Страница 12 из 54
– Много написано про лампы или иные предметы, в которые джины заключены. А вот фольклор это, или реально можно джина к лампе или к кольцу привязать, надо узнать. Мне в мечеть ходу нет, – на самом деле есть, но Рафаэлю этого знать не обязательно. У меня в отличие от того же Люца аллергии на освещенные предметы не наблюдается, – а я займусь опросом наших.
Рафаэль надулся обиженно, он видимо думал, что мы теперь будем с ним неразлучной парочкой, но я была иного мнения на этот счет.
– То есть ты меня отсылаешь? – спросил он, вздохнув. И вопрос этот слишком походил на попытку манипулирования. Не на ту нарвался, манипуляции я чую издалека. Папаня приучил.
– Я тебя не отсылаю, я предлагаю разделение обязанностей. Ты съездишь в московскую мечеть, поднимешь старые документы в вашей епархии. И не говори, что документации нет, даже мы, темные, ее ведем. Я в это время поинтересуюсь у своих источников, возможно кто-то из практиков сталкивался с чем-то подобным. Фотографии круга у тебя есть, зачем я тебе?
По правде сказать, мне хотелось ненадолго от него отделаться, и спокойно распланировать с Люцем и Инной дальнейшую работу. Я бы уже давно уехала в офис, если бы светлый не шел за мной по пятам, а затем не предложил вместе пообедать.
– А среди твоих информаторов есть настоящие демоны? – глаза его засияли от сдерживаемого любопытства.
Я кивнула, потому что действительно планировала побеседовать с Велычем и еще с одной более опасной дамой.
– Возьми меня с собой, пожалуйста! – восторженно попросил он.
– Демоны же, фу фу, гадость гадость. Вы не должны с ними в контакт вступать, перышки испачкаете.
Я мало чего знаю о светлых, но у них по поводу демонов явно вполне определенная политика партии. Хороший демон – изгнанный демон.
– Мы и с ведьмами в контакт вступать не должны, – лукаво улыбнулся он, а синие глаза налились цветом и поманили меня в даль васильковых полей и безоблачного голубого неба. Пришлось тихонько ущипнуть себя за бедро, чтобы не расплыться в ответной улыбке.
– Ладно, только никаких крестов и поумерь свой уровень святости.
Рафаэль удивленно приподнял брови, я пояснила:
– У большинства наших аллергия на освященные предметы. Может быть и аллергия на тебя.
– Но ты же в порядке. Ты же ко мне прикасалась.
– У большинства, но не у всех. Тем более мой вид демонизма отличается от общепринятых, – уклончиво ответила ему я. Не хотелось погружаться в грустную историю, одна одинешенька я на свете, несчастная. С этого станется. И пожалеет и приласкает. Вот и сейчас смотрит, глазками в обрамлении темных ресниц хлопает, ладонь протянул, в бессознательно стремлении защитить. Или в сознательном… Ощетинилась, отклонилась, схватилась за пиццу как за спасательную соломинку, разрывая зрительный контакт. Долго я одна, так долго, что первого попавшегося, кто ко мне с добром потянулся, готова ближе пустить. Невзирая на то, что он находится по другую сторону баррикад. Эх, права была Инна, давно было нужно отыскать себе любовника среди темных. Чтобы никаких лишних чувств, просто обмен магий и радость плоти. Засвербело в груди от понимания, что так не смогу. Рафаэль, к счастью не способный к чтению мыслей, и не знающий о буре чувств, что пробудили его утренние заигрывания, продолжал сыпать вопросами.
– Это значит прикосновения мои кому-то могут навредить? А что делать, если кому-то некомфортно станет? А что еще мне нужно знать?
Я задумалась, как бы не выдать лишнюю информацию:
– Ничего и никого не трогай, следуй моим инструкциям. Станет слишком горячо – сразу уходим.
Он ухмыльнулся и отсалютовал левой ладонью, в правой был последний кусок пиццы:
– Так точно, мой капитан. А что значит слишком горячо?
***
Рафаэль высадил рядом с нашей конторой, погода резко испортилась, как бывает осенью, и принялся накрапывать мелкий дождик обещающий превратиться в холодный осенний ливень. Я почти бегом влетела на второй этаж, и в дверях столкнулась нос к носу с Сеней. Тот явно направлялся в сторону туалета, который у нас один на весь этаж. Он почесал стесанное ухо, свидетельство его эльфийских корней, вздохнул страдальчески. Не то, чтобы Сеня меня не любит, я для него слишком живая. Эмоции мои потоком сваливаются на бедного некроманта медиума, сбивают его с ритма чинного общения с мертвыми. Наши кабинеты поэтому и находятся по разные стороны коридора офиса.
– Привет. Т-тебя там жждут – заикаясь, сообщил он. В своей черной мантии с растрепанными русыми волосами и глазами вылинявшего серого цвета он походил на школьника, которого одели в мантию ради шутки. А ведь ему давно перевалило за сорок.
– Как дела, Сень? – спросила я, Сеня начинал заикаться, когда был полностью измотан. Велыч, которому я эту ситуацию как-то упомянула вскользь, назвал тогда заикание Сени «западением речевой функции», советовал снизить ему количество рабочих часов, чтобы парня инсульт раньше времени не разбил.
– Я уустал, ввесь день чувствую ккакое-то давление. Оно хххочет смотреть моими ггглазами. Ннно онно слишком жжживое. - Он вздохнул, силясь справиться с заиканием. - Кто-не не вежливый пытается одолжить мое тело.
Сеня был сильным медиумом, и это вредило его тонкой душевной организации, некоторые просто считали его психом. Я же понимала, что власть, которую он имеет над миром мертвых, забирает у него что-то другое. Осенью Сеня действительно немного слетал с катушек, потому как мир живых и мертвых находится ближе из-за погоды, в Хэллоуин мы вообще делали ставки, сколько некротик сможет удержаться в собственном теле. В прошлом году это тело в итоге заняла какая-то дамочка, которая требовала выяснений отношений со своим бывшим супругом. Судя по тому, как она голосила, супруг ее этот и упокоил:
– Крепись. Если амулет какой понадобится в Коалиции заказать, дай знать.
Я помогаю Сене с некоторыми заказами, потому что одна из глав коалиции неровно к нему дышат. Впрочем дышит она неровно ко всем, в ком имеется хоть капля эльфийской крови. Фетиш у нее, гештальт незакрытый. Он улыбнулся и собирался идти дальше по коридору, когда вдруг схватил меня за руку с несвойственной для себя силой и уверенностью, заглянув мне в лицо, сказал с неясным акцентом и совсем без заикания:
– Вот я тебя и нашел.
Он торжественно улыбнулся. А затем, словно кто-то щелкнул выключателем, и лицо Сени на секунду потеряло всякое выражение. Когда он проморгался, то схватился пальцами за виски.
– Вот ввидишь, весь день ттакое. Нно теперь вроде отпустило.
Он пошел дальше по коридору, вопреки стереотипам освещенному мягким светом ЛЕД ламп, которые Жанна и Снежанна переключают в красный режим перед входом посетителей. А я так и стояла недоуменно пялясь на колышущуюся на его спине мантию. Кому нафиг надо меня искать? Разве что вчерашний джин хочет меня добить и высосать как отца Кирилла, ну тут мы посмотрим кто кого. В смысле добьет. Я не глядя поздоровалась с Жанной и пошла в кабинет начальницы.
У Инны кабинет был именно таким, каким его ожидают увидеть экзальтированные девицы и начитавшиеся псевдо научных статей по оккультизму клиенты. Кроваво красный ковер с изображением пентаграммы, всевозможная символика на стенах, козья голова со светящимися глазами за спиной Инны, туча баночек-скляночек со всевозможной дрянью и "древние" фолианты на полках. Еще у Инны имелся камин, порытый изображением какой-то фрески с грешниками, горящими в аду. Камин этот был бутафорией, как и большинство предметов в ее кабинете. Настоящими оставались колода карт Таро, истертых за почти вековое прикосновение ее наманикюренными пальцами, прядь белых волос под куполом, от которых веяло демонской силой, да так, что колени поджимались от ужаса, а еще черный кот, который следовал за Инной по пятам. Ездил на переднем сиденье в машине, смотрел круглыми зелеными глазами на новых клиентов, присаживался ей на колени, когда она курила очередную сигарету. И был вроде бы этот кот обыкновенным и сила от него никакая не исходила, да только на старинных фотографиях, где Инна стоит в обнимку с Хрущевым или принимается в комсомолки раз этак пятнадцать, кот на заднем плане, поклясться готова, тот же самый.