Рыцарская сказка

– А где… Ты почему в сапогах?

Грифо встряхнул его и поставил на ноги, но слуга снова обмяк и повалился на пол.

– Дайте веревку, – приказал Рейнхольд. – Потолще. Так, обвяжи ему вокруг пояса. Обвязал?

– Да, – ответил Грифо.

– Крепко?

– Быка выдержит.

– Помолись за него и веревку.

С этими словами Рейнхольд подошел к Эжену, обхватил его, а конец веревки сунул в руки Грифо и Асимарга. Затем поднес слугу к окну и вывалил его наружу. Эжен недолго испытывал прекрасное чувство полета – веревка оказалась короткой. Грифо и Асимарг, упершись плечами в стены, держали Эжена на весу в воздухе. Рейнхольд выглянул в окно и остался доволен, увидев слугу, дергающегося на веревке, как рыба на крючке, только в отличие от рыбы он не безмолвствовал, а кричал с выражением.

– Раз дар речи обрел, значит, прочухался. Тащите назад, – пока слугу втаскивали обратно, он оглядел комнату и увидел в углу бочку с дождевой водой, которую слуга подставил под протекающий потолок.

Едва Эжен стал подниматься с колен, Рейнхольд опрокинул на него бочку с водой. От истошного крика, казалось, задрожали стены, даже Рейнхольд от неожиданности выронил бочку прямо на ногу Эжену, и крик повторился.

      Когда Эжен поднялся на ноги, Рейнхольд несколько раз наотмашь хлестнул его по лицу, но не сильно, опасаясь снова отправить его в бесчувственное состояние. После пятого удара хмель окончательно выветрился из головы слуги, и он уже сознательно рухнул на колени со словами:

– Прости меня, господин.

Рейнхольд не удержался и пнул его ногой:

– Вставай, скотина. Тебя будут сечь, пока кнут не превратится в мочалку. Но это будет потом, если ты сегодня выживешь.

– Прости, господин, – причитал Эжен, но как-то неискренне.

– Пошли! – скомандовал Рейнхольд.

– Куда прикажет господин? – спросил Эжен.

– Я хочу осмотреть комнаты для гостей, нам скоро принимать принца.

– Так это, пусть принц их и осмотрит, а нам туда лучше не соваться, – робко возразил Эжен.

– Ты мне еще советы давать будешь? – повысил голос Рейнхольд. – Прикажу, и сам полезешь во все комнаты.

Эжен уже был готов опять пасть на колени, но Рейнхольд толкнул его к двери.

– Пошли, у меня скоро терпение лопнет.

      Пока они шли по коридору, Грифо решил напомнить всем, что он не пустое место, а управляющий замком.

– Скажи, пьянчуга, давно у вас здесь ничего интересного не случалось? – спросил он подчеркнуто пренебрежительным тоном.

– А это смотря какой у тебя интерес: ежели к женскому полу, так его здесь не бывает, а, может, к жестокостям каким – этого хоть отбавляй. Взять хотя бы Ватрена, помнишь такого? По твоему приказу запороли его до смерти, так я его недавно встретил здесь. Бледный, тощий, весь просвечивает. Пролетел надо мной, ну я его окликнул, а потом сам пожалел. Злой он уж больно стал, сам говорит, а глазами съесть готов.

Хорошее настроение Грифо приказало долго жить. Охватившая его злость рвалась наружу.

– Почему здесь кто-то летает? – слова путались в голове у Грифо. – Бледный?

– Солнца здесь мало, потому и бледный.

– Я тебя не про это спрашиваю, – прошипел Грифо, боясь сорваться на визг.

– А летает, потому что привидение, – Эжен умел изобразить на своем лице простодушие, граничащее с издевательством.

– Ну и что оно хочет?

– А это ты сам спроси при встрече.

– Я тебя спрашиваю!

– Ты как вчера родился. Ну что может желать привидение? У него одна забота – покой. А привидениями кто становится? Или злодей страшный, чью душу ни ад, ни рай не принимают, или погибший безвинно, чья душа жаждет мести. Вот пока они не совершат того, что для успокоения души требуется, быть им привидениями. Некоторые бедняги по сотне лет сами терзаются и других мучают. А Ватрен уж больно злой стал…

– Я прикажу тебя в цепи к бешеным собакам. Почему не поймали этого Ватрена? – глаза Грифо стали круглыми то ли от гнева, то ли от страха.

Рейнхольд не выдержал и расхохотался. Он не вмешивался, ожидая, как воспримет рассказ Эжена Грифо. Действительность превзошла все ожидания. Над Грифо умерли бы со смеха даже сопровождающие их стражники, если бы это разрешалось им по службе. Недоуменный вид Грифо и глаза, просящие пощады, еще больше рассмешили Рейнхольда. Эжен сохранял полное спокойствие.

Вдоволь насмеявшись, Рейнхольд решил успокоить слишком впечатлительного управляющего:

– Ты напрасно волнуешься, привидения совершенно не опасны для тех, кто их не боится. Они ведь ничего не могут сделать, они бестелесные. Они могут только напугать, и умереть ты можешь только от страха.

– Тебе хорошо говорить, на тебя привидение не охотится.

– Зато на меня другие охотятся, и я с удовольствием поменялся бы с тобой местами. Ну, не пора ли заняться делом, а, Грифо? Ты, по-моему, уже созрел.

Тем временем они подошли к дверям какой-то комнаты.

– Ну что, пойдешь? – спросил Рейнхольд, с открытой издевкой глядя на Грифо.

Управляющему очень хотелось найти в себе силы и гордость и сказать: «Пойду, а что?», но как он ни старался, ничего не нашел, кроме жалкой улыбки, и, заглядывая в глаза Рейнхольду, пробормотал что-то невнятное.

– Ты здоровый мужик, Грифо, а ведешь себя, как нашкодивший поваренок. Иди! Это поможет тебе почувствовать себя рыцарем.

Грифо ворвался в комнату как войско за добычей в неприятельский город после долгой осады. На него ничего не свалилось, и сам он никуда не провалился, это его немного успокоило. Остальные оставались в коридоре и наблюдали за происходящим через открытую дверь. Грифо оглянулся назад и увидел, что около двери у стены стоит статуя рыцаря, пустая – это было видно сквозь открытое забрало. Он прошелся по комнате, но ничего не происходило, и сам он ничего интересного не замечал.

– Да нет здесь ничего, пусто, как в раю, – крикнул управляющий.

– Ну раз так, тебе повезло. Выходи, пойдем дальше, – ответил Рейнхольд.

Облегченно выдохнув и возблагодарив высшие силы, Грифо направился к выходу, и тут статуя подала признаки жизни. Почуяв неладное, Грифо метнулся к выходу, но к его ужасу статуя рыцаря преградила дорогу.

– Ты что?! – по-поросячьи взвизгнул Грифо и постарался оттеснить статую от выхода, но с таким же успехом можно двигать скалу.

– Я управляющий Королевы! – в отчаянии закричал Грифо, но и это не произвело впечатления на статую. Тогда он ее ударил.

Эффект превзошел все ожидания. Статуя, вместо того чтобы упасть или уступить дорогу, влепила управляющему приличную оплеуху, от которой тот отлетел к стене. В коридоре раздался дружный смех. В любой другой момент это вывело бы Грифо из себя, но теперь все его внимание было поглощено приближавшейся статуей. Он резво вскочил на ноги и перебежал к противоположной стене. Статуя тоже изменила направление движения. Началось что-то, напоминавшее игру в салки: Грифо метался по комнате, а набор доспехов пытался его схватить.

Рейнхольд понимал, что пора помочь бедняге, но не мог перестать смеяться. Лишь когда лицо Грифо из красного сделалось малиновым и стало ясно, что его вот-вот хватит удар, он решил вмешаться. Выждав момент, когда статуя повернулась к выходу спиной, Рейнхольд и стражники разом обрушили на нее силу своих копий и мечей. Статуя обернулась и качнулась, немного потеряв равновесие. Воспользовавшись этим, Грифо стрелой вылетел из комнаты мимо растерявшегося врага, а Эжен захлопнул дверь перед самым ее забралом.

Грифо рухнул на пол. Рейнхольд полил ему на лицо холодной воды из фляги и глотнул сам. Когда управляющий отдышался и его лицо приобрело цвет, не напоминающий тыл павиана, они отправились дальше. Рейнхольд радовался, что его доклад Королеве о состоянии этой части замка косвенно заденет Лейзера и позволит высказать кое-какие мысли при всех. С другой стороны, его роль в деле с Принцем могла повыситься, а в случае успеха Королева оказывалась бы обязанной ему, что сулило новые интересные расклады. Тщеславие и честолюбие уже забурлили в сердечном котле Рейнхольда, только что пар из ушей не пошел.