Страница 84 из 96
13
В декабре установились морозы, и Лида отправилась на каток. Она шла через старый город, территорию больницы и новый город в радостном возбуждении, перебросив связанные шнурками коньки через плечо. Город просветлел от снега, снег окутал деревья, и стоило задуть одну ветку, как свежая метелица срывалась вниз летучим рассыпчатым облаком. Чем ближе к катку, тем больше у нее становилось спутников. Вскоре перед глазами стала вырастать освещенная прожекторами громада стадиона, зимой превращавшегося в каток. Отдельные фигуры идущих с коньками через плечо слились в праздничное шествие, тянувшееся туда, к свету, где играла музыка. На стадионе Лида забралась на самый высокий ряд, куда не достигал свет прожекторов, чтобы переобуться, оценить обстановку и отыскать на льду фигуру Саши в сером вязанном свитере и черной спортивной шапочке. Не успела она увидеть Сашу в ряду конькобежцев «В» класса, как он поднял голову и, заслонившись рукавицей от света, стал всматриваться в верхние ряды, где переобувалась Лида. Ей казалось, их взгляды встретились, потому что когда глаза их встречались, ее окатывала волна, идущая из дали ее будущего, из конечного пункта скитаний, куда Лида должна была неизбежно прийти. Лида вышла из краткого забытья и стала зашнуровывать ботинки с коньками. Потом снова отыскала глазами фигуру Саши. Он катался с Оксаной, Надей и Наташей Поплавской, а вокруг них бегал на коньках Петр Медведев, то и дело вклиниваясь в череду одноклассниц, которые пытались держать цепочку, но Петр с разбега разрывал их сомкнутые руки.
Заметив Лиду, Петр подкатил к ней, на полной скорости лихо остановился, взрезав коньком лед, так что брызги посыпались из-под лезвия «дутышей», подал ей руку и потащил к центру ледяного катка. Лида не могла кататься так быстро, но взгляд Саши, несомненно следящий за ними, придал ей уверенности, и они с Петром, взявшись за руки крест-накрест, понеслись вперед на бешенной скорости. «Как ты решила задачку по химии?» — обратив к ней веселое лицо и стараясь перекричать музыку, спросил Петр. Лида в ответ показала на горло. С горлом все было в порядке, но она не могла делать три дела сразу: ощущать на себе Сашин взгляд, кататься и разговаривать. «Я решил через уравнение», — крикнул Петр. Лида знала, что Саша в эти минуты испытывает ревность вдвойне: оттого, что она сейчас с Петром, и оттого, что сам он не может кататься так быстро. Ему не угнаться за ними. Теперь Лида смело могла не смотреть в его сторону: если с нею Петр Медведев, взгляд Саши пребудет на ней до тех пор, пока Петр не отпустит ее. А Петр и не собирался ее отпускать — ему, наверное, наскучил грустный вид Оксаны. Лида боялась одного: как бы не налететь на другие пары и не споткнуться на ровном месте. Но ревнивый взор Саши расчищал перед нею пространство, и Лида подумала, что они с Петром — самая резвая и красивая пара на катке. Как только она это подумала, Петр понес ее прямо на цепочку девочек, нацелившись проскочить между Сашей и Оксаной, но Лида вмиг сообразила, что, если они разобьют руки Оксаны и Саши, тот почувствует себя униженным, и заставила Петра притормозить перед девочками. «Привет!» — «Привет!» — криво, на разные стороны усмехнулись Оксана и Надя, сдержанно и любезно улыбнулась Наташа, а Саша исподлобья смотрел на Лиду вопрошающим взглядом. Лида понимала, что Петр устраивает демонстрацию то ли в адрес Оксаны, то ли в адрес Саши. «Пошли в буфет, выпьем лимонад», — миролюбиво сказала Лида. «Так у тебя же горло болит?» — уличил ее Петр. «А деньги у вас есть?» — спросила Наташа. «У меня есть!» — выскочила Оксана, поспешно расстегивая молнию на кармане своего красивого темно-лилового комбинезона. «Есть, есть, — крикнул Петр. — Пошли, всех вас напою!» — «Лично я на катке не пью», — многозначительно сказал Саша. — «Лично тебя никто не спрашивает, — отрезал Петр. — Я к девушкам обращаюсь. Ну что, красавицы?» Тут Лида сообразила, что если сейчас она как-то не загладит грубость Петра, Саша обидится и на несколько дней исчезнет из ее жизни. Она не смела вырвать руку из руки Петра (он теперь держал ее как в тисках), но и не могла отважиться пойти с ним в буфет. Саша мрачно смотрел в сторону, ожидая ее ответа. Дело было уже не в ревности, а в публично нанесенной ему обиде, на которую он вовремя и находчиво не сумел ответить. Лида сказала: «Я устала, хочу посидеть. Может, отдохнем на скамейке?» — «А почему мы должны отдыхать?!. — с ударением на каждом слове произнесла Надя. — Мы с Ксюшей, например, не устали». Но тут Наташа Поплавская, на которой в последнее время, по причине выхода Марины из пятерки, лежали обязанности центральной фигуры, деликатно произнесла: «Я тоже не устала, но мне надо потуже затянуть ботинки...»
Все уселись в нижнем ряду. Петр сел между Сашей и Лидой, нарочно сделав ее крайней. Лида чуть отодвинулась от Петра, но он перегнулся через ее колени и стал затягивать шнурки на ее ботинках. Саша помогал Наде. «Слишком туго», — громко сказала Лида Петру, стараясь вложить в свои слова недовольство. Наташа и тут пришла ей на помощь. Она отодвинулась от Саши, чтобы дать место Петру, и сказала: «Помоги мне, пожалуйста». Лиде нравился естественный тон Наташи, нравилось, что к любой маленькой просьбе она всегда прибавляет слово «пожалуйста», как взрослая. Петр не нашелся, чем на это ответить, и подсел к Наташе. Он оказался между Наташей и Сашей, потому что Надя не подвинулась и сидела как каменная. Лида могла бы придвинуться к Саше, но вовремя вспомнила о его привычке положительно реагировать лишь на естественные ее движения. Укреплять его позиции за счет Петра на глазах пятерки было бы ненатурально. Пустое место между ними как будто разрасталось на Лидиных глазах. Тут ей на помощь пришла Эдита Пьеха с «Городом детства». «Наша любимая!» — воскликнул Саша, в великолепном порыве схватив Лиду за руку, а другой рукой стащил на лед Наташу, увлекшую остальных. Действительно, под эту песню конькобежцы «В» класса всегда катались вместе. Но Саша, горя желанием наказать Петра, выпустил Наташину руку, и они понеслись с Лидой вперед. О таком она и не мечтала, зная нерешительность Саши. Они летели по кругу, подгоняемые смехом пытавшихся настигнуть их девочек. Петр рвался вперед, но девочки с двух сторон крепко держали его за руки. Тем не менее, сделав круг, они все соединились, и тут, на середине песни, Лида самым естественным образом зашлась в кашле. Притормозили. «Тебе пора домой, — строго произнес Саша, — я провожу...» Петр ничего не сказал. Они поднялись наверх, где стояли под скамейкой Лидины сапоги. Лида уже не кашляла. «Жаль, что рано уходим», — сказала она. — «Тебе действительно жаль?» — Саша заглянул ей в лицо. Лида промолчала. «Как ты решила задачу по химии?» — «Через систему уравнений», — ответила Лида. «Надо мне химию подтянуть малость, — сказал Саша. — В мединституте это первый экзамен».
Они вышли из ворот и встретили Володю Астафьева. «Ну вот, явился! — сказала Лида. — Все уже расходятся...» Володя откозырял им — эту привычку он перенял у брата-дембеля. «Значит, я вовремя», — сказал он. Обменялись рукопожатиями и разошлись. «Хочешь, я помогу тебе с химией?» — спросила Лида. — «Не хочу, — ответил Саша, крепко стиснув ее руку. — Вот как раз этого мне от тебя не надо...» Надо было, наверное, спросить кокетливым тоном, что ему от нее надо, как сделала бы это Надя на ее месте, но Лида боялась, что у нее дрогнет голос. Саша замкнулся в себе. Молчание разрасталось, приобретая напряженность силового поля, как будто они летели вперед на коньках. Музыка звучала в отдалении. Саша стащил рукавицу со своей руки и варежку с Лидиной, взяв ее руку голой горячей рукой, после чего молчание Лиды стало естественным. Ее вели, она шла не замечая дороги, согреваясь все больше и больше от учащенного бега крови во всем теле. Лида и не заметила, как они оказались возле ее дома. «Ну пока», — сказала она. «Скажи: как ты ко мне относишься?» — глядя в сторону, вдруг спросил Саша. Лида засмеялась — вопрос прозвучал как признание. «Что смеешься?» — «Это все равно что мгновенно сказать, сколько будет пятьдесят пять умножить на шестьдесят шесть...» — сказала она. «Три тысячи шестьсот тридцать», — машинально буркнул Саша. «Откуда ты знаешь?» — «Просто так брякнул... Так что ты мне ответишь?» — «Три тысячи шестьсот тридцать, — сказала Лида. — Спокойной ночи».