Страница 34 из 66
Она поймала мой взгляд и усмехнулась.
— Пора, — пробормотала она, прежде чем плюхнуть Элая мне на колени. Я напрягся, меня охватил страх. Сразу же после этого я подумал: черт, а он и впрямь как пышечка. — Расслабься.
Она засмеялась, облокотившись на спинку дивана, наблюдая за мной, а я наблюдал за Элаем, который, держал голову высоко и смотрел на меня. Внезапно он вскинул руки вверх и заплакал.
Заебись. Я сделал ему больно.
Я хотел вернуть его, когда Хэдли придвинулась ко мне, практически вплотную.
Может, я все-таки подержу его.
Хэдли взяла Элая за руку и тихонько погладила его.
— Все хорошо, видишь? Элайджа тоже боится. Ты должен быть большим и храбрым и показать ему, что все в порядке.
— Я не хочу причинять ему боль, — сказал я ей, отчаянно надеясь, что она спасет меня от самого себя.
— Элайджа, ты не причинишь ему вреда. Знаешь, как мне было страшно держать Люси, когда мне впервые передали ее на руки? Если просто сдаться — это конец. Это чувство оцепенения, которое ты испытываешь, означает, что ты можешь быть великолепен в этом.
— В чем? — скривившись спросил я.
— В заботе о детях.
— Я способен позаботиться не только о детях.
Свет от телевизора отражался на ее лице, заставляя мое сердце бешено колотиться.
— Посмотрим, как ты справишься с Элаем, — пробормотала она, прижимаясь к моему плечу.
Всю последнюю часть фильма я смотрел на Элая. Это все, что я мог делать, поскольку еще не знал, как общаться с ребенком. Элай то ли смирился с моими объятиями, то ли спал, точно не знаю. Впрочем, это неважно. Элай растянулся на моей груди, странно очарованный и спокойный. Ноги Люси упирались в мой левый бок, а Хэдли свернулась калачиком с другой стороны.
Раз все спали, значит, мне не нужно уходить? Я знал, что могу мгновенно заснуть прямо здесь, сидя. Мне в жизни не было так комфортно. Если она спросит, я могу сказать, что задремал.
Глава двадцать четвертая
Хэдли
Ночью меня разбудил крик Элая. В комнате было светло, DVD-плеер был включен на меню фильма. От кого-то, кто не должен был здесь находиться, исходило тепло. Я оттолкнулась от руки Элайджи. Быстро схватила Элая, не желая, чтобы он разбудил Элайджи. Мой нос все еще был онемевшим, так как лицом я утыкалась в плечо Элайджи. Я рассеянно потирала его, пока чмоканье губ Элая наполняло тишину в комнате. Единственным звуком, который можно было услышать, был звук кондиционера, включенного в квартире. Едва проснувшись, я нагнулась в поисках подгузников и салфеток, которые хранились на диване. Найдя их, поменяла Элаю подгузник. Он все еще капризничал, но не слишком громко, поскольку знал, что будет дальше. Я положила его мокрый подгузник на пол, сказав себе, что потом выброшу его в мусорное ведро. Стянув с себя рубашку на бретельках, я расстегнула бюстгальтер для кормящих и покормила Элая. Не задумываясь, я оперлась на руку Элайджи. Мне было комфортно, а когда мне было комфортно, я очень хотела спать.
Это осознание заставило меня резко подняться. Засыпать с Элайджи рядом должно было быть странно. Но после дневных разборок со Скоттом, пребывание рядом с Элайджи было глотком свежего воздуха.
Я обратила внимание на шею Элайджи. Его голова была наклонена вперед. Ему было неудобно спать в вертикальном положении. Поскольку Элай все еще был в его объятиях, когда проснулась, я решила, что Элайджа был слишком напуган, чтобы двигаться. Мне следовало разбудить его, чтобы он мог отправиться домой, но я положила голову ему на плечо. Еще немного...
— С днем рождения. —Раскатистый, хрипловатый голос Элайджи напугал меня до смерти. — Он довольно требователен.
Я быстро поднялась с его плеча и встретилась с темными глазами.
— Ты меня напугал, — прошептала я. — Думала, ты спишь. Уже собиралась разбудить тебя, чтобы ты мог пойти домой, — быстро проговорила я.
Скрестив руки на груди, он вздохнул.
— Как часто ты встаешь к нему по ночам?
Я пожала плечами, чувствуя себя неловко из-за того, что вывалила грудь на его обозрение. Я не стеснялась кормить грудью, но у Элайджи были ястребиные глаза, и моя кожа покрылась мурашками от осознания того, что он смотрит на нас.
— Очень редко. Время от времени. Мне повезло. Он спит всю ночь в отличии от Люси в его возрасте. Думаю, ей исполнился год, прежде чем я смогла спокойно спать.
Он издал звук «хм».
— Смею предположить, что работа и учеба не способствовали этому.
— Нет, но оно того стоило. — Сказала я, пожав плечами.
— Их отец. — начал он.
Я выдохнула.
— Подожди. Если уж мы затеяли этот разговор, позволь мне отнести их в постель.
Он встал, морщась и обхватывая шею.
— Я отнесу Люси. Ее комната — та, что справа?
Я кивнула. Как только Элай снова начал засыпать, я быстро прикрылась, пока Элайджа ушел, и помогла Элаю срыгнуть, прежде чем отнести его в кроватку в своей комнате. Когда я вернулась, Элайджа снова сидел на диване, раскинув ноги. Мое сердце забилось с удвоенной силой, подстегиваемое жаром в животе.
Между работой и материнством мое тело так долго не испытывало желания, что поначалу я его не осознавала. Даже когда была со Скоттом, я не испытывала подобной тяги к близости. Секс обычно происходил потому, что он этого хотел, и его не волновало, что я была измотана и требовалось гораздо больше усилий, чтобы мне было хорошо с ним. Как мне казалось, именно из-за этого я не особо хотела секса со Скоттом.
Но с Элайджи я чувствовала все в полной мере. Это заставляло меня крайне нервничать и осознавать его присутствие. Элайджа был моим другом. Хуже всего в нем сочеталось все, что я хотела видеть в любовнике — партнере. Он был тем, кем никогда не был Скотт. Мне было страшно. Я с грустью осознала, что Скотт даже в сексе не очень хорошо относился к моему телу. Забавно, что я не замечала всех недостатков наших отношений, когда была ослеплена любовью и преданностью.
Как я могла позволить себе довериться Элайджи после всего, через что мне пришлось пройти со Скоттом? И как я могла не хотеть назвать его своим?
Когда вчера Скотт последовал за нами в квартиру и ранил не только мои чувства, но и чувства Люси, единственным утешением для меня было попросить Элайджи прийти. Мой выбор оказался правильным. После половины дня, проведенного с ним, неуместные страхи и переживания Люси были забыты.
Опустившись на диван рядом с ним, я подтянула ноги под себя и повернулась к нему лицом.
— Начинай. Если собираешься заставить меня признать, как глупо я себя вела, давай приступим к делу.
Он откинул голову на диван и смотрел на меня взглядом, который я не могла расшифровать.
— Ты слишком милая и этим все пользуются. Как ты сошлась с тем говнюком, которого я видел вчера, никогда не пойму. Твои дети самые милые, потому что ты их мать. Определенно, в них ничего от него нет.
— Во-первых, если когда-нибудь услышу, что ты говоришь так при Люси, я тебя отшлепаю. Неважно, что она может услышать от его семьи, я никогда не опущусь до их уровня. — Затем я улыбнулась. — Но раз уж она спит, не могу не согласиться. Я любила его и, как бы жалко это ни звучало, продолжала бы заботиться о нем, если бы он не изменил. Но сейчас, оглядываясь назад, удивляюсь, как могла быть счастлива, если постоянно разочаровывалась в Скотте.
— Полагаю, он не работал? — В его тоне слышался гнев. Я кивнула. — И до сих пор не работает?
— Нет, но он учится.
— Ну и что, блядь? У него появилась ответственность, когда ты забеременела. Кто позволяет беременной женщине работать и учиться? — Он говорил все громче. Я сжала плечо Элайджи, и он глубоко вздохнул, закрыв глаза и успокаиваясь, прежде чем снова заговорить. — Меня удивляет, что ты считаешь это нормальным. Я бы ни за что не позволил тебе пройти через это. Он должен был жертвовать сном, а не ты. Он должен был совмещать работу, учёбу и родительские обязанности, пока ты ходила на учебу и возвращалась домой к Люси. Ты должна была оставаться дома и проводить с Люси все свое свободное время.