Свет воспылает

– Верно, – ответила та, сворачивая и убирая карту в сумку. – Поляне – вольные жители, живущие вне городских стен. Похожи на наших крестьян, но в отличие от них не принадлежат местным правителям, как и мещане, городские жители. Юридически поляне близки к имперским бондам, свободным фермерам и владельцам хозяйств, однако обладают только правом собственности. Других прав, включая права голоса или публичных собраний, не имеют. В остальном здесь царит такой же феодализм, как у нас, хотя и с имперской изюминкой. Военная служба добровольная, но так как иного труда, кроме работы в порту или на хозяйствах, здесь нет, то на службу выстраиваются целые очереди крепких лбов. Здесь кроется одновременно хорошая и плохая для нас новость.

Майра навострила уши, опёршись подбородком на сомкнутые вместе ладони.

– Гил амасцы толком не знают военного дела. Построить какой-никакой форт могут; налететь на пиратов в море – запросто; истребить диковинных лесных созданий – охотники из местных так себе, но с этим справятся. Однако они не знают ни дисциплины, ни тактики, ни правил военной логистики. Понимаешь, к чему я клоню?

Спутница отрицательно помотала головой.

– Дороги абсолютно пусты. Если нас действительно прижмут чудовища или бандиты, то защищать нас некому. Бесполезно кричать, дуть в рог или бить в барабаны. Наши предсмертные стоны услышит только лесное зверьё, – Легкокрылая аккуратно проверила содержимое сумки и продолжила. – Я привезла тебя сюда как единственного человека, которому могу доверять. Ты всё ещё можешь отказаться. Можешь не возвращаться домой, а остаться тут, в таверне. Если я не вернусь через неделю, у тебя будет золото, на обратную дорогу хватит. Не делай поспешных выводов, сейчас своё берут эмоции. Как и меня, лишённое человечности существо, переполняли они, когда я забирала тебя из аббатства.

– Ты человечнее многих! – не выдержала спутница.

– Крепость моего рассудка ослаблена, Майра. Рядом со мной опасно находиться. Одной при случае проще сбежать, но вторая может стать обузой. Скажешь о своём решении утром. Поняла меня? Не спорь, высшими силами молю, не спорь.

Глаза девушки заслезились, она утёрлась рукавом. У стола присел рыжий кот. Морду его украшал свежий шрам, явно зализанный; несколько ворсинок оказались красного цвета. Раненый жалобно замяукал, словно желал утешить девушку или требовал внимания. Чёрно-белый появился из ниоткуда, сел рядом, но молчал. Смотрел то на одну священнослужительницу, то на другую.

– Тогда поговорим завтра, – ответила Майра, взяв рыжего на руки и затерявшись среди столиков.

Шум на улице перестал. В таверну ввалилась побитая, но довольная толпа. Сирлия не обратила внимания, что начинали драться двое, однако увечья получила половина постояльцев, включая женщин. Внимание её привлекала лишь чёрно-белая пушистая мордашка, которая, казалось, вопросительно смотрела на чужестранку.

***

Ехала какое-то время галопом. Местные лошади не сильно отличались от родных, вайнских, но сивая кобылка вела себя справно, не капризничала и быстро привыкла к незнакомым ароматам, какими пахла наездница. Сирлия привязывала на ремни лечебные зелья, пучки трав и свитки исцеления.

Увидев впереди на дороге движение, остановилась, сошла в овраг. Мимо протрусила вереница телег с вооружёнными копьями и глефами всадниками. Вёз караван, судя по запаху, что-то съестное, но тенты прятали содержимое от любопытных взоров. Один из всадников, жестом приказав остальным продолжать путь, сошёл с дороги и в знак приветствия поднял правую ладонь.

– Kahe, colta, – поприветствовала она, повторив действие. – Ты знаешь всеобщий, добрый господин? Я ваш язык знаю плохо.

– Знаю, – с лёгким акцентом, как и все, ответил он. – Куда держишь путь, светлая голова?

– На юг, к перекрёстку Серебряной дороги и Восточного пути. Есть ли по пути остановки?

Он отрицательно помотал головой, перебросив глефу с правого плеча на левое. Правой рукой порылся в навьюченной на коня сумке, достал небольшую карту и, бегло просмотрев, ответил:

– Только руины, заброшенные постоялые дворы, почтовые ямы, святилища. Ты откуда, светлая голова?

– Из Вайндуола.

– Вайны – хорошие люди, – слегка воодушевился он. – Кажется, одно ваше святилище тоже есть. Несколько крулл на юг. Ах, ты же чужеземка, вы всё меряете иттами. Тогда несколько итт. Разница невелика, правда?

Сирлия кивнула, устремив взор на юг. На полях и лугах мелькали башнеподобные деревья с высоко поднятыми, куполообразными кронами.

– Здесь безопасно? Вы едете в полном вооружении.

– Днём спокойно, – ответил наездник, потирая покрытый узорами наносник кожаного шлема. – Вечером лучше прятаться где-нибудь. Поверь, в самой страшной на вид пещере будет безопаснее, чем на дороге, в поле или в горах.

– Кто же здесь водится? Тридцать лет назад тут царило спокойствие.

Он удивлённо осмотрел её, Сирлия прикусила губу. Сама она считала, что выглядит не старше тридцати, а тридцать пять для неё – оскорбление.

– Не знаю, какие тридцать лет назад, столетиями покоя от чудовищ и дикарей нет… Много кто. В основном виверны летают, гарпии охотятся на заблудших путников или сельских стариков, которых выдворяют из дома дети. Драконов тут не бывает, гнездиться негде. Но залетают химеры, это правда. Страшенные твари, знаешь таких?

– Химеры – это порода мутировавших грифонов, родом с нашего западного материка. Эндемик, – Сирлинорэ поймала удивлённое выражение лица местного. – Извини, то есть редкий вид, переселились сюда вместе с нортирцами. Сейчас в центре Гил Амаса водятся. Напоминают что-то среднее между грифонами, гаргульями и демонами. Чешуя у магического подвида лоснится от лавоподобных жил. Странные они мутанты, но опасные.

– В общем, если хочешь до перекрёстка доехать, держись света. В темное время суток прячься. Кобылке пасть связывай чем-нибудь, чтобы не выдавала схрон.

Он поднял ладонь, двинул вперёд, но вайнка окликнула его:

– А Пегой рассадник в какой стороне находится?

– Слева от Серебрянки, двадцать итт двигать, а потом ещё несколько по тропам, – ответил тот, начав набирать скорость. – От Восточного пути проще ехать, там дороги проезженные.

Сирлия бросилась по тракту на юг. Путь пролегал меж тех самых деревьев-исполинов, название которых она позабыла. Но помнила, насколько велики здешние водопады, древние дороги, разбитые в незапамятные времена, по которым когда-то могли свободно разъехаться несколько экипажей в ряд. Сама природа воссоздала здесь настолько уникальные флору и фауну, что чужеземцам не следовало удивляться незаселённости большей части материка. Небольшие государства Гил Амаса, конечно, могли вступать и иногда даже вступали в войны с могучими державами запада, однако до смертельного для гил амасцев лобового столкновения дело никогда не доходило из-за банальной причины: вести войны через огромный океан крайне трудозатратное дело.

Большак тянулся на юг, петляя юркой змеёй. Покрытая колдобинами и заезженная колеёй грунтовка извивалась, огибая редкие могучие деревья, овраги с останками давно сгнивших экипажей и телег, потрескавшиеся от времени валуны. Путница следовала на юг, делая остановки и стараясь оценить своё текущее местоположение по карте. Только сейчас Сирлинорэ заметила одну странную вещь. И начала объяснять сама себе:

– Почему они истребили этих чаровников, если до ближайшего города полтора дня конными ехать?..

Сивка, неторопливо жевавшая траву, словно поняла слова наездницы и помотала головой.

– Надо бы назвать тебя как-нибудь. Как в той книге, лихой охотник на чудовищ каждую свою лошадь одним именем называл. Хотя какой смысл?.. – спросила наездница у увлечённой травинками морды. – В ближайшем яме поменяю тебя, если доберёмся до какого-нибудь города.

Подул ветер, согнавший все признаки дурных, не совсем здоровых мыслей. Охватил озноб, редкость для тёплого Гил Амаса. Сирлия сама себя выругала:

– Кажется, одиночество пагубно на меня влияет, уже с лошадью разговариваю… Шевелись, милая.