Сто тысяч миль

Сложно было не признать хладнокровную гениальность плана Аньи. Сначала позволить Небесным помочь нам обрести больше сил. А потом избавиться от них вместе с общественной нестабильностью, которую и породило их появление. Мне и самому стоило бы додуматься до чего-то подобного, будь я чуть больше политиком и чуть меньше человеком. Красиво. Удобно. Хитро. И абсолютно аморально.

Джон по нашей с ним договорённости разыгрывал перед главой Совета матерей безнадёжность, якобы я и вовсе отказывался думать о том, чтобы хоть куда-то их отпускать. Я надеялся, что от такой информации Анья решит сбавить обороты в подготовке своего недопереворота. Мне нужно было время, чтобы обзавестись хотя бы подобием козыря против неё, и Мёрфи весьма неплохо мне в этом помогал. Именно он смог разузнать, что идею договора со «Вторым Рассветом» Анья почерпнула у Луны. Границы города были перекрыты уже давно, так что у них не могло быть иного способа общения, кроме переписки. Я приказал своим разведчикам усилить контроль за границами и обещал щедрое вознаграждение, если кто-то из них сможет перехватить нелегальную корреспонденцию.

Убедить Военный Совет впустить беженцев Водного Клана оказалось невероятно трудно. Зал заседаний погрузился в споры на долгие часы, но в итоге всё упиралось в одно. Нам нужны были люди. А среди желающих к нам примкнуть как раз насчитывалось около пары сотен обученных воинов. Командиры со скрипом согласились принять их только потому, что многих знали лично, со многими бились плечом к плечу. До этой проклятой войны наши Кланы были не разлей вода, а теперь… Конечно, риски всё ещё никуда не делись. Но я был почти уверен, что новоприбывшие не смогут сделать хуже — куда ещё хуже? Да и на провокации Аньи про сделку с дьяволом они не поведутся. Они как раз сбежали от её идейной вдохновительницы.

Эвелин была настолько счастлива, что даже не задала ни одного вопроса. Я взвалил на неё весь объём ответственности за её бывших соклановцев. Она только радостно кивала и даже не догадывалась, что мной двигали совсем не человеческие слабости, а один только холодный расчёт. Хотя, может, догадывалась, но ей было плевать. Своего воительница добилась и в ответ обещала, что наш уговор в силе. А мне большего и не требовалось. Всего лишь одна маленькая личная армия.

Чтобы ещё сильнее замедлить Анью, я воспользовался её же собственным трюком. Отправил прямиком в Совет матерей целую пачку писем с угрозами расправы от «Второго Рассвета». Паника поднялась знатная. После такого досадного происшествия у меня, разумеется, не было иного выбора, кроме как приставить к главе Совета личную круглосуточную охрану. Опасность — да она же на каждом шагу. Анья бесилась, неспособная придумать хотя бы один весомый аргумент против, пока верные мне разведчики докладывали каждый её шаг. Что ж. Оказалось, в эту игру могут играть двое.

Но, если быть до конца откровенным, я просто тянул время. Потому что оно нужно было Небесным, чтобы закончить свои изобретения. И потому что единственный рабочий план до ужаса мне не нравился.

— Так, и что было потом?

— Потом? — с самым задумчивым видом переспросила Кларк. — Что ж… Никогда не любила эту часть истории.

В тусклом свете ночника её волосы отливали золотом, волной раскинувшись по подушке. Мы до сих пор могли говорить часами напролёт, будто встретились только что и сто тысяч лет назад одновременно. Темы никогда не иссякали, как и безумная тяга друг к другу. Боги, было до ужаса странно признавать, что моим любимым занятием в постели в последнее время стали разговоры с ней. Вместо того, чтобы просто засыпать, Кларк с самым загадочным видом долго смотрела в потолок, потом поворачивалась и выдавала что-то в духе «а ты знал, что небо голубое из-за когерентного рассеяния света в атмосфере?» Почему-то у неё получалось сказать это так, что мне всегда хотелось знать больше. Иногда, напротив, знать больше хотелось ей. Она часто интересовалась особенностями нашего мира и размышляла обо всех этих категориях с таким страстным восторгом, что я почти ревновал её ко всем этим знаниям, но и не хотел переставать видеть это воодушевление в её взгляде. Времени на сон в итоге оставалось не так много, но я ничуть не жалел. Это было наше время на двоих. Дни напролёт мы принадлежали делам и заботам, а здесь весь остальной мир будто не существовал. «Зима — это, оказывается, ужасно холодно», — говорила она, придвигаясь ближе. В доме постоянно горел камин, но я даже не пытался ей об этом напомнить. Тем более когда вместо шерстяного пледа она выбирала забраться в мои объятия.

— Все винили и продолжают винить в трагедии искусственный интеллект, чья эпоха пришла на смену нейросетям, но по мне это бред, — продолжала рассуждать Кларк. — Там была кнопка экстренного завершения — она всегда есть, тем более в системах такого уровня риска. Её не могли не запрограммировать, как и список недопустимых действий. В отличие от человека, программа — это просто кусок кода, который не умеет нарушать правила. Её исполнение можно прервать. Пусть даже система была распределена на миллиарды устройств по всему миру одновременно.

— Но проблема ведь была не столько в остановке программы, сколько в нежелании людей всё это останавливать?

— Вообще да, это верно, но… — задумчиво ответила она, а потом резко вскинула голову: — Стоп. Ты что, уже всё знаешь? Зачем тогда спрашиваешь?

— Хочу узнать твоё мнение, а не сухие факты из вашего учебника, — усмехнулся я, аккуратно убирая упавшую ей на лоб прядь волос. — Там пишут неясные предположения, что всему виной анархисты, террористы, хакеры, которые внезапно решили, что пришло время судного дня. Почему-то ни одна из этих версий не показалась мне хоть сколько-нибудь реалистичной.

— Думаю, проблема в том, что доскональная отладка любых сложных систем невозможна. Тех, на которые влияют не только входные параметры, но и их собственное текущее состояние. Это намного сложнее рассчитать. Это ведёт не к дифференциальным уравнениям, которые научились решать больше пятисот лет назад, там нужны алгоритмы намного сложнее. Вот, например, на заре компьютерных вычислений наши предки пытались таким способом точно предсказывать погоду. Даже сделали для этого суперкомпьютер. И выбрали правильный подход. Но оно всё равно не работало. Почему? Потому что компьютер не мог оперировать с числами с бесконечной точностью. Он округлял дроби. Например, двенадцатый знак после запятой. Очень мелкая доля. Одна триллионная. Казалось бы, мелочь. Но эти погрешности наслаивались друг на друга и вместе влияли на итоговый прогноз, внося непоправимые искажения. Так и здесь. Дьявол — он в деталях. Одну упустили — и мир вспыхнул. Сгинул в огне цепной реакции, потому что никому не хватило мудрости остановить это. Не воевать, а поговорить. Могло ли быть иначе?

— Хочешь сказать, человечество не может существовать без войны?

Кларк бросила на меня краткий взгляд и покачала головой. Голубые глаза засияли искорками живого ума, пока она закусила губу, подбирая слова.

— Может, и так. Но я предпочитаю верить в другое. В то, чему меня научила теория игр.

— Теория игр?

— Так называется раздел математики, который изучает оптимальные стратегии и учит принятию решений. Игра — это, конечно, условное название, им просто обозначают спорную ситуацию, в которой участвует две и более стороны. Там много интересных задачек, о которых любопытно поразмышлять.

— Например?

— Например… Ну, представь себе двоих охотников в лесу, которые выследили место обитания редкого оленя. Поймают они его и смогут съесть только если будут работать сообща. Однако олень всё не появляется. Зато вокруг много зайцев, которых легко поймать каждому из охотников. Не таких больших и сытных, но лучше, чем ничего. Но если хоть один побежит ловить зайца, то они точно спугнут оленя. Охоту на него можно считать проваленной.

— Это так не работает. Всегда можно найти другого оленя, — возразил я.

— Это просто мысленный эксперимент, а не ситуация из жизни. Так что прими эти условия за данность, — усмехнулась Кларк. — Можно поймать либо зайца, либо оленя. По одному. Так вот, нет никаких гарантий, что олень всё же появится. Если конкретный охотник будет ждать, то есть риск, что другой убьёт зайца ради себя. При этом гарантий словить оленя всё ещё никаких, пусть это более выгодно обоим. Но они могут вдвоём решить ловить зайцев. Что бы делал ты?