Око ворона

Советники королевы Елизаветы считали трофеи законным имуществом победителей Армады и пришли в ярость, узнав, что с шотландского берега пропали испанские сокровища. Собственно, эта кража и стала главной причиной, приведшей Роуэна Скотта в придорожную таверну в такую жуткую ночь.

Роуэн вновь вгляделся во мглу за окном. Ветви деревьев трещали под яростным напором ветра. Шторм не за горами. А Джорди Белл так и не появился… Между бровей Роуэна пролегла тревожная морщинка.

Джорди, давнишний друг и сотоварищ по набегам, клятвенно обещал встретить его в этой придорожной таверне еще до захода солнца, утверждая, что сообщит кое-какие важные сведения насчет исчезнувших сокровищ испанцев.

Роуэна снедало беспокойство и нетерпение. Давно пора было продолжать путь к замку Блэкдраммонд. Дедушка с бабушкой заждались – Роуэн заранее сообщил им о приезде. Отсюда до замка было не более часа быстрой езды… но только в хорошую погоду. Гроза же неминуемо увеличит это время, прикидывал Роуэн. И заметно увеличит. Анна и Джок Скотты будут переживать за внука, а этого Роуэну совсем уж не хотелось.

И все же он решил задержаться еще минут на десять-пятнадцать. Поудобнее устроившись в кресле, сунул руку внутрь кожаного жилета, надетого поверх рубахи и холщового камзола, достал завернутый в тряпицу круглый плоский предмет величиной с ладонь.

Роуэн развернул зеркальце, и отполированный камень подмигнул ему, словно темная звезда, – точь-в-точь как тогда, на берегу, куда его выбросили волны. Выпуклая поверхность в обрамлении деревянной кружевной рамки приятно холодила пальцы. Особой ценности эта скромная вещица не имела, но Роуэну она понравилась необычностью материала и формы. Да и зеркало всегда могло пригодиться. Он хотел подарить находку бабушке вместе с золотым медальоном… Мягкая улыбка вновь тронула его губы. Бабушка наверняка сочтет подарок дурацкой папистской безделушкой.

Рамка резного дерева, вся в трещинах и с полуобсыпавшейся позолотой, когда-то, видимо, была украшена драгоценными камнями. Сейчас же вместо них чернели овальные пустоты. Окруженный деревянными кружевами, идеально гладкий камень напоминал оникс, но его поверхность была затуманенной, дымчатой, полупрозрачной.

Роуэн повертел зеркальце в руке. Темная поверхность послушно отразила сначала язычки пламени в очаге, потом чернеющее в окне грозное небо. Должно быть, вещица и была задумана как ручное зеркальце, решил Роуэн. Для драгоценной безделушки она, пожалуй, великовата. Вновь повернув зеркало, он лицом к лицу встретился со своим отражением.

На него смотрел худощавый, смуглый и совсем молодой человек… слишком молодой; сам Роуэн ощущал себя гораздо старше. Он выглядел утомленным и хмурым – сказалась прошлая бессонная ночь, а в жестких складках вокруг рта и мрачном огне глаз угадывались следы накопившейся за годы тюрьмы усталости.

Чистые линии высокого лба и скул, упрямого подбородка и аристократически вылепленного носа напоминали черты его отца. От отца же достались ему и волосы, густые, черные, как полированный камень, что он сейчас держал в руке. Память о матери была жива в форме чувственных губ и пронзительной зелени глаз, обрамленных черной каймой ресниц.

Изображение неожиданно пошло рябью и расплылось, поверхность зеркальца вспенилась грозовыми облаками. Роуэн машинально провел по нему ладонью, глянул снова…

На лицо юной женщины. У призрачной незнакомки были широко распахнутые серые глаза, тонкие черты, каскад черных волос… Прелестный, неземной в своем совершенстве образ, казалось, парил где-то в матовых глубинах камня.

Роуэн повернул зеркало под другим углом – изображение исчезло. Он перевернул вещицу на ладони, в уверенности, что на обратной стороне выписан женский портрет, проглядывающий сквозь полупрозрачный камень. Потемневшая, растрескавшаяся от времени и воды деревянная задняя пластина не дала ответа на загадку.

Роуэн прищурился, всматриваясь в выступающий над деревянными кружевами гладкий черный край. Ничего. Лишь дымчатая чернота. Ни искорки цвета, ни намека на лицо, достойное божественной кисти. Незнакомка растаяла как дым, и, сколько Роуэн ни пытался, так и не смог вернуть дивный образ.

Зеркало послушно отражало его собственные черты – острый взгляд, морщинку недоумения меж бровей, давно нуждающиеся в стрижке длинные волосы. Роуэн протер поверхность камня рукавом; лицо стало четче, по бокам вспыхнули яркие точки от горящих в таверне факелов – и только. Сказочное видение не возвращалось. Должно быть, он грезил наяву… То ли дала о себе знать усталость, то ли хозяйский эль был не таким уж разбавленным?

Он обернул безделушку тряпицей и сунул во внутренний карман жилета. Подхватил со скамьи стальной шлем, надел его, застегнул у горла плотный коричневый плащ и двинулся к выходу, на прощание махнув добродушному хозяину таверны.

Жаль, что они разминулись с Джорди Беллом, думал Роуэн, но в конце концов друг-англичанин найдет его и в Блэкдраммонде, а вот сам он может сегодня и не попасть в отчий дом. Чертова погода разбушевалась не на шутку; хмельной напиток да тепло очага, пожалуй, разморили бы его так, что не хватило бы сил отказаться от заманчивого предложения трактирщика.

Роуэн плотно прикрыл за собой дверь, наклонил голову и, с трудом преодолевая сопротивление ледяного ветра, зашагал через двор к конюшне, где оставил своего гнедого и оружие.

В завывании близкой грозы он слишком поздно услышал шаги у себя за спиной; опустив ладонь на рукоять кинжала, хотел было развернуться, но в этот миг кто-то схватил его за плечи и рванул назад. Роуэн пошатнулся, земля едва не ушла у него из-под ног.

Громадная рука придавила ему грудь, острие ножа надавило на горло с решительностью, достаточной, чтобы остановить любые попытки сопротивления. Роуэн повернул голову, но не увидел противника – загнутые края шлема мешали обзору.

Он застыл, натянутый как тетива лука, со стиснутыми до боли кулаками. Будь у него хоть малейшая возможность шевельнуться, не задумываясь заехал бы кулаком в физиономию неизвестного врага или хотя бы локтем в его весьма ощутимое брюхо.

– Выкладывай свою добычу, – прохрипел грубый голос. Приблизительно одного роста с Роуэном, противник, судя по свинцовому грузу его руки, был значительно тяжелее.

– Чего… нужно?! – выдохнул Роуэн. Даже едва заметного движения хватило, чтобы лезвие прошлось по его горлу. Кожу защипало, горячая капля скатилась под воротник. Податься вперед значило самому напороться на нож. Отпрянуть назад или вытащить кинжал? Тоже верная смерть – удар ножа опередил бы любой, самый молниеносный жест.

– Око! – рявкнул голос. – Оно у тебя?

Скосив насколько мог глаза, Роуэн из-под края шлема увидел лишь бычью шею и подбородок в неопрятной щетине. Но прямо перед ним вдруг вырос еще один бородатый тип, высокий, неуклюжий, в жилете из стеганой потертой кожи, надетом прямо на голое тело, и надвинутом ниже бровей конусообразном шлеме.

– Око? Что за око? Какого дьявола вам нужно? – выдавил Роуэн. Бредовый вопрос вызвал в нем надежду, что это не грабители, а потерявшие рассудок солдаты. Кто еще, кроме полоумных скитальцев, которых немало развелось после войны, мог бы требовать у первого встречного… глаз?

– «Око ворона»! – низко протянул бородач. – Мы знаем, что ты был на берегу, где разбился испанский корабль, и думаем, что среди обломков ты нашел… одну очень нужную нам вещь. «Око ворона».

– Что это такое?

– Проверь кошель! – гаркнул верзила с ножом.

Бородатый рывком открыл кошелек и запустил туда руку.

– Монеты и ерундовая папистская финтифлюшка, – прорычал он, презрительно подкинув на ладони медальон. – Камня нет.

– Гляди лучше! – приказал первый.

– Говорю же – больше ничего! – Второй на всякий случай встряхнул кошель.

У Роуэна мелькнула мысль о зеркальце из полированного черного камня, но он тут же ее отбросил. Что этим негодяям какая-то безделица в треснутой деревянной рамке? Им бы драгоценности, золото… И не просто золото, а то самое золото испанцев!