотилось от волнения, когда я увидел, как втянулся ее живот.

Я вкатил ее внутрь и остановился у первого попавшегося поста медсестер.

— У нее схватки!

— У нее отошли воды? — спросила одна из медсестер.

— Нет, но это может произойти в любой момент.

Медсестра просто улыбнулась, и это взбесило меня.

— Давайте зарегистрируем вас, ребята.

Я собирался сказать что-нибудь не очень приятное, когда теплая ладонь скользнула в мою. Я взглянул на Хэдли, которая лучезарно улыбалась мне, ободряюще сжимая мою руку.

— У нас с Джексоном все хорошо. Думаю, мы пробудем здесь некоторое время, прежде чем у меня отойдут воды.

Я слегка наклонился и поцеловал костяшки пальцев, которые сжимали мои, прежде чем вздохнуть.

— Надери мне задницу, если я начну слишком сильно действовать тебе на нервы. Мне просто невыносимо видеть твою боль.

— Я знаю, — тихо прошептала она.

— Сюда, сейчас мы ее зарегистрируем, и разместим в палате. — Медсестра протянула мне бумагу. — Вы ее муж...?

— Я знала, что вы приедете на этой неделе, — я выдохнул с облегчением, когда к нам подошел врач Хэдли. — Как себя чувствует, мамочка?

Она прикоснулась к животу Хэдли.

— Словно готова родить ребенка, — ответила Хэдли.

— А папа?

Она положила руку мне на плечо.

— Мы можем уложить Хэдли в кровать? Я знаю, что она не...

— Ах, — Она приоткрыла рот, и они с Хэдли обменялись понимающими ухмылками. — Понятно. Не волнуйся, мы позаботимся о твоей жене и ребенке.

Через тридцать минут я сидел рядом с Хэдли, лежавшей в постели. Ее глаза были прикрыты от страдания. И, черт побери, я никак не мог смириться с тем, что она на протяжении долгого времени лежит здесь, испытывая дискомфорт. Они должны были что-то сделать.

— Хэнк!

Я оглянулся через плечо, в палату вошли мама и Хэнк. Улыбаясь, Хэнк наклонился и подхватил Элая на руки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила мама, подойдя к кровати Хэдли.

Хэдли слегка приоткрыла глаза.

— Ах...

— Хочешь, мы возьмем Люси и Элая перекусить? — спросила мама.

— Я хочу! — закричал Элай.

— Я останусь с мамой, — сказала Люси, я посмотрел на нее, не сводящую пристального взгляда со своей мамы.

Даже несмотря на нахальство, она все еще была маминой дочкой. Чем дольше она наблюдала за Хэдли, тем больше беспокойства отражалось на ее лице.