Моя идеальная

— Доброе утро, родная. — вбивает мне в ухо Артём, обжигая кожу лёгким выдохом.

Обнимает, пропуская руки под моими, и сцепляет пальцы на животе, вжимаясь эрекцией в ягодицы.

Кожа незамедлительно покрывается горячими мурашками, а по всем нервным окончаниям, точно в цель, выстреливают электрические импульсы. Моё тело всегда так реагирует на его близость. Даже не стараюсь унять взбесившееся сердце.

— Доброе утро, любимый. — шепчу, не отводя глаз от плиты, на которой закипает напиток. — Завтракать будешь? Я приготовила.

Он молча убирает руки и косится на стол, на котором стоят мини-пиццы на хлебе и фаршированные яйца.

— Сама? — тянет вверх одну бровь.

— Ну, как бы да! Как видишь, повара здесь нет.

Северов хватает с края стола телефон и что-то там набирает.

— Кому ты звонишь?

— Заранее скорую вызываю. — смеётся, прикладывая мобильник уху.

До меня не сразу долетает смысл сказанного, но как только доходит, смерчем налетаю на него и начинаю колотить ладонями по плечам и грудине.

— Вот ты сволочь, Артём! Падла бездушная! Я изо всех сил старалась, а ты...

Высказаться до конца мне не дают его губы, которые впечатываются в мой рот. Он ловит мои запястья и заводит мне за спину, перехватив одной рукой. Он мнёт, облизывает и кусает, но внутрь не проникает. А я и от этого забываю обо всём. Просто отдаюсь поцелую, горю в объятиях, тону в бирюзовом омуте и взлетаю до небес, когда он подхватывает меня под ягодицы и усаживает верхом на себя.

— А я, Насть, тебя люблю. Поэтому, как бы стрёмно не было, собираюсь съесть всё, что ты там наготовила. — бомбит мне в рот, не переставая целовать.

— Тёма... — отзываюсь хриплыми интонациями, когда чувствую его член между ног.

Он делает несколько поступательных движений, а потом опускает меня на пол и утыкается лоб в лоб, рвано дыша. Я и сама с трудом хватаю воздух.

— Ну сколько можно нас обоих мучать, Тём? — шиплю, когда мгновенно возникшее возбуждение остаётся неудовлетворённым. — Я готова. Я хочу. Мы оба, любимый, хотим. Давай сегодня. Не надо больше ждать. Ни боли, ни страха, ни сомнений, Тём. Пожалуйстааа... — тяну ноющими нотами.

— Блядь, Настя, ты специально это делаешь? — тихим рыком отзывается парень. — Знаешь же, ведьма, как я хочу тебя. У меня уже, блядь, последние перья догорают от желания.

— Какие перья?

Теряясь от непонимания, начинаю часто моргать.

— На ангельских крыльях, малыш. Скоро упадём с тобой в Ад.

Вот теперь я понимаю.

— Сегодня? — томно тяну, опуская ресницы.

План "соблазнение Артёма Северова" приведён в действие.

Провожу пальцами по горячей пульсирующей плоти сквозь ткань спортивок и слегка сжимаю, когда он ничего не отвечает, продолжая шумно гонять воздух.

— Настяяяя! — грозно рычит и наступает, пока не вжимаюсь спиной в столешницу.

Но сдаваться я не намерена. Я обещала и своё слово тоже держать умею.

— Сегодня, Тёма! Сегодня! — победно подвожу итог и выскальзываю у него под рукой.

— Ведьма, твою мать!

— Так, завтракать будем или как?

Откусываю кусочек яйца и офигеваю от того, насколько это вкусно. И пусть я сделала всё как по рецепту и блюдо не сложное, но всё равно боялась, что пересолю, переперчу или вообще всё испоганю. Заталкиваю остаток в рот и тянусь за импровизированной пиццей.

Артём смотрит на меня с каким-то странным прищуром.

— Ты чего так смотришь? — бурчу с набитым ртом.

Видимо, для мира готовки я ещё не совсем потеряна.

— Жду, когда тебе станет плохо, чтобы скорую вызвать.

Обидеться? Разозлиться? Пнуть его по самому интересному месту? Не-а!

Ничего не отвечая, забиваю в рот ещё одно яйцо и, обойдя парня, разливаю кофе по кружкам и падаю обратно на стул, расставив чашки.

— Не хочешь? Не ешь, Тём! Можешь сам себе готовить, если так боишься. — отбиваю, якобы обиженно.

На самом деле я совсем не дуюсь. Помню наш "незабываемый ужин", которым должна была стать стрёмная мешанина из макарон, помидор и майонеза, и у самой неприятный озноб пробегает, отчего я вздрагиваю.

— Замёрзла?

Север подходит ближе и кладёт ладони на голые плечи, ведя вниз по рукам.

— Нет. Просто вспомнила ужин, которым собиралась нас накормить.

Тёма фыркает, а я начинаю смеяться. Он вторит и паркуется на соседний стул. Не напротив, а рядом. Переплетает наши пальцы и опускает мне на колено.

— Жаль, так и не удалось его попробовать, но замена мне тоже понравилась. — хриплым шёпотом выписывает мне в шею, проходясь по всей длине языком.

Не смотря на все заданные установки, всё равно заливаюсь лёгким румянцем при этом напоминании. Сердце снова срывается в галоп, а в животе начинает стягиваться узел.

— Ешь, Артём! — рычу, запихивая ему в рот яйцо.

Спустя всего несколько минут все тарелки остаются почти пустыми, а Северов с видом наевшегося сметаны кота откидывается на спинку стула.

Сама я кроме тех двух яиц и хлеба-пиццы больше ничего не съела. Видимо, двадцати пятидневная почти голодная диета не способствует тому, чтобы много есть. Желудок полный, и я едва проталкиваю в него кофе.

— Насть, съешь ещё хоть что-то. — просит парень, глядя на остатки еды и принимая ровное положение.

— Не хочу, Тём. Не лезет.

— Ты вообще когда последний раз нормально ела? — рычит, поворачивая меня лицом к себе.

— Вчера? — услужливо подсказываю и тяну брови вверх.

— И вчера ты тоже нихрена не пожрала как надо! А до этого?

— Ну не хочу я, Артём! Что тебе не ясно?! — срываюсь на повышенные, когда он тычет мне в рот последний кусок "пиццы".

Отбиваю его руку и отворачиваюсь.

Не хочу лишний раз даже вспоминать, что стало причиной моего плохого аппетита. Боль никуда не ушла. Просто я затолкала её туда же, где прятала всё, связанное с Артёмом, и подогнала ещё сотню бетономешалок, чтобы уж наверняка. Иначе я просто не выгребу. Надо забыть об этом и жить дальше. По-другому никак.

Север опять хватает меня за руки и смотрит в глаза.

— О чём ты думаешь, родная? — смягчается его тон.

— Тебе обязательно лезть мне в голову, Северов? Сам ничего не рассказываешь, а хочешь каждую мою мысль знать?

Жалею о своих словах раньше, чем успеваю договорить. Но слово — не воробей. Поджимаю губы и отвожу взгляд. Он тяжело глухо выдыхает и сильнее сжимает пальцами запястья.

— Что ты хочешь знать, Настя? — бомбит, не опуская глаз, цепляя мои.

Всё! — так хочется закричать, не просто сказать, а именно проорать это слово, но я ничего не отвечаю, продолжая кусать слизистую.

Я обещала ему не лезть. Обещала не спрашивать. И я обещала себе, что буду выполнять свои обещания. Набираю полные лёгкие воздуха, пока рёбра не начинают трещать, и с шумом выпускаю переработанный кислород.

— Извини, Артём. Я помню, что обещала не лезть в это. — слышу, как скрежещут его зубы. — И я не стану. Пока ты сам не расскажешь. Рано или поздно это всё равно случится. Пусть не сегодня, не завтра и даже не через год. Я умею ждать. И я с тобой на всю жизнь, Северов, так что всё равно когда-нибудь сдашься. — заканчиваю с лёгкой улыбкой, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию.

— Ты меня, блядь, с ума сведёшь, Миронова! — отбивает с лёгкой усмешкой.

И вдруг мы резко замолкаем, перестав улыбаться. Понятия не имею, о чём думает Артём, но мне внезапно становится не по себе.

Миронова…

С этой фамилией я прожила больше двадцати лет, но сейчас она ощущается какой-то чужеродной, неправильной, не моей.

Вам знакомо это странное чувство безотчётной тревоги? Когда без какой-либо причины ощущаешь себя не в своей тарелке? Вот по неизвестной причине именно это сейчас происходит со мной.

— Насть, — пробивается в запутанные нейронные сети моего мозга голос любимого. Поднимаю глаза и смотрю в его внезапно ставшее очень серьёзным лицо, — после всего, что сделали твои предки, ты хочешь продолжать носить эту фамилию?