Сто тысяч миль

— Нет. Ну, чисто технически ты на небесах. В двадцати тысячах миль над Землёй. Но вполне себе живой.

— Что? Не понимаю… — он резко сел, ощупывая бок. — Как это возможно? Что с раной? Я совсем не чувствую боли.

Я сама не заметила, как в несколько шагов оказалась у его постели. Села рядом, чтобы ему точно не пришло в голову встать. Пока было рано.

— Лучше без резких движений. Ты абсолютно здоров, конечно, но организм ещё адаптируется. Нормально себя чувствуешь? Хочешь что-нибудь? Может, воды? Или лучше пока прилечь…

Разумеется, Беллами не послушал. Продолжал сидеть, оперевшись на руку. Перевёл взгляд с меня на окно, за которым чернел космос и светилась Земля, а затем обратно.

— Это что, сон?

— Не совсем, — я, будто бы извиняясь, пожала плечами. — Добро пожаловать на «Ковчег».

Изучая место ранения, он приподнял низ рубашки. Там не осталось даже крохотного шрама от раны, которая едва его не убила. Только ровная гладкая кожа. Пришлось сглотнуть и отругать себя за неуместное желание тоже коснуться его. Чёрт. Он же едва не умер, сбит с толку и скорее всего ненавидел меня, а я…

Я нервно вздохнула и зачем-то посмотрела ему в глаза. Слова снова перестали складываться в предложения. Я не понимала, как их правильно подбирать. Вообще не хотелось говорить — хотелось уткнуться ему в плечо и попытаться не разрыдаться.

— Как?.. Как это случилось? Сколько прошло времени?

— Это… тебя вылечила экспериментальная терапия с ускоренной регенерацией тканей. В обычных условиях её блокирует один конкретный ген, но если на него верно повлиять в контролируемой среде… Получается тот же эффект, что у ящериц, без проблем отращивающих новый хвост. Только временно. Не думаю, что тебе интересны медицинские детали. Главное, что теперь всё в порядке.

— Сколько прошло времени? — повторил вопрос он, казалось, ничуть не впечатлённый моими аналогиями. — Сколько?

Вздохнув, я опустила взгляд на сцепленные на коленях пальцы.

— На борту «Ковчега» ты ровно пять дней.

— Как? — его тон, напротив, стал напористее. — Как я оказался здесь? Почему?

— Эвелин привезла тебя в город едва живым. Медлить было нельзя. Мы забрали тебя, полетели в бункер, там была хотя бы полноценная операционная, но… удалось лишь выиграть немного времени. Ты всё равно умирал. Шансов на Земле не было почти никаких. А здесь — наша технология исцеления. Здесь был шанс. Мы рискнули.

Беллами молчал несколько долгих секунд. Потом произнёс краткое:

— Значит, это были вы. На вертолёте.

— Мы, — эхом отозвалась я.

— И искры с неба, поджигающие землю, не были предсмертной галлюцинацией?

— Всего лишь баллистические ракеты. Хотя твой вариант звучит куда поэтичнее.

— Город?

— Цел. Весь «Второй Рассвет» сгорел вместе с частью первого кольца. Из-за ракет. Без потерь не обошлось, но до ракетного удара все ваши успели отступить благодаря Эрлану и рациям.

— Линкольн? Тави? Я оставил её там…

— Октавия была ранена, но сейчас цела. А Линкольн… Он…

Мне не нужно было заканчивать предложение, чтобы Беллами всё понял. Он зарылся пальцами в волосы, потёр ладонями лицо, сдавленно что-то пробормотал. Выдохнул резко, со злостью, которая возникает от полной бессмысленности происходящего.

— Мэди?.. — наконец, спросил едва слышно.

Закусив губу, я только отрицательно помотала головой. Беллами побледнел и застыл. Слушал мой голос, повторяющий слова Эвелин, а потом пытался смириться с услышанным. Выходило с трудом. Я почти физически чувствовала его боль, и не зная, что сказать, просто подвинулась ближе, уткнулась лбом в плечо, погладила по спине. Он не спорил. Не двигался. Только уронил руки на колени и пару мгновений тихо сидел, закрыв глаза. Я знала эту победу с горьким привкусом поражения. Знала, как она опустошала и высасывала все силы круговоротом мыслей, что можно было сделать лучше. Сделать больше. Сделать иначе.

— Перед тем, как мы продолжим беседу… — Я вздрогнула, когда он снова заговорил. — Я хотел бы прояснить один вопрос. Я здесь гость или пленник?

— Что? — опешила я. — Гость, разумеется. Почётный гость.

— Тогда как я могу попасть обратно на Землю?

— Утром поговоришь с Канцлером и Советниками. Они ответят на все вопросы.

— Утром? — Беллами нахмурился, взглянув на светильники в потолке. Кажется, не понимал, как здесь вообще может быть время суток. — А сейчас?..

— Ночь. Все спят. Канцлер точно не будет доволен, если мы к нему ворвёмся. Я и так слегка перегнула, пока уговаривала его на полёт сюда.

— Мне нужно домой, — нетерпеливо ответил он. — Я должен быть там. Всё это время должен был быть там. Должен был успеть. Должен…

— Не казни себя, — тихо проговорила я. — Ты же знаешь. Это война. Здесь так бывает.

Беллами резко выдохнул, снова заставляя меня вздрогнуть. Мои ладошки всё ещё касались его плеча и спины. Больше всего я боялась услышать просьбу их убрать. Ещё сильнее — только просьбу сейчас же убраться и больше не приходить.

— Как? Как бывает? Я должен был защитить Октавию, но решил спасать дочку. Боялся, что больше не увижу её. Боялся, что все жертвы будут напрасными. Что в итоге? Потерял друга. Чуть не потерял сестру. А Мэди всё равно похитили, чтобы вырастить из неё адептку своего долбанутого культа.

— Её уже могли найти ваши командиры.

— А если нет?

— Тогда ты найдёшь её. И вернёшь домой.

— Я бы рад. Но я очнулся здесь. На чёртовой орбите. Вряд ли фанатики прячут её где-то здесь, а? А когда вернусь… Где искать? Как? Чёрт, уже потеряно столько времени.

— Всё получится. Я в тебя верю, — искренне сказала я.

— Ты? Веришь? — вскинулся он, глядя резко, испытующе. — С чего вдруг? Разве не ты самая первая поспешила отказаться от меня?

В горле застрял ком. Встретившись глазами с его, я неловко сцепила руки на коленях. Отпустила взгляд.

— Прости за то, что я тогда наговорила. Пожалуйста.

— Простить? — ядовито уточнил Беллами.

— Горцы хотели убить вас. Просто потому что могли.

— Так хотели убить, что поделились припасами?

— Это был акт притворного гуманизма. Одолжение. Для меня. Чтобы я не сильно обижалась на наш захват в плен и помогла их президенту захватить «Ковчег». Чтобы шантаж жизнями всех моих людей не выглядел таким оскорбительным. Если бы вы попытались что-то сделать, умерли бы на месте. Снаружи они неуязвимы. Да и внутри — тоже. Если бы не Аарон… ты был бы мёртв ещё тогда. — Беллами вдруг повернул голову ко мне. Сердце забилось в груди испуганной птицей. Я впервые была рада, что не могу разобрать эмоции в его глазах. Не вынесла бы ни ненависти, ни отстранённого равнодушия. — Он знал, что я никогда не прощу ему твою смерть. Так что… убедил вас отпустить. А мне нужно было сделать так, чтобы вам не пришло в голову вернуться. Второго шанса его отец-президент вам бы не дал.

— Отец-президент? — наконец, удивлённо вскинул брови Беллами. Я кивнула в ответ, подтверждая, что он услышал правильно. — Крысёныш — сын их главного? Правда? Значит, он специально заманивал вас в своё логово месяцами? И когда гады-таки взяли вас в плен… Ты придумала ничего лучше, чем наврать мне, наговорить гадостей и отправить восвояси?

— А разве иначе ты бы ушёл? Ушёл бы, зная, чем они нам угрожали? Что задумали? — спросила я, нервно заправляя за ухо прядь волос. С колотящимся сердцем продолжила: — Я знала, что нет. Но ваши жизни не стоили призрачного шанса на… чёрт, я даже не знаю на что. Снаружи их бы не достало даже целое войско. Я… Видят боги, я не хотела тебя бросать. Тем более вот так. Прости. Прости за каждое слово. Они все были ложью, и можешь не верить мне, но знай… Пусть это ничуть меня не оправдывает, я просто хотела вас спасти. Так, как могла.

Он тяжело вздохнул, всем своим видом выражая безграничную усталость. Потёр лицо ладонями и взъерошил пятернёй растрёпанные кудри.

— То есть Октавия всё-таки была права.

— Что?

— Твой подарок. Это было не прощание, а обещание вернуться. Стоило догадаться сразу.