Страница 59 из 462
Когда я выйду из земных оков,
поплачь, пока не скажет скорбный звон,
что я, покинув мерзкий из миров,
в мерзейший мир червей переселён.
Не вспоминай при виде этих строк
их автора, что из души твоей,
любовь моя, исчез бы, если б мог
забрать с собою груз твоих скорбей.
А если вспомнишь о моих стихах,
когда суглинку стану я сродни,
не беспокой словами бедный прах —
свою любовь со мной похорони.
Но не стенай, иначе вся страна
поднимет на смех наши имена.
Перевод Ю. Лифшица
76
Зачем сонет мой бедный столь не нов,
Не гибок, и чуждается свободы?
Зачем я избегаю свежих слов —
Замены прежним, вышедшим из моды?
Зачем я повторяюсь в сотый раз,
И стих обрек испытанным оковам
Так, что открыт источник этих фраз,
И автор выдается каждым словом?
Знай: не могу не петь на прежний лад;
Любовь и ты — я пленник темы этой.
Для старых слов иной ищу наряд,
И вновь плачу истраченной монетой.
Как солнцу не сменить свой вечный путь,
Так мне с пути любви не повернуть.
Перевод С. Александровского
80
О, как мне страшно о тебе писать,
Узнав, что лучший дух тебя возносит
И силится мои хвалы попрать!
Но раз дары твои свободно носят,
Как океан безбрежный, все равно
И бедное, и мощное ветрило,
Мой жалкий челн — пускай слабей его! —
Направит вдаль упрямое правило.
Спасешь — и полечу по гребню волн,
Пока он ждет над бездной молчаливой.
Дашь гибель — значит, я негодный челн,
А он могуч в постройке горделивой.
И если рок судил мне пораженье,
В моей любви гнездилось уж паденье…
Перевод М. И. Чайковского
106
Когда я занят древних хроник чтеньем
И нахожу хвалу красавиц там
Иль старый стих читаю, с восхваленьем
Красы умерших рыцарей и дам, —
Я вижу, как тогда хвалить умели
Красу рук, ног, и все лица черты,
И мнится мне: достойно бы воспели
Они красу, какой владеешь ты.
Так, о тебе пророчествуя сладко,
Поэзия красу превознесла!
Но гимны те — лишь слабая догадка:
Ты выше все ж, чем древних вся хвала.
Когда умели петь, — тебя не знали;
Пришел твой век, — и песни слабы стали!
Перевод Н. Холодковского
130
Взор госпожи моей — не солнце, нет,
И на кораллы не походят губы;
Ее груди не белоснежен цвет;
А волосы, как проволока, грубы.
Я видел много белых, алых роз,
Но их не вижу на ее ланитах,
И не сравнится запах черных кос
С усладой благовоний знаменитых;
Мне речь ее мила, но знаю я,
Что музыка богаче благостыней;
Когда ступает госпожа моя,
Мне ясно: то походка не богини;
И все же, что бы ни сравнил я с ней,
Всего на свете мне она милей.
Перевод О. Румера
144
Отчаянье и радость утешений —
Два духа, два любви моей крыла.
Он — белокур, мужчина, добрый гений;
Она — злой дух, лицом мрачна, смугла.
Чтоб в ад меня скорей увлечь, дух черный
Склонил к разлуке доброго со мной
И, соблазняя наглостью упорной,
Старается, чтоб стал и он иной.
Быть может, ангел мой уже низринут, —
Не знаю, но могу подозревать.
И если я обоими покинут,
То ангел мой в аду. Увы, узнать
Могу тогда ту правду, что хоронят,
Когда злой демон ангела прогонит.
Перевод А. Федорова
147
Моя любовь сходна так с лихорадкой:
Желает лишь того, что ей вредит,
И этой пищей гибельной, но сладкой,
Болезненный питает аппетит.
Рассудок, врач любви, меня оставил,
Советами его я пренебрег,
И к гибели, забыв ряд мудрых правил,
Стремлюсь в огне желаний и тревог.
Нет, я неизлечим. Мой ум сурово
Заботы бросил. Грудь полна тоски.
Как бред безумный, мысль моя и слово
От истины и смысла далеки.
Что ты чиста, светла — я клясться рад,
А ты черна как ночь, мрачна как ад.