Следствие по магии

— Так, ребят, тормозим. Это кажется родственник? — я уже обращалась к мужику, тот злобно глянул и пробурчал.

— Ярослав Волховский, я брат Ирины! Это моего племянника похитили! Вы!..

— Мы никого не похищали, успокойтесь!

О! В арку, сверкая иллюминацией, как будто здесь ее мало, влетели гайцы.

Кажется, это за нашим буйным братом. Сколько же он правил нарушил? За простым смертным так не гоняются, да и где он пост нашёл? Доблестные стражи кинулись к брошенной машине. Оглядываю все поле боя, ну чисто сюр какой-то. ППС держит на коленях брата потерпевшей, бегающие около машины гайцы, прокурор стоит около акул-пера, криминалисты, пытающиеся снять несуществующие отпечатки (представьте сколько людей касаются лавочки?), врачи, вкалывающие уже не первое успокоительное матери и наконец я, пытающаяся узнать у той же матери, что же все-таки произошло?

— Горчаков, разберись с ГИБДД.

Я вздохнула. Опер с опаской посмотрел в мою сторону и уполз договариваться. Все равно штраф получит, ну или без прав останется.

— Так, гражданин Волховский, вы можете что-нибудь прояснить?

Сотрудники уже подняли его, но пока придерживали.

— Мне позвонила сестра, сказала, что Диму украли, я все бросил и сюда.

Ну значит этот вообще ничего не знает, бесполезен.

— Фото ребёнка? Если есть сегодняшнее.

Мамочка была среднестатистическая, то есть Инстаграмм ребёнка вела на постоянной основе. Ее брат оказался более или менее вменяемый, все показал. Фото распечатали-разослали и раздали сотрудникам.

В принципе все бумаги заполнила, ЦУ раздала и, если бы не непосредственный начальник не подпирал выезд, я бы уже смылась. Опера и участковый уже бегали по бабушкам, а я уже даже повестки на черно заполнила. Без имён правда, ибо не ведаю кому отдавать. Подпирая машину и хищно следя за шефом, оглядываю детскую площадку. Не путайте, мы не железные и мне безумно жалко эту мамочку, но, если я буду рыдать рядом с ней, то дело с мертвой точки не сдвинется.

— Горчаков, брату потерпевшей уже гаи мозг вытряхнули?

Пробегающий мимо меня опер (ну не мимо же прокурора ему бегать?) тормознул и неопределённо кивнул.

— Будешь пробегать мимо него позови ко мне, будь другом.

Не снижая скорости, опер буркнул что-то согласное и помчался дальше.

Здоровый мужик этот «братик», про таких говорят «косая сажень в плечах» — модная по нынешним временам бородка, чёрная футболка, уже пыльная, джинсы, познакомившиеся с асфальтом. Колоритно топает, этакий крейсер «Варяг» в человеческом обличие. Что интересно, штрафа или протокола в руках не наблюдалось. Уговорил что ли?

— Вы собираетесь что-то делать?

— Оперативные мероприятия проводятся. Я хотела уточнить, у Вас или Вашей сестры есть какие-то проблемы?

— На что вы намекаете?

— Ни на что, я обязана проверить все версии. Может вам кто-то угрожал в последнее время.

— Таких нет, — Ярослав Викторович как-то странно подобрался и зло посмотрел на меня. — Забудь об этом.

— Гражданин Волховский, что вы хотите этим сказать? — мужик как-то странно на меня посмотрел, но потом встряхнулся.

— Ничего, простите, на нервах, — и так пристально уставился мне в глаза. — А вы, простите, кто?

Тут уж я на него уставилась. Тепловой удар? Или нервы так сказались? Вроде говорит спокойно, признаков истерики не наблюдаю. Удивление видно сразу, а вот истерики нет. Кое-как собравшись, Волховский ответил на все мои вопросы. По его словам, шоколад в сахаре, политый сиропом. Все было хорошо, все в порядке, ни с кем никто не ссорились. Не был, не привлекался. Брат потерпевшей продолжал странно на меня поглядывать весь разговор. Так шеф сдвинулся с журналюгами в сторону. Можно ехать домой.

Гольфятина утробно заурчала. Главное не попасться на глаза начальства, главное не попасться. Проговаривая про себя эти слова, словно заклинание, я на полусогнутых выползла на садовое кольцо. Казалось бы, приехала недавно, но по факту прошло два часа. Пробка конечно полностью не рассосалась, но тронулась из центра ближе к выездам из Москвы. Ещё два с половиной часа, и я дома. Душ — единственное что я хотела сейчас. Жара в столице набирала обороты.

Вроде уже час дома, а это дело все никак не хотело выходить из головы. Я чуть три раза не порезалась. Что не так — интуиция вопияла. Все не так и все неправильно, даже пришлось отступить от своего правила и я полностью оформила и уже направила план мероприятий, вызвала на завтра (в свой законный выходной!!!) потерпевшую и родственничка на допрос. Никак не могла успокоиться. Хотелось что-то делать, куда-то бежать.

— Горчаков, ты камеры уже посмотрел?

— Тебе не понравится…

Я посмотрела на телефон, всё-таки не выдержала и набрала старшему оперу.

— Что ты хочешь мне этим сказать?

— Глянь в почту. И вообще у меня из-за этого накрылись выходные, меня жена домой не пустит!

— Горчаков, это же ребёнок!

— Тут просто одни странности. Брат этот ее мутный какой-то. Помнишь его машину?

— Ну?

— Он нигде не работает, его сестра тоже. Предполагаю какой-то нелегал.

— Ты ему сказал, чтобы он завтра ко мне приехал?

— Обижаешь, начальник!

— Шут.

Налив чай, по старой традиции уселась за обеденный стол. Может стол протереть? Нельзя дома сидеть, сразу какие-то дела хочется сделать — убраться, постирать.

Эту однушку мне выгрызла директор приюта, Зоя Ивановна. Ее прекрасно помнила вся администрация вкупе с МФЦ и еще парочкой ругательных аббревиатур. Она методично грызла серое вещество всех причастных к раздаче сиротам квартир. Мне досталась однушка на Ленинском, бывшая коммуналка. Размером 27 метров, где потолки под пять метров. Как у неё это получилось, не знаю. Хотя нет, знаю, квартира по непонятной причине то горела, то хозяева сходили с ума. Вообще в простонародье это называется проклятой квартирой. На мне это никак не сказалось. Живу здесь уже больше десяти лет, спокойно сделала ремонт. Теперь у меня кровать на «втором» этаже и огромные не открывающиеся окна. Правда первые пять лет меня не покидал запах гари, так как ремонт делали всем миром. Зоя Ивановна пригнала своих старшеклассников, профессиональные строители поставили каркас на «второй этаж», остальное своими силами. Получилось уютно и современно. Лофт и да, что-то притащено чуть ли не с помойки.

Камера действительно запечатлела момент кражи. Вот девушка гуляет, ставит коляску углом к лавочке. Коляску не видно полностью. Мамочка встаёт, выкидывает что-то. При этом говорит по телефону. Так, нужно выяснить с кем она разговаривала. Минуту она на коляску не смотрела, потом поворачивается. Дальше, понятно, дама носится как угорелая в начале около коляски. Потом к арке, потом куда-то еще. Камера этого не видит. Второй ролик: Ирина выбегает из арки на проспект. Опять первый: Ирина приблизила коляску.

Участковый набрал мне в момент пятой перемотки видео.

— Да, Пал Семёныч, добрый вечер!

— Зоя Владимировна, здравствуйте! Опросил соседей и бабушек, нашли свидетельницу.

— Я вас люблю! Завтра ее жду в конторе.

— Вот тут не получится…

— Что там?

— Степанида, свидетельница, 83 года. Лежит дома с переломанной ногой и никуда не пойдет.

— Понятно, могу ли я завтра к ней приехать?

— У неё бессонница. С вас торт и хоть к пяти утра!

— Неее, пять утра не вариант, но к 9 буду.

— Адрес и телефон скину.

— Спасибо, Пал Семёныч, выручили! Вы только на пенсию не ходите, без вас все пропадёт!

Павел Семёнович, наш самый известный участковый, на пенсию собирается раз в три месяца, знает всех бабушек своего района. Всем молодым кажется, что он вечен. Именно благодаря этому столпу МВД, я в своё время получила внеочередное звание, можно сказать, что он буквально выпихнул мне раскрытие. А сам отмахнулся. Его даже наркоманы старались обходить стороной, он мог часами читать им лекции.

За всеми этими всеми делами наступила полночь. Я уже лежала, вертелась, просмотрела все соцсети, но сон не шёл. Интуиция шептала, говорила. Еще чуть-чуть и она начнёт орать в голос. Но что же ее так насторожило? В чем причина? К трём ночи я была готова задушить внутренний голос или выпить снотворное. Правда и тут проблема — оно не подействует, даже если было бы в холодильнике.