Омут

Гарри вернулся в реальность, забрал оба воспоминания и пошел к выходу. План уже был готов. До начала рабочего дня оставалось два часа, их хватало с лихвой на то, что он задумал.

Первым делом нужно было нырнуть в кабинет, забрать Мантию, которая лежала там на случай действительно важных операций. Потом пройти в архив, взять у сонного старика охапку бесполезных книг, укрыться за ними, накинуть Мантию и покинуть Министерство. Он прекрасно знал подходящий путь. За десять лет ему не впервой было уходить с работы незаметно для коллег.

Северное побережье принесло шквальный ветер, который сбивал Мантию и заставлял Гарри пригнуться. Он наложил защитные чары и прошел до кромки моря. Морсмордре — достаточно произнести слова, и проблема с закрытым делом будет решена. Бедные старики, раздувшие шум из ничего, конечно, испугаются, но им не хватит духу прийти с повинной. Их выставят дураками. Они будут молчать, а потом он позаботится о том, чтобы молчание подкреплялось подходящими воспоминаниями.

— Ты ведь несерьезно, приятель? — спросил у себя Гарри, пока море облизывало носки его ботинок.

Нужно было признаться Праудфуту, попросить о помощи. Пара недель отпуска, небольшая премия — в самый раз. Он познакомится с кем-нибудь погорячее в подходящем пабе, закрутит роман на десяток ночей, расслабится и вернется в строй. Никаких воспоминаний, никаких…

— Морсмордре.

Череп со змеей расцвел в небе. Гарри знал, что он останется надолго. Поблизости жило достаточно волшебников, чтобы заметить его утром. К тому же, если не поможет, у него остается южное побережье. Кому-нибудь в «Пророке» хватит креативности раздуть слухи о темном ритуале, замешанном на сторонах света.

Гарри аппарировал в Лондон, быстро вернулся в Министерство, прошел в архив, убедился, что архивист заснул, сел на место, снял мантию и открыл ближайший талмуд, чтобы его разбудили за открытой книгой.

Можно было вздремнуть часок-другой перед сенсационным днем, когда обнаружат третью Метку. На уши поднимут весь отдел, Праудфут соберет планерку и будет рассказывать им о бдительности… Постоянная бдительность… постоянная…

— Мистер Поттер!

— Отвали.

— Мистер Поттер, просыпайтесь! Как хорошо, что я нашел вас! Скорее, нас ждет мистер Праудфут!

— Обойдется.

— Мистер Поттер, нам срочно нужно подниматься! Вставайте!

Гарри очнулся, помотал головой, стряхивая остатки сна без сновидений, и постарался вспомнить минувший день, чтобы оценить, стоит ему слушать Доу, неожиданно прекратившего заикаться, или лучше будет доспать еще часок.

Отдел Тайн, Омут Памяти, Люциус, Родольфус, Беллатриса — все смешалось в одном котле и закипело, когда Гарри коснулся палочки, шепча последнее заклинание, которое использовал перед сном.

— Что вы сказали? — удивился Доу, наклонившись к столу, где Гарри приходил в себя.

— Я спросил у тебя, какого черта происходит?

— Третья Метка! — воскликнул совершенно счастливый Чарли Доу, огласив этими словами весь архив. Людей здесь никогда не бывало много, но Гарри был уверен в том, что информацию о «Третьей Метке» Праудфут велел держать за зубами. Чарли зажал руками рот и покраснел.

— Пошли, — сказал Гарри, поднимаясь с места, потому что не выдержал бы еще одного промаха от «подающего надежды» аврора.

Пока Чарли летел вперед, замирая временами, чтоб подождать Гарри, тот снова прокручивал в голове вчерашний план, пытаясь найти уязвимые места. Праудфут подключит группу к расследованию, устроит Гарри взбучку за то, что до сих пор не опросил стариков лично, потом похвалит Доу за внимательность. В группу войдут Дерби, Войт, Филдсон и Чейн, то есть авроры, которым из-за отсутствия реальных угроз нечего делать. Отсутствие жертв, отсутствие стоящих кадров — одно наложится на другое, и худшее, что может сделать Праудфут…

— О, Гарри! Отлично, я как раз хотел объявить ребятам.

— Вы хотите, чтобы я возглавил группу, — закончил за мистера Праудфута Гарри.

Стоило придержать язык за зубами, но он не смог.

За Праудфутом не водилось серьезных грехов кроме того, что иногда он уходил с работы раньше всех. Не то чтобы глава Аврората обязан был сидеть допоздна, но стремление уйти до конца рабочего дня говорило не в его пользу. Пока половина отдела караулила ведьму, которая должна была вернуться домой к восьми, но задержалась у товарки до десяти, Праудфут лопал ужин в компании супруги и внучки. Никто не винил его в привязанностях к семье, просто он был из тех волшебников, кого ожидали увидеть на менее опасных постах.

В конечном счете, Праудфут был выгоден всем в Министерстве. После войны никому не хотелось фанатика на посту главы Аврората. Когда чистки закончились, пришел добрый старичок, который гладил по голове подрастающее поколение. Он не участвовал в облавах, его не было в Битве за Хогвартс. Он не сделал ничего плохого, но и хорошего сделал недостаточно, чтоб кому-то пришло в голову считать его лидером.

Именно этого все боялись в те годы. Гарри помнил, как на авроров, которые проводили обыски, смотрели косо даже другие сотрудники Министерства. Каждый знал, что волшебники Аврората могут «под предлогом» поиска запрещенных предметов зайти в любой дом.

Немногие стали свидетелями реальных кошмаров, которые происходили, когда Волдеморт пришел к власти, пусть даже эта власть не была официально закреплена на бумагах. Большинство пугалось новостей, большинство боялось за родственников на другом конце острова. Когда Волдеморт исчез, а Пожиратели разбежались, облавы авроров стали ассоциироваться у волшебников не с безопасностью, а с произволом. Люди стали писать жалобы, в которых описывали тысячу причин, по которым их не нужно было обыскивать, допрашивать и тем более доводить дело до Визенгамота.

Авроры тогда любили за столом под кружку пива делиться историями о том, как законопослушные домохозяйки хранили у себя запрещенные артефакты, а те, кто прикрывался Империусом, на деле вовсе не связан был с Волдемортом, и просто занимался торговлей краденым. В мире было достаточно зла без Тома Риддла, уже тогда Гарри понял это.

Иногда зло притворялось добром. Он бы никогда не осмелился сказать и даже подумать такое о Минерве МакГонагалл или профессоре Флитвике — о людях, которые готовы были пожертвовать жизнью, защищая учеников. Но глядя на добродушного Праудфута, который только что поставил его, тридцатилетнего сопляка над пятидесятилетними ветеранами войны, он невольно испытывал гнев.

— Как здорово! Ты уже в курсе дел! — обрадовался Праудфут.

Гарри оставалось только обвести взглядом коллег и кивнуть каждому, показывая, что он не рад назначению и не собирается учить их жизни. Все, что он собирался — проставиться вечером и напиться с ними до отключки.

— Пятерка лучших кадров, — продолжал Праудфут, счастливо улыбаясь.

Временами Гарри хотелось стать похожим на него. Радоваться глупостям вроде выполнения плана или завести семью, приходить вовремя на ужин и есть с супругой вместе вкусные стейки. Но каждый раз, когда он представлял себе эту картину, его подташнивало. В простом счастье, которое опиралось на быт, было слишком много фальши. Днем он задержит волшебника, впечатав коленом в пол, а вечером, улыбаясь, будет говорить: «Дорогая, сегодня на работе был интересный случай!». Насколько конченым лицемером нужно быть, чтобы жить так?

Он знал, что никто в Аврорате не держит на Праудфута зла. Многие понимали, что даже сам начальник никогда не радовался своему назначению. Его вежливость, граничащая с заискиванием, тихий голос, рукопожатие — все говорило о том, что он чувствует себя самозванцем. Они делали вид, что он — их начальник, а он не мешал им, и так работал Аврорат уже много лет. Видимость эффективности. Пузатый улыбающийся мужчина хорошо смотрелся на колдографиях и внушал доверие у населения. Большего от него не требовалось.

— В связи с тем, что… — бормотал Праудфут, но Гарри не слушал.

По взглядам других авроров он видел, что они тоже вполуха слушали бредни начальства, не слишком рассчитывая ни на полноценный сон в последующие несколько дней, ни на квартальную премию (им вешали глухаря вместе с лапшой на гарнир). Все, на что надеялись эти ребята — выпивка вечером.