Омут

Омут показал Гарри другой мир. Пока Родольфус угрожал Тому, Гарри обошел комнату, разглядывая детали. Спальня Лестрейнджев, вне всяких сомнений. Что здесь нужно было Риддлу?

— Ты же не… — пробормотал Гарри, глядя на Риддла, отражающего заклинания Родольфуса.

На секунду ему показалось, что Том Риддл потребовал от Родольфуса жену. Как глупо. Зачем Тому… он мог бы просто… Наверное, Чарли Доу от подобных мыслей сгорел бы со стыда, но Гарри обдумывал их как одну из версий. Родольфус защищает жену от изнасилования? Вполне укладывается в разбитую челюсть Тома, но Гарри не верил в то, что подобный сценарий развернулся бы настолько грубо.

Если бы Тому захотелось взять Беллатрису, он не стал бы спрашивать у Родольфуса разрешение. Думать иначе мог лишь тот, кто совсем не знал его. Родольфус явно не входил в число таких людей.

И все же Беллатриса была невероятно подавленной. Гарри следил за дуэлью и понял, что не может дождаться развязки. Чтобы скоротать время, он вернулся к Тому и снова встал справа от него, наблюдая за медленными, тщательно выверенными взмахами волшебной палочки. В настоящей дуэли Риддл не произносил заклинания. Тогда, с Люциусом, он озвучивал их, потому что слова помогали добиться нужного эффекта, принизить жертву сильнее. Здесь он сражался в полную силу. Гарри стиснул зубы. Выходит, у Тома все же был предел? Родольфус оказался достаточно умелым волшебником, чтобы пришлось отказаться от показной расслабленности?

— Серьезно? — осадил себя Гарри, отворачиваясь от Тома. — Давай, скатись на самое дно, начни ревновать его. Тебе пора в Больницу Святого Мунго, чертов извращенец.

Проклятье поразило Беллатрису, она упала, и Гарри, наконец, добрался до той части воспоминания, которую еще не видел.

Риддл прошел на середину комнаты, еще раз провел рукой по лицу, стирая остатки крови. Посмотрел на испачканную кожу и усмехнулся.

— Тебе понравилось? — спросил Гарри, прекрасно понимая, что не услышит ответа.

Риддл поднес руку к губам и слизал кровь, не переставая улыбаться.

— Зачем? — спросил пораженный Гарри, обходя Тома. Ему захотелось, чтобы Том услышал его и смог ответить. Больше, чем получить дурацкое повышение или квартальную премию. В зеркале Еиналеж Гарри увидел бы, как Том отвечает на вопрос.

— Я убью тебя! — заорал Родольфус, поднимаясь на ноги. До сих пор он возился возле Беллатрисы, развернувшись к противнику спиной.

— Идиот, — прошептал Гарри, выдыхая с облегчением.

Разумеется, даже теперь Том играл с ними. Гарри еще не понимал, зачем нужен был спектакль с кровью и долгой дуэлью, но Родольфус так глупо раскрылся, и Том не воспользовался преимуществом. Значит, у него с самого начала не было цели одержать простую победу.

— Нет, — ответил Том, улыбаясь Родольфусу. — Ты достаточно развлек меня.

— Развлек?! Ты даже не представляешь, на что я способен, жалкий полу…

— Империо, — сказал Том. Тихий голос заставил Гарри вздрогнуть. Он понял, что произойдет дальше, и понял, что будет смотреть до конца.

Возможно, существовал способ скопировать воспоминания. Нужно было обратиться к Гермионе или напоить кого-нибудь из коллег, чтобы вытащить подходящее заклинание. Он должен был забрать себе то, что произойдет дальше.

Том убрал палочку, которая больше была не нужна и одним взглядом указал Родольфусу подойти ближе. Тот послушался без промедления, подошел и остановился в полушаге от Тома.

— Я хочу, чтобы ты представил себе человека, которого ненавидишь, — сказал Том.

Гарри прикусил губу от предвкушения.

— Представь его хорошенько. Теперь развернись. Сделай с ней то, что сделал бы с ним.

У Гарри не было другого слова кроме «изящно» для того, что произошло. Оставалось понять, как после предстоящей пытки Беллатриса превратится в самую преданную…

— Мерлин! — воскликнул Гарри, пораженный догадкой. — Ты делаешь это не для него… ты делаешь это для нее. Господи, ты…

Дьявол? Гений?

Гарри знал, что произойдет дальше. Родольфус под Империусом оторвется на всю катушку — он уже показал, что знает достаточно, когда противостоял Тому в дуэли. Беллатриса, преданная собственным мужем, окажется на месте Люциуса, но в отличие от того она не будет видеть мучителя в Томе. Мучителем для нее будет Родольфус, слишком слабый, чтобы противиться воле Тома, слишком самонадеянный, чтобы ввязаться в противостояние. Когда Том предложит ей место подле себя, она схватится за возможность как за спасительный круг. Наконец, ей не придется ошиваться возле слабака, наконец, она будет возле волшебника, способного защитить ее.

Родольфус подошел к жене, которая глядела на него широкими от ужаса глазами, и первым делом вытащил палочку из ее руки. Беллатриса не сопротивлялась — возможно, она не могла поверить, что ее муж так легко проиграл. Секунду назад он громогласно защищал ее, пылал гневом, и вот уже выполняет приказы врага.

Вопреки всякой логике Гарри стало жаль Беллатрису, когда Родольфус прошептал: «Круцио».

Тихая усмешка Тома, которая последовала за проклятьем Родольфуса, вызвала волну мурашек, пробежавших по спине Гарри.

— Для тебя они были игрушечными солдатиками, — сказал тот. — Ты не считал их ровней, никого из них.

Гарри подошел к Беллатрисе, которая корчилась в судорогах и пыталась, преодолевая боль, тянуться к мужу. В отличие от Люциуса она не сдалась.

— Тебе повезло, — сказал Гарри, глядя на нее. — Он мог использовать Круциатус сам.

Обернувшись, Гарри увидел удовлетворенную улыбку на лице Тома. Все шло по плану. Именно так, как нужно было.

Воспоминание начало растворяться.

— Нет! Нет! — заорал Гарри, но воспоминание угасло, оставив его в пустом хранилище наедине с Омутом.

— Он только начал, — прошептал Гарри. Ему нужно было продолжение. Он знал, что у него не хватит фантазии додумать, что было дальше, поэтому убрал в карман память Родольфуса и выплеснул в Омут память Люциуса.

Том стоял перед будущим Пожирателем Смерти, спокойно глядя ему в глаза. Гарри встал рядом, нервно перебирая в руках палочку.

— Давай… быстрее, — прошептал он.

Том обменялся колкостями с Люциусом, обездвижил его и наложил Круциатус, но Гарри мало было наблюдать за безучастной жертвой. Он продолжал вертеть палочку в руках, дожидаясь заветного момента, когда Люциус окончательно растеряет гордость.

— Да… вот оно, — сказал Гарри, улыбаясь. — Ты больше не назовешь его ублюдком. Так просто… так просто!

Он слышал себя, но не обрывал потому, что должен был дойти до конца — увидеть конец, заглянуть с обрыва в бездну. Иначе назойливая мысль не отпустит его.

Все, что он шептал, было извращенными неправильными словами, все, о чем он думал, было извращенными неправильными мыслями, но он мог ощутить себя в шкуре тех, за кем охотился, и должен был поступить так, чтобы стать лучшим в своем деле.

— Круцио, — голос Тома был почти нежным. Ни капли ненависти.

— Как ты делаешь это? — шептал Гарри, стоя точно напротив врага.

— Круцио, — повторял Том, когда Гарри возвращался к воспоминанию снова.

— Как? Как?! Почему ты не злишься на него? — спрашивал Гарри, обходя Тома по кругу в поисках ответа.

К утру, опустошенный, измученный непрекращающейся пыткой, от которой вместо стыда приходило возбуждение, Гарри, наконец, понял.

— Ты не считаешь их за людей… — прошептал он, встав в миллиметре от Тома. — Для тебя они никто. Пустое место. Ты не видишь в них противников. Они… животные, — пробормотал Гарри, вглядываясь в прищур, который запомнил лучше собственного отражения за последние часы.

Знание было простым, но Гарри казалось, что оно было важным. Теперь можно было возвращаться в реальность. Он услышал слова Тома, беззвучно повторяя их:

— Равенство — обман, с этим ты спорить не будешь.

— Насколько же ты наглый, — восхитился Гарри, в очередной раз обходя Тома. — Ты сказал ему, что считаешь его никем, а он проглотил и попросил добавки. Мерлин! Для тебя они были куклами. Вот почему ты забрался так высоко.