Страница 33 из 59
— Я знаю это.
Эта дурацкая школа позволяла таким людям, как Датч, Финн и Зейн, устраивать ад в своих коридорах. Но бедные, беззащитные стипендиаты — не, кого отчисляют за малейшие нарушения.
— Может, это и несправедливо, но что есть, то есть. — Говорит мисс Джеймисон, словно читая мои мысли. Ясные карие глаза смотрят на меня. — Один неверный шаг — и ты можешь лишиться стипендии.
— Но я не сделала ничего плохого.
Мисс Джеймисон опирается темными руками на стол.
— Каденс, мистер Маллиз так верил в тебя и твой путь в Redwood Prep. Он был готов рискнуть своей репутацией ради этого. — Она сглотнула. — И хотя он уехал продолжать учебу в Европе, он все еще спрашивает о тебе. Я не хочу говорить ему, что ты больше не в школе. Ты меня понимаешь?
Я опускаю взгляд. Напоминание о мистере Маллизе заставляет меня чувствовать себя тяжело.
— Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, о чем угодно, — она протягивает мне визитную карточку с личным номером телефона, — я здесь. — Она наклоняет голову и мило улыбается. — Я тоже была стипендиатом в Redwood. Так что я немного знаю, через что ты проходишь.
Я смотрю на ее потрясающее лицо. Я очень сомневаюсь, что она имеет хоть какое-то представление о том, о чем говорит.
Мисс Джеймисон была, наверное, самой популярной девушкой в Redwood с такой внешностью, как у нее. И наверняка в ее мире не было ни одного Датча, который бы буйствовал.
Я устало улыбаюсь.
— Хорошо.
— Отлично. — Ее глаза блестят.
Независимо от того, поможет она или нет, достаточно знать, что у меня есть союзник, если он мне нужен. То, что она общается с мистером Маллизом, тоже радует. Такое ощущение, что он все еще здесь, присматривает за мной.
В коридоре раздается звонок на начало уроков, и дети начинают вливаться в класс.
— Иди в класс. — Говорит мисс Джеймисон.
Мой телефон вибрирует, пока я иду на первый урок.
Датч: Ты выращиваешь кофейные зерна? Почему так долго?
Я стискиваю зубы и имитирую удар. Если бы только Датч зашел в шкафчик и избавил меня от проблем.
— Это было для меня?
Я оборачиваюсь и ошеломленно смотрю на приближающегося Датча. Коридоры пусты, и его шаги гулко стучат по полу.
Я перевожу взгляд на него и вижу темноту, скрывающуюся под золотом.
— Ты следил за мной?
— Я здесь, чтобы убедиться, что ты не подмешала в наш кофе отбеливатель. — Говорит он совершенно серьезным тоном. — У Зейна слабый желудок.
— Если бы я подмешала в твой напиток, поверь, ты бы не смогл этого заметить.
Угроза висит между нами, как глаз урагана.
— Возможно, тебе стоит быть осторожнее со словами, Брамс.
— Тебе не стоит быть таким параноиком, Датч. Это была шутка.
Это была не шутка.
Если я каждый день пью их кофе, то будьте уверены, я подмешаю слабительное в кофе Датча.
Его глаза устремляются на меня, но прежде чем он успевает что-то сказать, по коридору раздаются шаги.
— Что вы двое делаете вне уроков? — Спрашивает учитель, положив руки на бедра.
— Мы как раз собирались туда отправиться. — Отвечает Датч. Взяв меня за руку, он тащит меня в противоположном направлении.
Я спотыкаюсь за ним.
— Мой класс не в этом направлении.
— Мы до сих пор не выпили кофе.
Его голос низкий и ровный.
— Ты сейчас издеваешься надо мной?
— Ты узнаешь одну вещь, Брамс. Мы не шутим насчет кофе.
Мы доходим до кафетерия, который пуст, потому что все на занятиях — как и должно быть. Но, видимо, братья Кросс играют по своим правилам.
Датч ведет меня за стойку, где в сковородках разогревается еда. Я замечаю, что кто-то подглядывает в окно, и почти с ликованием жду, что он нас отругает.
Вместо этого дверь с грохотом распахивается, и из кафе выходит грузная женщина, обхватывает Датча за шею и целует его в щеку.
Датч мягко улыбается ей.
— Мария, не дразни меня, если не собираешься уходить от мужа.
Она смеется и оттирает его челюсть от пятна помады.
— Спасибо за то, что ты сделал для...
Он подмигивает, прерывая ее.
— Не упоминай об этом. У тебя есть то, что мне нужно?
— О, малыш. — Она покачивает бедрами. — У меня есть все, что тебе нужно, но ты сегодня опоздал. Я не могу дать тебе больше любви.
— Все в порядке. — Он кивает мне. — Она сама сварит кофе.
Я вздрагиваю.
Глаза Марии сверкают на меня.
— У тебя есть маленькая подружка, Датч?
Он наклоняется к ней и шепчет: — Мария, ты же знаешь, что я смотрю только на тебя.
Пожилая женщина крепко шлепает его по спине и громко смеется.
— Иди, сделай себе кофе.
Смущенная и немного обезоруженная, я следую за Датчем в небольшую комнату. Там стоит стойка, на стене висят черно-белые рамки и мешки с первоклассными кофейными зернами.
— Что это за место?
— Рабочий кабинет Марии. Она готовит весь кофе для Redwood Prep. — Он приподнимает бровь. — Ты еще не пробовала ни одной чашки?
Я отказываюсь говорить ему, что не могу позволить себе ничего, кроме сэндвичей, воды и апельсинового сока.
Вместо этого я пожимаю плечами.
Он невозмутимо указывает на автомат.
— Я посмотрю.
— Ты действительно думаешь, что я собираюсь отравить ваши напитки?
Он смотрит на меня с укором.
Я притворяюсь, что обиделась, хотя сто процентов подсыпала бы слабительное, если бы оно у меня было.
Датч останавливает меня, когда я достаю кофеварку.
— Ты ведь умеешь варить кофе?
Я бросаю на него острый взгляд.
— Да. Раньше я постоянно варила кофе для мамы.
— Раньше?
Я напряглась, но потом зажала рот.
Он прислонился к стойке, за которой я работаю, и пристально смотрит на меня.
Сжавшись под его пристальным взглядом, я огрызаюсь.
— Ты можешь отступить? Я пытаюсь приготовить твой дурацкий кофе.
— Каденс, твоя мама — больная тема?
То, что он назвал меня настоящим именем, выбило меня из колеи. Я быстро моргаю, борясь с беспокойством в груди единственным оружием, которое у меня есть, — злостью.
— Я расскажу тебе о своей маме, если ты скажешь мне, почему я должна искать эту рыжую.
В его глазах вспыхивает пламя, и хотя я не увидела, как в нем вспыхнули разочарование и раздражение, когда я выставила его в субботу, это было бы лучше всего.
Его челюсть сжимается.
— Тебе не нужно задавать вопросы. Просто делай, что тебе говорят.
— Ты смущаешься, Датч? Неужели есть еще одна девушка, которая видит в тебе презренное человеческое существо, каким ты на самом деле являешься?
Пламя в его глазах превращается в адский огонь. Меня почти пугает то, как я питаюсь его яростью. Словно та часть меня, которая сломлена и оцепенела, оживает, когда я нажимаю на его кнопки. И, возможно, это происходит и с ним. Осколки во мне проникают в его мягкие места и превращают его скорее в монстра, чем в человека.
Его ноздри раздуваются, и мы смотрим друг на друга. Я не отстраняюсь, как обычно. В моей груди бушует вихрь эмоций. Датч открыл ящик с надписью «мама». Этот ящик я всегда держу закрытым по уважительной причине.
Пьянящая смесь гнева и обиды — бурное сочетание.
Дразня его, я подхожу ближе.
— Что она сделала, Датч? Она уехала на твоей машине? Или бумажник? Или, может быть, твое черное сердце?
Его губы истончились, а от рубашки в стиле стиляг поднимается пар. В моей голове срабатывают сигнальные колокольчики, кричащие о кровавом убийстве.
Но я продолжаю, потому что, видимо, мне нравится толкать разъяренных львов.
— Или, — моя грудь прижимается к его груди, — она узнала, что ты маленький испуганный мальчик, который играет в игры и крушит шкафчики, вместо того чтобы поговорить о том, чего, черт возьми, он действительно хочет?
Пространство между нами внезапно исчезает. Мозолистые руки упираются по обе стороны от меня, фиксируя меня на месте. Я задыхаюсь от собственного дыхания, жар в моем сердце распространяется вниз, касаясь пальцев, живота и пальцев ног.