Подглядки

***

Рон быстрым, нервным движением прячет медальон под футболку, когда замечает напряжённый взгляд Малфоя.

Но тот, не смущаясь, делает шаг вперёд.

— Дай его мне, Уизли, с тебя достаточно.

У Рона внутри много грубых слов — он копил их неделями. Не отступая, он расправляет плечи и задирает подбородок. Хорёк, может, и высокий, но щуплый, и лучше ему не лезть на рожон.

Малфой игнорирует сигналы и спокойно протягивает вперёд руку.

— Ты и так отвратительный человек, — выплёвывает Рон и с силой отталкивает её в сторону. — Боюсь представить, что сделает с тобой крестраж на груди.

Малфой замирает. Его лицо, кажется, бледнеет ещё сильнее, а затем на скулах проступает едва заметный румянец. Рону нравится, что он вывел его из себя, пошатнул самообладание.

Он не отводит взгляд, но Малфой вдруг и сам отворачивается и быстро — почти растерянно — глядит на Гермиону. Он словно ожидает, что она станет возражать. Что она поспорит с Роном.

Что заступится — Мерлин, за кого? — за жалкого хорька.

Рон не может удержать широкую, самодовольную улыбку, когда Гермиона никак не комментирует ситуацию и опускает глаза.

Малфой фыркает и выходит из палатки. Он возвращается только под вечер.

***

Рон хочет уйти.

Каждая клеточка тела дрожит в нетерпении, когда он думает об этом. Он изнурён, истощён, постоянно голоден. И главное, он не видит надежды на перемены.

Он с ужасом думает о судьбах родных. Он с яростью думает о том, что ничего не предпринимает, чтобы приблизить светлое будущее.

В Рождество, когда они вчетвером молча сидят вокруг костра и едят нечто, что Гермиона рискнула назвать праздничным ужином, эти чувства становятся невыносимыми. Рон скрывается в палатке, не раздеваясь, падает на кровать и сжимает голову руками.

Он не хочет размышлять и не хочет испытывать все эти эмоции, но не может иначе.

Когда спустя несколько десятков минут к нему присоединяется Гарри и начинает готовиться ко сну, ко всем мыслям прибавляется ещё одна, яркая и особенно тревожная.

Рон думает о том, что Гермиона осталась там у костра наедине с Малфоем.

Ему это не нравится. В конце концов, он же волшебник, и его шестое чувство или внутренний голос — называйте как хотите — сильны.

Они нашёптывают Рону факты, смешанные с домыслами, и он представляет, как Гермиона теряет бдительность и Малфой умудряется завладеть её палочкой.

Рон представляет, как она разочарована и зла, но ничего не может поделать, когда Малфой заклинанием отбрасывает её прочь.

Рон представляет, как он наносит ей увечья, а после сбегает, грозясь привести Пожирателей прямо на место их стоянки.

Рон представляет, как Малфой придвигается к Гермионе и берёт за руку, а она склоняет голову ему на плечо, и они смотрят в огонь, думая каждый о своём.

И пламя с треском уничтожает сухие ветки.

***

Рон не в силах отвести взгляд.

Он выглядывает из-за дерева, прячась за стволом, как преступник, и смотрит, смотрит, не моргая, но не может поверить своим глазам.

Малфой обнимает Гермиону, и она позволяет ему.

Не отталкивает, не вырывается, не спорит, а обнимает в ответ и прячет лицо у него на груди.

Как будто доверяет ему.

Рон видит, как она вцепляется в рукав его свитера, а пальцы Малфоя путаются в её растрёпанных волосах. Чёртовы идеальные аристократические пальцы.

Накатывает приступ тошноты, и Рон поспешно отворачивается. Возможно, его разум затуманен, и на самом деле этого нет.

Всего этого нет.

Рон уходит прочь, по пути пиная ногой пожухлую листву.

***

Спустя время Малфой и Гермиона возвращаются в палатку, и Рон снова не может отвести взгляд — теперь от цепочки, которая выделяется на малфоевской бледной шее.

Он встаёт, выпрямляется, вскидывает подбородок, сжимает кулаки, но Гермиона делает шаг вперёд, прежде чем Рон успевает вымолвить хоть слово.

— Мы можем доверять ему, поэтому он тоже будет носить медальон, — говорит она строгим тоном, который не допускает возражений. — Чтобы дать нам отдохнуть.

Рон смотрит на Малфоя; в их взглядах равное количество неприязни.

Проблема не в том, что медальон у Малфоя — пусть отравляет его организм, Рону всё равно.

Дело даже не в том, что он способен обмануть их и выкрасть его, — Рон будет начеку и не позволит этому случится.

Одно волнует Рона: тот факт, что Гермиона — сообразительная и разумная Гермиона! — так просто сдаётся и пригревает змею на груди.

***

Рону кажется, что он вот-вот выплюнет лёгкие; кровь громко шумит в ушах.

Он несётся через лес, ломая ветки и перепрыгивая корни. Деревья — враги, которые задерживают его. Они же друзья, потому что принимают на себя большинство проклятий. Сбоку раздаётся жуткий треск, когда цветная вспышка врезается в сухой ствол.

Рон забирает вправо.

У него нет плана, но, возможно, если он сумеет оторваться…

Вдруг краем глаза Рон улавливает движение в просвете между кустами.

Он видит их. Ну конечно.

Малфой бежит за ней — хотя Гермиона ясно дала понять, что им стоит броситься врассыпную. Она лишь на пару шагов впереди, и он будто следует в точности по её следам.

Малфой отбивает заклинания, а когда Гермиона спотыкается — не даёт ей упасть, подталкивает вперёд, а сам успевает вырубить егеря, который преследует их двоих.

Рон смотрит, как тот летит вперёд, ударяясь головой о корни, и не замечает, как ему самому в спину прилетает заклинание. Он глухо вскрикивает и, падая, видит испуганный взгляд Гермионы и невероятно раздражённый — малфоевский.

***

Рон морщится от боли.

Голова раскалывается, и грудь горит. Вероятно, у него сломано минимум одно ребро, а правую икру жжёт от задевшего его Инсендио.

Но всё же боль притуплена из-за скачущего адреналина.

Рон выпрямляется и, зажав палочку в руке, спешит к пошатывающемуся Малфою.

— Отдай её мне, — приказывает он сиплым голосом.

Ноги еле держат его, и Рон толкнул бы хорька, если бы не…

— Отвали, Уизли.

Малфой дёргает подбородком и, стиснув челюсти, прижимает Гермиону к груди.

— Что с ней? Она в сознании? — Гарри поднимается с земли и тоже оказывается рядом с ними.

Он тянет руку к волосам Гермионы, и Рону вдруг хочется ударить его. Он еле отдёргивает себя.

— Всё в… Просто отвалите.

У Малфоя разбита голова, и кровь заливает его лицо. Он пытается утереться плечом и морщится, когда не выходит.

Рон мог бы наложить очищающее, но, конечно, не станет.

Малфой медленно опускается на колени, его руки белеют от напряжения, но он так и не выпускает Гермиону.

— Ты… Тебе нужно… — внезапно раздаётся еле различимый шёпот, и они все замирают.

Гарри глупо открывает рот, и Рону хочется щёлкнуть по подбородку, чтобы захлопнуть его.

— Помолчи, Грейнджер, — отрывисто бросает Малфой, но в голосе нет той же неприязни, что была там мгновением ранее.

— Бадьян, — упрямо бормочет она; её веки трепещут, но глаза так и остаются закрыты. — И кровевосстанавливающее. В моей сумке.

Она вздрагивает, и Малфой, перехватив её поудобнее, мягким движением отводит волосы с её лица. Они спутанные и влажные от смеси грязи, пота и крови.

— Да, хорошо, — неожиданно мягко, почти ласково говорит он. — Как скажешь.

Он вскидывает голову и смотрит прямо на Гарри.

— Поттер, её сумочка.

Гарри завороженно смотрит на них и несколько секунд никак не реагирует.

— Поттер!

Встрепенувшись, он начинает суетливо оглядываться, а затем, опомнившись, призывает её заклинанием.

Рон стоит над ними и наблюдает, как Гарри роется в бездонной сумке, пока Малфой уговаривает Гермиону не шевелиться, а после они в четыре руки достают зелья, поят её, обрабатывают раны…

Неизвестно сколько времени проходит, когда Рон наконец приходит в себя и чувствует, как адреналин спадает и боль занимает своё правящее место.

Только это не похоже на боль от повреждений.