Страница 150 из 169
— Знаешь, я не уверена, но, кажется… Кажется, я влюбилась. Возможно, даже взаимно. Этого я не знаю.
— В самом деле? — она как-то напряглась. — И… кто она?
— Он. Это он, а не она, — выпалила я излишне поспешно. — Он не здесь. Не с нами. Но я всё ещё люблю его. Ни секунды не переставала.
— Что? Всё-таки он! Неужели… О, господи…
Всё внутри похолодело. Тепло и уют испарились без следа.
— Это так ужасно для тебя?
— Этого следовало ожидать. Но всё равно так жутко и несправедливо… Бедная моя девочка. Мне очень жаль. Как давно это у вас продолжалось?
От скорбных нот в её голосе всё внутри ухнуло вниз. Странный вопрос совсем сбил с толку.
— Несколько месяцев, наверное. Не знаю, когда точно всё поняла.
— Значит, ещё на «Ковчеге»… Я давно подозревала это, видела его взгляды, но у тебя была Бри, и я… Ты так сильно боялась меня? Я была таким монстром?
— На каком ещё «Ковчеге»? — пришёл мой черёд изумляться. — Погоди… Ты решила, что я про Уэллса говорю?
— А что, не про него? — вот теперь мамины глаза расширились в неподдельном ужасе, когда я отрицательно покачала головой. — Но… О ком тогда речь?
— О Беллами. Командире Блейке, который…
— Тебя похитил? Держал в плену? — ещё больше ужаснулась мама, вспомнив совсем не то.
— Который потом отпустил меня, спас из лап фанатиков нас с Уэллсом и помог вытащить всех остальных из их застенков, — возразила я. — Который не променял нас на перемирие со «Вторым Рассветом», а привёл сюда, чтобы мы могли связаться с вами, и пожелал удачи, когда мне пришлось наврать, что я улетаю навсегда. Это выглядит как послужной список отъявленного негодяя?
— Кларк, дорогая… Ты уверена, что это не лёгкая форма стокгольмского синдрома? В таких обстоятельствах не удивительно, что ты просто бессознательно пыталась адаптироваться под их дикие порядки, чтобы выжить. В этом нет ничего страшного.
— Зря я решила тебе сказать, — я отвернулась, пристыженная и смущённая. Обидно стало почти до слёз. — Так и знала, что ты решишь, что это помутнение рассудка. Только бы не думать, что я нарушила Протокол и посмела думать не то. Отчего я решила, что что-то изменилось? Но знаешь, я не собираюсь отказываться от своих слов. И уверена в том, что чувствую, не меньше, чем в том, что ускорение свободного падения составляет девять целых восемьдесят одну сотую метра на секунду в квадрате.
Уставившись в стену, я тяжело вздохнула и зажмурилась. И чего я ожидала? Пожеланий счастья?
— Девочка моя, — мама мягко коснулась моего плеча. — Прости. Я не хотела тебя обидеть. Знаю, что делала ошибки и часто была слишком сурова. И отказывала в праве на индивидуальность не только тебе, я и себе в нём отказывала. Но в те ужасные минуты, когда я думала, что навсегда тебя потеряла… А потом, когда говорила с Телониусом… То, что он натворил — ужасно, но в одном он был прав. Главное — не Протокол. Главное — чтобы ты была счастлива. Люби кого хочешь. Я не против. Просто говорю так, потому что боюсь, что кто-то воспользуется твоей добротой. Ты уже доказала, что безжалостна к врагам, но иногда худшие из них прячутся под личиной друзей. Но если ты уверена, то кто я, чтобы решать за тебя?
— Ты правда так думаешь? — я повернулась, не веря своим ушам.
— Правда. Я очень горжусь тобой. И всегда тебя поддержу.
— Тогда просто дай ему шанс. Ради меня. Ты всё поймёшь, когда узнаешь его.
— Договорились.
Глаза защипало против воли. Я снова уткнулась маме в шею, до конца не веря в происходящее.
Я не знала, как Беллами воспримет моё внезапное возвращение, но пообещала себе сделать всё, чтобы он меня простил. Пусть придётся просить. Умолять. Или сказать правду о своих чувствах. Я хотела наконец-то дать ему тот ответ, который он заслужил, а не тот, на который меня вынудили обстоятельства. Что я хочу остаться с ним. Быть рядом. Только надежда на то, что он даст мне ещё один шанс, вела меня всё это время. Не дала бросить всё на середине, чокнувшись от отчаяния. Я выиграла в этой смертельной игре и хотела посвятить ему свою победу. Хотела исполнить нашу общую мечту о союзе с горцами и станцией. Хотела создавать новый мир рука об руку с лучшим из людей.
Чтобы не привлекать много внимания, лететь мы решили вечером следующего дня. Силуэт вертолёта должен был слиться с темнотой неба, а гул двигателей неприятели могли бы принять за гром подступающей грозы. Кейн выбрал для поездки Ханну Грин, Чарльза Пайка и маму, мне в компанию традиционно напросились Джон, Рэйвен и Монти. Во вместительный военный вертолёт влезло бы ещё несколько пассажиров, но Канцлер сознательно отказался от большой делегации. Решил, что залог благодушного приёма — это именно мы, создавшие для землян оружие и подарившие им медикаменты из «Маунт Уэзэр». Джульетта порывалась полететь с нами — так ей хотелось посмотреть, где жил Аарон долгих полгода, но президент был непреклонен. Боялся за её безопасность, пока альянс был под вопросом. Отпустил только пилота, который и занимался поддержанием вертолёта в рабочем состоянии все эти годы.
Створки ангара раскрылись, выпуская вертолёт наружу. Его слегка потряхивало при подъёме. Тучи зависли очень низко над верхушками гор, укутав их непроницаемой пеленой. Но стоило нам подняться над ними, тряска прекратилась. Показалось закатное солнце. Оно сползало за горизонт. Косыми лучами красило слипшиеся в пушистую массу волнистые облака в алый, розовый и немного золотой. От недостатка кислорода и пронизывающего холода на такой высоте немного кружилась голова — и зрелище казалось ещё сказочнее. Облачная пелена напоминала мягкую воздушную перину, в которую хотелось нырнуть с головой. Я наслаждалась картиной всё время, пока мы снова не прошли сквозь границу облаков.
Горные пики остались позади вместе с риском не заметить их в густой массе туч. Лететь оставалось всего ничего. Внимание сразу привлекли неясные вспышки на горизонте. Вспышки, совсем не похожие на прожекторы, скорее напоминающие всполохи пламени. Стоило подлететь ближе — и даже сквозь рёв двигателей я разобрала звуки взрывов. Почти влипла в стекло, силясь рассмотреть происходящее. Пилот включил носовое освещение. Его мощные лучи врезались в огромное войско на равнине перед первым кольцом городских стен. Огромное атакующее войско. Какого… Какого чёрта?
— Вот это мы вовремя, — саркастично заметил Мёрфи.
— Это то, о чём я думаю? — Рейес бросила на меня обеспокоенный взгляд.
— Я не хочу в это верить, но похоже на то, — покачала головой я, глядя на пылающую землю парой километров ниже. Снова посмотрела на Рэйвен: — Какая там частота у нашей сети связи?
— Что происходит? Мы явились в самый разгар войны? — обеспокоенно спросила Советница Грин.
— Вы знали об этом? — гневно нахмурился Канцлер. — Нам лучше вернуться обратно. Сейчас же. Пилот, разворачивай.
— Нет! — возмутились мы вчетвером почти в один голос. Напоровшись на злой взгляд Кейна, я пояснила: — Давайте сначала спросим, что случилось. Вдруг здесь пригодится наша помощь.
— Говорит Рэйвен Рейес, приём. Что происходит? Ответьте, если слышите меня.
— Рейес? Это шутка что ли? — отозвалась рация голосом изобретателя.
— Ничуть, — тут же ответила я. — Привет, Эрлан. Это Кларк. Что за чёрт?
— Вашу мать, откуда вы тут взялись? Что это за херня в воздухе?
— Не херня, а вертолёт. Наш. Мы внутри.
— Откуда он у вас?!
— Это «Второй Рассвет» выстроился в смертельную орду у ваших стен?
— Он самый! Ублюдков не меньше двух с половиной тысяч. Мы захлёбываемся. Все командиры в бою. Многие уже не отвечают. Валите, пока не поздно. Или вы прилетели добавить нам люлей?
— Нет! Прилетели добавить люлей им, — усмехнулась Рейес. — У нас тут есть один козырь в рукаве, верно, Кларк? Вы можете приказать всем отрядам отступать?
— Чего?! Куда отступать?!
— Где Беллами? Свяжи нас. Дай поговорить с ним, — попросила я. — Я всё ему объясню.
— Невозможно! — отрезал Эрлан.
— Почему? Где он? На стене?