Страница 14 из 23
– Хорошо, спасибо. До встречи.
– Пока.
Я резко встала и небрежно кинула телефон на диван. В гостиной когда-то давно можно было найти рабочие бумаги отца, но после его смерти всё было убрано в подвал. Эллен в любое время года работала на террасе, поэтому местоположение её материалов было для меня загадкой. Я поднялась на второй этаж в надежде на то, что в спальне можно будет найти что-то полезное. Вещи оттуда по моей просьбе не были вывезены ни после смерти отца, ни после моего переезда. Дверь после неуверенного толчка распахнулась с жутким скрипом. Застыв на пороге, я осмотрелась – это место теперь казалось до ужаса чужим. Давно прошли те времена, когда я забегала сюда с утра пораньше и с визгами прыгала в постель к ещё дремлющим родителям, которые изо всех сил пытались насладиться долгожданным отпуском, или сидела с отцом в тишине, пока он читал книгу, а я, расположившись на полу, увлеченно заполняла свой личный дневник. С появлением Эллен мое присутствие в комнате ограничивалось мимолетным просовыванием головы в дверной проём с целью позвать пару на один из приемов пищи.
Я сделала пару шагов внутрь и опустилась на колени перед кроватью. В последний раз отец был тут после Рождества и некоторые его личные вещи всё ещё лежали по углам на его половине комнаты – на тумбочке стояла коробка от наручных часов и ремень, который он забыл сложить в чемодан, край одеяла был немного откинут, тумбочка не закрывалась до конца из-за забитых в неё вещей. Половина Эллен выглядела куда опрятнее – нетронутая правая сторона кровати, никаких вещей на туалетном столике, в кресле или на комоде. Я пригнулась и вытащила из-под кровати большую картонную коробку, принадлежащую мачехе. Это был странный выбор для хранения архивных документов, в доме было много других мест, где можно было спрятать старые материалы дел. Я отложила крышку. Коробка доверху была забита разноцветными папками, на обложки которых малярным скотчем были приклеены кодовые названия и даты. Нужная лежала почти в самом низу. Желание открыть и спешно пролистать каждое из дел перебороть было тяжело, я через силу закрыла коробку и сунула её обратно под кровать.
Покинув спальню, я не глядя в зеркало накинула куртку, выбежала из дома и села в автомобиль. Сегодня дорога до центра города была особенно тяжелой – на середине пути небо заполонили массивные устрашающие тучи, которые почти сразу извергли на землю шквал тяжелых дождевых капель. На подъезде к городу вереница автомобилей дружно остановилась – пробки в обеденное время субботы были редкостью, но сегодня что-то явно пошло не по плану. Я нервно теребила пальцами маленькую подвеску на золотой длинной цепочке и то и дело выглядывала в окно. Спустя минут 15 движение возобновилось и я, лавируя между машинами, помчалась в центр города. В штабе я не была с последнего дня своей работы летом и сейчас явно испытывала взволнованное предвкушение – столько воспоминаний, столько счастливых, беззаботных дней. Сейчас я вновь здесь – квадратное здание, совсем недавно пережившее косметический ремонт фасада, возвышалось в центре небольшой аллеи. При наличии минимального наружного освещения оно выглядело устрашающе. Я выскочила из машины, прижимая к себе папку, и поспешила внутрь, опасаясь промокнуть полностью. Внутри во всю кипела работа – за пропускным пунктом бегали офицеры с бумагами в руках, кроме гула постоянных телефонных звонков и звука клавиш ноутбука тут ничего не было слышно. Я перепрыгнула пару ступенек и подошла к охраннику.
– Вивиан, – полный тридцатилетний мужчина по имени Бэн отставил кружку кофе в сторону и добродушно мне улыбнулся. Пыхтя, он поднялся со своего кресла и покачал головой. – Я так рад видеть тебя здесь. Как тебя сюда занесло?
Я пожала плечами.
– Эллен попросила занести бумаги.
– А, ну проходи, проходи, – Бэн нажал кнопку у себя под столом и замок на двери открылся. – Заходи как освободишься, поболтаем ещё.
– Хорошо, спасибо, – я улыбнулась и помахала мужчине на прощание.
Внутри оказалось ещё больше людей, чем я представляла. Нашлась парочка тех, кто помнил меня по летней работе здесь, но так как я летела по коридору в сторону лифта, светской беседы не состоялось. Я доехала на шестой, последний этаж и понеслась по коридору. Перед кабинетом для собраний пришлось замедлить шаг. Сквозь прозрачную стену я мельком увидела изуродованное тело девушки – с помощью проектора на светлой стене отображалась фотография с места происшествия. От увиденного желудок скрутило в тугой узел – всё её тело было в рубцах и рваных ранах, посеревшая кожа была грязной, ноги и руки застыли в неестественной позе. Через мгновение кадр переключился – на стене появился портрет парня – возможно чуть старше меня, возможно ровесника. Его карие глаза на фотографии с выпускного из школы были пугающе отстраненными с легким, еле читаемся безумием. Улыбка была, возможно, чересчур широкая и наигранная, руки с силой сжимали только что полученный аттестат. Я отвела глаза и напрягла слух. До меня стали доноситься обрывки разговора, который она не имела права подслушивать.
– Значится подозреваемым… Без особой подготовки… Оставлял следы… Личный мотив… Манчестерский университет…
Дверь в кабинет со скрипом отворилась, и я резко вскинула голову. Сжимая ручку и не выходя полностью в коридор, Эллен стояла, облокотившись на косяк. Светлые волосы были немного взлохмачены, под глазами виднелись серые разводы осыпавшейся туши. Лицо её казалось совсем уставшим и отстранённым.
– Там ужасные пробки… – я замешкалась, но она лишь покачала головой.
– Спасибо, что так быстро приехала, – женщина уверенно забрала папку и оглянулась. Её подчинённые самостоятельно шепотом накидывали возможные версии и идеи. – У тебя всё хорошо?
– Всё отлично.
Эллен слабо кивнула в ответ. Она редко задавала вопрос «Как дела?». «Всё хорошо? Всё в порядке? Всё нормально?» – гораздо чаще звучало в её лексиконе. Возможно, она опасалась ответственности и отчаянно хотела избавиться от обязательств решать мои насущные проблемы. Не было времени, опыта, знаний.
– А ты как? У вас тут завал?
– Да, вроде того, – Эллен нервно постучала пальцами по косяку и на мгновение опустила глаза.
– Вивиан, дорогая, здравствуй, – помимо увлеченных разговоров и стука капель дождя по подоконнику, в коридоре возник ещё один звук – звук знакомого, почти родного голоса. Я в мгновение обернулась – Малькольм – заместитель констебля, глава штаба и самый лучший друг отца шагал по коридору. В его глазах поблескивала искренняя, неподдельная радость от нашей встречи. Он подошел ближе и похлопал меня по плечам, после чего пальцами пригладил свои короткие седеющие каштановые волосы. – Как я рад видеть тебя здесь, как ты поживаешь?
– Здравствуйте, всё отлично, – я немного отшатнулась и искренне улыбнулась мужчине в ответ. Он был поразительно похож на отца. Не внешне – черные волосы отца, его острые и грубые черты лица и плотное подтянутое тело в сочетании с высоким ростом не имели ничего общего с обритыми светло-коричневыми волосами Малькольма, мягким и добродушным лицом и его слегка выпирающим животиком. За годы неразрывной дружбы двое мужчин стали одним человеком. Они делили многое – коронные фразы уже давно были одни на двоих, жесты и мимика одного время от времени точь-в-точь копировали жесты другого. И улыбка у них была одинаковая – не широкая, но самая лучезарная и добрая.
– Как хорошо, что ты заехала. По тебе уже все успели соскучиться.
Я несмело кивнула. Мне искренне хотелось в это верить.
– Когда нам ждать тебя на работу?
– Эллен, кажется, говорила что-то про окончание колледжа, – я посмотрела на мачеху, и та уверенно кивнула.
– Это без проблем, конечно. Я думал, что тебе будет интересно поработать и сейчас. Стажировка, там, или как это у вас называется?
– Я же учусь на писателя, – я покачала головой и слабо улыбнулась. – Ваши криминальные истории не имеют ничего общего с моей специальностью.
Мне было приятно внимание. Приятно находиться здесь, в знакомой обстановке, в месте, которое я знала как свои пять пальцев, но идти по семейной протоптанной дорожке и быть детективом я не собиралась. Если вся работа заключалась в перебирании старых бумажек или обслуживании полицейских, несмотря на острое желание проводить тут всё свободнее время, я желала отказаться.