Моя идеальная

Намёки я понимать умею.

Обхватываю ладонью член и сжимаю пальцы.

Быстрые движения. Глухие стоны. Сбившееся дыхание.

Двусторонне.

Артём просовывает мне руку между бёдер и вставляет пальцы. Сама насаживаюсь на них, когда начинает двигать.

— Тёма, я хочу тебя. Не так. По-настоящему хочу. Всего тебя внутри почувствовать. Не хочу ждать больше! — шиплю, вгрызаясь в его рот.

Да, после того утра в коридоре академии, когда он обернулся, во мне что-то сломалось и с треском разлетелось. Уже тогда не было больше идеальной девочки, хотя я упорно хваталась за её фантом. С Северовым я потеряла значение слов страх и стыд. За три мучительных недели без него я забыла слова скромность и гордость. За несколько часов рядом я разучилась краснеть и стесняться. Никаких больше запретов. Никаких недомолвок. Остались только раскрытое сердце и голая душа. Все чувства наружу. Все эмоции в глаза. Всю боль и страсть на двоих. Идеальная девочка сгорела и из её пепла восстала новая я. Более сильная и уверенная. И пусть неидеальная. Но впервые живая и свободная.

— Не сейчас, родная. — бурчит парень, кусая за шею и ускоряя движения пальцами.

— Почему нет, любимый? Ты же тоже хочешь меня! — отбиваю, оставляя засос на его плече и наращивая темп.

— Потому что ты... Очень... — слова даются ему с трудом. На интуитивном уровне понимаю, что он на грани разрядки. Я тоже. — Ещё не... Готова...

— Я давно... готова... — рычу и взрываюсь, взлетая в облака и держась за его руку.

Мы кончаем одновременно, выкрикивая имена друг друга. Когда дыхание немного приходит в норму, а сердце перестаёт дробить кости, Артём крепко прижимает меня к себе и хрипит в макушку:

— Не готова, маленькая. Ты очень узкая. Я сделаю тебе больно.

— Вообще-то потеря девственности, в принципе, не самая приятная процедура. — бурчу ему в плечо и прикусываю.

— Блядь! Не кусайся, ведьма! — рычит, шлёпнув меня по заднице. — Дело не в плеве. Когда узнал, что ты целка, прошерстил инет. Уже тогда знал, что первым у тебя буду. Никогда бы уёбку этому тебя не отдал. Ещё возле твоего дома, когда впервые в тебя пальцами вошёл, понял, что сложно будет. Это называется "узкий вагинальный канал". А член у меня на порядок больше среднего.

Оказывается, делать все эти интимные вещи куда проще, чем говорить о них. Когда Тёма так просто это озвучивает, у меня не только лицо в помидор превращается. Вся кожа становится цвета варёного рака.

Почему так сложно слышать это? Аж зубы от смущения сводит.

Делаю глубокий вдох, втягивая в себя запах геля для душа и его кожи вместе с воздухом, и поднимаю краснющее лицо. Сама не знаю, откуда смелость на это беру.

— И что же делать? Хочешь сказать, что мы с тобой не сможем? — пищу, как прищемленная мышь, и тут же утыкаюсь глазами в его грудную клетку.

— Блядь, любимая, ну конечно сможем. Просто время надо. Разработать тебе там всё. Растянуть.

Я уже не просто цвет рака перенимаю. Натуральным образом в членистоного превращаюсь и пячусь назад. Так стыдно это слышать. От смущения под землю провалиться хочется. Северов смотрит на меня, а потом начинает смеяться так, что стёкла дрожат.

— Ты чего ржёшь, как умалишённый? После всего, что наговорил, тебе ещё и смешно? — кричу, лупя его ладонями по груди и плечам.

Парень перехватывает мои запястья и подтаскивает к себе. Вырываюсь в попытке сбежать от него и забиться в какой-нибудь угол, чтобы избавиться от этого долбанного чувства стыда.

— Наговорил, чтобы ты понимала, Насть. Я нихуя не святой. — режет, снова становясь серьёзным. — Просто хочу, чтобы ты знала, что будет больно. Возможно, даже очень. Я никогда не отпущу тебя и не отдам другому. Ты моя и только моя. И я буду твоим первым и единственным мужчиной. Только я, родная. Не знаю, сколько ещё смогу выдержать: неделю или день, но сделаю всё возможное, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. Веришь мне, любимая? — поднимает мою голову, вынуждая смотреть в глаза.

Любимая? Несмотря ни на что, он говорит это. Заряжаюсь такой силой, что способна весь мир перевернуть. Я не боюсь физической боли. И готова на всё, чтобы он был рядом. И пусть хоть наизнанку меня вывернет.

— Верю, любимый. Я люблю тебя, Артём. И хочу. Очень хочу. Сама не уверена, что долго продержусь. Поэтому давай начнём работать над этим прямо сейчас. — хриплю ему в рот и обхватываю рукой налившийся кровью член.

— Да, блядь, прямо сейчас! — рычит и в снова берёт в плен мои губы.

Глава 5

Я открываю новые двери.

— Тём, мне на учёбу надо. — бурчу, когда он в очередной раз проводит языком по моим губам и пробирается внутрь, круговыми движениями гладя живот.

— Прогуляешь! — рычит и опускает руку ниже.

Хватаю его за запястье, не позволяя добраться до цели. Мы уже несколько часов к ряду этим занимаемся. От шестого оргазма за одно утро я просто на части рассыплюсь.

— Пожалуйста, любимый, я больше не могу! — умоляю, заглядывая в родные глаза.

Северов тяжело выдыхает и опускает веки. Делает несколько вдохов-выдохов и зарывается лицом мне в шею. Поднимает руку и кладёт на талию, притягивая ближе.

— Прости, малыш. Не могу остановиться. Так не хватало тебя. Знаю, что как маньяк себя веду, но тормоза к чертям сорвало.

— А я и не хочу, чтобы ты останавливался, Тём. Просто перерыв нужен. Иначе я на ноги вообще встать не смогу. — смеюсь, целуя его в макушку и вдыхая любимый аромат.

— Ты правда хочешь на занятия сегодня ехать? У тебя же даже одежды нет, не говоря уже о конспектах и прочем.

Резко выдыхаю, понимая, что он прав. А ещё то, что мне придётся вернуться домой. Я не собираюсь брать ничего лишнего: ни одежду, ни другие вещи, но мне нужны материалы по учёбе. Мне не надо ничего из того, что куплено на деньги родителей. Но я собираюсь забрать телефон, который мне подарил Северов, и его футболку. И ещё свои документы. Паспорт и студенческий в машине, но другие лежат дома. Всё остальное не имеет значения. На зарплатной карте достаточно денег, чтобы купить себе новые шмотки и другие необходимые мелочи.

— О чём ты думаешь, родная? — пробивается в невесёлые мысли голос парня.

— Ты же останешься в академии, Тём? — сменяю тему не только потому, что не хочу говорить, но и из-за того, этот вопрос меня действительно волнует.

— Да, Насть, останусь. Сегодня позвоню в деканат. Не могу же я позволить тебе остаться без моего присмотра. — отбивает и снова целует.

Отвечаю, но дальше мы не заходим. Северов гладит меня по спине, а я перебираю его непослушные белые волосы.

— Боже! Как же я тебя люблю, Артём! Словами не выразить.

— Тогда покажи! — высекает, прикусывая за верхнюю губу.

— Ты невыносимый, Северов!

Хохоча, уворачиваюсь от его лап и спрыгиваю с постели. Я даже не стараюсь прикрыть наготу. Никакой ложной скромности. После тех его слов о всех видах секса и позах... При этом воспоминании всё равно краснею. Мы ещё даже до самого главного не добрались.

Быстро иду в ванную и щёлкаю замок, потому что Север подрывается с кровати и направляется следом. Не могу сейчас. Надо хоть немного голову в порядок привести и решить, как жить дальше. То, что Артём не позволит мне съехать от него, и так понятно. Ни раз ещё повторял, что не отпустит. Да я и сама не хочу.

— Ведьма! — раздаётся из-за двери рычание любимого, когда ручка не поддаётся.

— Я хочу душ принять!

— Мне тоже в душ надо. Вместе помоемся.

— Уже помылись один раз! Знаю я тебя и чем это закончится! — смеюсь, настраивая воду.

— Говорю же — ведьма! Ладно, у тебя десять минут, а потом я сломаю дверь.

— Двадцать!

— Пятнадцать и ни секундой больше!

Спорить с ним бессмысленно, поэтому быстро забираюсь в кабину и становлюсь под тёплые струи.

Сегодня пятница. Впереди ещё как минимум один день, чтобы настроиться на предстоящую поездку домой. Точнее, к родителям. Это больше не мой дом. В понедельник надо появиться на учёбе. К тому же мне ещё предстоит объясниться с Артёмом. Рассказать ему всё как есть и постараться, чтобы он понял, почему я так поступила.