Страница 61 из 462
И в каждый миг меня опережал.
Стой, время, переменимся ролями:
Ты школяром побудь, а я часами.
Погнись, пока я буду праздно жить
И временем крупитчатым сорить.
Беги, беги, песок неугомонный!
Что мне часы! ведь я батрак поденный.
Перевод Г. Кружкова
О предмете моих стихов
Мир малый, избранный моею Музой,
Необозримей девственных чащоб:
Тот, кто связался с этакой обузой,
Заблудится средь лабиринта троп.
Как зыбки эти сумерки! Как странны
Сплетения извилистых путей!
Какие смутные мрачат туманы
Дерзнувшего изображать людей!
Легко писать земли портрет парадный
Или рисовать июльский небосклон,
Чей лик, то дымно тусклый, то отрадный,
И в смене чувств порядку подчинен;
Но как явить мне облик человечий
В смешенье дум, в игре противоречий?
Перевод Г. Кружкова
О наследии отцовском
Рачительность отцов нам сберегла
Мир в целости, за малым лишь изъятьем.
Увы, мы промотали все дотла;
Чем нас помянут сыновья? — Проклятьем.
Мы истощили сок земли живой,
Засеяли бесплодьем наши нивы;
Леса и рощи, пышные листвой,
Теперь сквозят, клочкасты и плешивы.
Мы памятники прошлого смели,
Разграбили сокровищницы храмов;
И честь и слава — брошены в пыли.
Что скажут сыновья, на это глянув?
Мир обречен. Коль Бог не поспешит,
Сама же тварь творенье сокрушит.
Перевод Г. Кружкова
О веке нынешнем
Князей, господ кругом — как никогда,
А рыцарства не сыщешь и следа.
Как никогда, кругом домов богатых,
Но корки не дождешься в тех палатах.
Как никогда, друзьями полон свет.
«День добрый!» — «Добрый день!» — а добрых нет.
Ученых уйма, а ума не стало;
Тьма набожных, а милостивых мало.
В судах законы загнаны в тупик.
Где правда? Или там, где громче крик?
Век шествует вперед, бурлит, гордится.
Но гибнет истина, а грех плодится.
Перевод Г. Кружкова
Robert Devereux, 2nd Earl of Essex (1566–1601)
* * *
Seated between the old world and the new
A land there is no other land may touch,
Where reigns a queen in peace and honour true;
Stories or fables do describe no such.
Never did Atlas such a burthen bear
As she in holding up the world oppressed,
Supplying with her virtue everywhere,
Weakness of friends, errors of servants best.
No nation breeds a warmer blood for war,
And yet she calms them with her majesty.
No age hath ever wit refined so far,
And yet she calms them by her policy.
To her thy son must make his sacrifice,
If he will have the morning of his eyes.
* * *
Happy were he could finish forth his fate
In some unhaunted desert, most obscure
From all societies, from love and hate
Of worldly folk; then might be sleep secure;
Then wake again, and give God ever praise,
Content with hips and haws and bramble-berry;
In contemplation spending all his days,
And change of holy thoughts to make him merry;
Where, when he dies, his tomb may be a bush,
Where harmless robin dwells with gentle thrush.
Роберт Девере, граф Эссекс (1566–1601)
* * *
Направо — Старый Свет, налево — Новый,
И нет границы посуху ни с кем.
Согласья здесь незыблемы основы,
И всякий враг пред Королевой нем.
В ее решеньях не найти изъяна.
В трудах она не покладает рук
И верховодит миром, несмотря на
Бессилие друзей и глупость слуг.
Пускай Атланту много легче было, —
Заслуг ее не описать пером.
Захватчикам она заслон чинила
Своим всепроницающим умом.
Всечасно уроженцы здешних мест
Готовы за нее пойти на крест.
Перевод М. Калинина
* * *
Он с легким сердцем мир покинул сей,
В пустыне подвизавшись, в отдаленье
От общества, от суетных страстей
Обычных смертных. Каждое мгновенье
Усердно он молился Богу сил,
Питался большей частью ежевикой,
К небесному раздумья возносил